— Нас готовили не для этого, — задумчиво заметил Ламберт. Никогда в Каэр Морхен не приезжали ведьмаки, сходившие с Пути, потому что для них двери крепости были закрыты. Это знали все. И Ламберт знал, что если хочет сохранить убежище для зимовки, ему не стоило и думать про наемничество. Он представил, как отреагировали бы на такие слова Геральт, Эскель и Весемир, и ему физически поплохело. Гвил очень плохо знал здешних ведьмаков, хотя и сам когда-то воспитывался в крепости.

— Нас готовили защищать людей, — возразил Гвил. — Какая разница, от кого их защищать? Чем бандит отличается от чудовища? Тем, что у него только две ноги?

— Тем, что он человек, — Ламберт сделал глоток, скрывая замешательство. Ему приходилось убивать людей, здесь не было ничего необычного, но только ради самозащиты, он никогда не искал неприятностей специально.

— А если он эльф или краснолюд? — Гвил насмешливо прищурился. — Не будь занудой, Ламберт. От тебя-то я этого не ожидал.

— С такими рассуждениями ты скоро пойдешь по стопам Котов, — усмехнулся Ламберт.

— За ними никому не угнаться, — криво усмехнулся Гвил. — Но иногда мне кажется, что про них болтают слишком много херни.

— Про кого? — В зал вошел Эскель, невозмутимый и спокойный, как сама крепость. Заметив на столе бутылки, он присоединился к компании за столом.

— Я думал, Весемир держит тебя в рабстве, — ухмыльнулся Гвил. — У вас каждую зиму так весело?

— Приезжай на следующий год, проверишь, — пожал плечами Эскель. Он подвинул к себе стакан, который игнорировали Ламберт и Гвил, плеснул выпивки.

— Нет уж, спасибо, — Гвил кисло улыбнулся. — Боюсь увлечься и превратиться в строителя как ты.

— Может, в этом ты найдешь свое призвание, — хохотнул Ламберт. Он был рад появлению Эскеля и возможности сменить неприятную тему.

— Типун тебе на язык, — поморщился Гвил. — Я скорее подамся к Котам.

— А есть желание? — по лицу Эскеля было непонятно, шутит он или нет.

— Есть подозрения, что слухи про них преувеличены, — Гвил мельком взглянул на Ламберта и невозмутимо приложился к горлышку бутылки.

— Тогда советую тебе найти какого-нибудь Кота и просто пообщаться с ним, — усмехнулся Эскель. — Думаю, ты быстро изменишь свое мнение.

— А ты часто с ними общался? — заинтересовался Ламберт. На него снова нахлынуло непонятное чувства страха, но в компании приятных друзей, жаркого камина и крепкой выпивки было легко проигнорировать неуместное чувство.

— Пару раз, — кивнул Эскель. — Я не лезу на рожон. Но оба раза только укрепили мое решение держаться от них подальше. Будь здесь Геральт, он рассказал бы больше интересного.

— Про Геральта самого ходят не самые приятные слухи, — заметил Гвил. — Не знай я его лично, решил бы, что Школа Волка тоже начинает вырождаться.

— Чтобы изменить мнение о Геральте, достаточно познакомиться с ним поближе, — пожал плечами Эскель. — С Котами этот фокус не пройдет.

— Так что они тебе сделали? — Ламберт все еще надеялся на интересную историю.

— Мне — ничего, — покачал головой Эскель. — Но я видел последствия их работы. И скажу тебе, это самые безжалостные и беспринципные ублюдки, которых я знал. Еще и психованные.

— Я бы тоже на их месте психовал, — усмехнулся Гвил, — если бы вместо теплого замка мне приходилось зимовать на чертовых стоянках чуть не в поле.

— Дело не в этом, — Эскель снова наполнил стакан. — Их так готовят специально. Мутациями. Воспитанием. Вместо того чтобы создавать охотников на чудовищ, они выращивают чудовищ.

— Выращивали, — поправил его Гвил. — Судя по твоим словам, большое благо, что ныне ведьмаков больше не готовят.

— Выращивали, — покорно согласился Эскель. — Намеренно. Поверь, для этого прикладывали много усилий. И да, я считаю благом завершение эпохи ведьмаков.

— Тебя послушать, так они воплощенное зло, — недоверчиво покачал головой Гвил. — Откуда ты вообще узнал, как их воспитывали?

— Спросил у Весемира. Поговори с ним, если так интересно, — посоветовал Эскель.

— Чтобы нарваться на очередную лекцию? — скривился Гвил. — Спасибо за добрый совет. Лучше поверю тебе на слово.

Гвил не стал спрашивать Весемира, но Ламберт не удержался. Потому что знание о Котах было знанием про Айдена. Про ведьмака, у которого не было братьев, и который в свете подобных разговоров становился вообще невероятным существом. Ламберт иногда думал, где он зимует. Кто его окружает. И чувствовал, что начинает ждать встречи грядущей весной. Он списал это на любопытство, на короткое, но необычное, знакомство и на собственное нестабильное эмоциональное состояние. Этой зимой с ним точно происходило что-то не то.

Весемира он нашел в библиотеке, когда еще был ранний час. Тусклый утренний свет с трудом пробивался сквозь витражи, но для ведьмачьего зрения хватало и такой малости. Перед стариком на столе покоились какие-то чертежи, намекавшие, что дело опять в очередном ремонте. Ламберт вздохнул о бессмысленности бытия Весемира и плюхнулся в соседнее кресло.

— Решил приобщиться к многовековой культуре ведьмаков? — Весемир скользнул по нему взглядом и снова уткнулся в свои бумажки.

— Я еще в здравом уме, — фыркнул Ламберт, не зная с чего начать. Давно миновали те времена, когда он приходил к учителю с вопросами. Да и в детстве предпочитал спросить других учеников, нежели идти к взрослым ведьмакам, в результате чего дело кончалось провалом и поркой. Он криво усмехнулся воспоминаниям.

— Что с тобой, Ламберт? — Весемир выпрямился и внимательно посмотрел на него.

— А что со мной? — он нахмурился.

— В эту зиму тебя будто подменили, — прямо сказал Весемир. — Отмалчиваешься, все время о чем-то думаешь. Что тебя гложет?

— Не твое дело, — привычно откликнулся Ламберт, чувствуя, как внутри поднимается злость. Ему было сложно общаться с Весемиром, с самого детства. Он вздохнул. Детство давно прошло, и его чувства диктовались простой привычкой. — Эскель сказал, ты много знаешь о Котах, — бросил он, устав искать подходящее вступление.

— Никто не знает о них много, — покачал головой Весемир, откидываясь в кресле. — Кроме самих Котов. Что тебе до них?

— Так, — Ламберт махнул рукой, отвел взгляд. — Видел тут одного… мельком. Он показался не таким страшным, как рассказывают.

— Значит, он — исключение, — спокойно сказал Весемир. — Среди них бывают… достойные ведьмаки.

— Достойные? — Ламберт на миг задохнулся. — Не вы ли тут рассказывали, какие они жестокие, бесчестные, подлые и черт еще знает какие. Не слышал ни слова о достойных в этих стенах.

— Потому что они — исключение, — повторил Весемир. Его взгляд отражал вековую усталость и даже некоторое равнодушие. — А исключения слишком редки, чтобы о них упоминать.

— Но они есть? — почти утвердительно спросил Ламберт. — Те, кому можно доверять?

— Есть, — кивнул Весемир и взглянул на причудливый витраж, на котором свивался пружиной огромный змей о двух головах. — Я знал одного. Очень давно. Он быстро покинул этот мир.

— Почему? — растерялся Ламберт.

— Потому что стал одиночкой, — Весемир задумался. — Подозреваю, дело не обошлось без его братьев. Они не любят отступников. Как и мы.

— Почему? — снова спросил Ламберт и ощутил вспышку тревоги, которую немедленно подавил, сосредоточившись на разговоре. Кажется, он начинал привыкать к скачкам эмоций. — Они настолько следят за своими ведьмаками? Тоже блюдут «честь» Школы?

— Не знаю, Ламберт, — Весемир покачал головой. — Только Коты знают всю правду о себе. А я и не хочу ее знать. Мне хватило рассказов того Кота.

— И о чем он тебе рассказывал? — Ламберт испытывал какое-то болезненное любопытство, напряженное ожидание, будто готовился прикоснуться к чужой тайне.

— О наказаниях голодом, — лоб Весемира прорезала глубокая складка, голос стал жестким. — О растяжке под солнцем. На несколько дней. Без одежды и воды. Просто чтобы укрепить страх и повиновение учеников. О ямах с водой, куда сажали провинившихся. О полной покорности учителям.