Вдруг Айден снова закрыл глаза, откинул голову и низко, мучительно застонал, содрогаясь всем телом. У Ламберта перехватило дыхание, неумолимое, почти болезненное, удовольствие пронзило его существо. Он замер, не в силах сдержать отрывистых стонов, рвущихся сквозь стиснутые зубы, чувствуя, как ритмичными толчками выплескивается семя, как напряженно дрожат мышцы, сведенные долгожданным удовольствием, как сполохами побегает по телу нестерпимое наслаждение. Он забыл, где находится, забыл, с кем, погрузившись в сладкий восторг, захвативший тело и разум.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем восторг схлынул. Ламберт сделал глубокий вздох, вспоминая, как дышать. И первым, что увидел, был смеющийся взгляд Айдена. Ламберт ухмыльнулся в ответ и смахнул со лба капли пота.

— Платите давайте, — послышался недовольный голос женщины. — Мне работать надо.

У Ламберта не осталось сил даже огрызаться. Айден ловким движением стащил полуспущенные штаны, оставшись в чем мать родила, и скатился с кровати. Ламберт немедленно рухнул на его место, чувствуя идущий от простыней жар чужого тела. Он закрыл глаза, слушая, как стихает шум в ушах, пока Айден расплачивался с женщиной. Мелькнула мысль, что стоит заплатить свою долю, но это могло и подождать.

Мягко хлопнула дверь, и кровать рядом просела под весом Айдена. Ламберт не пошевелился, вдруг подхваченный старыми, давно забытыми воспоминаниями: темная спальня, холод, идущий от стен, согревающее объятие, переходящее в ласку… Он почувствовал, как на лице расползается улыбка. Это было невероятно давно, в другой жизни, когда Каэр Морхен еще стоял нерушимо. К удовлетворению примешалась нотка застарелой горечи.

— Все нормально? — ухо опалил тихий шепот Айден.

— Угу, — Ламберт не мог не удивиться его проницательности. Мысли неудержимо разбегались в разные стороны, сон уже тянул к нему свои мягкие лапы.

Медальон на груди дрогнул, когда Айден, не вставая с кровати, потушил свечу Аардом. Комната погрузилась во тьму, усиливая сходство со спальней в крепости. Ламберт прислушался к выравнивающемуся дыханию рядом и почувствовал, как кроме глубокого физического удовлетворения его охватывает и необъяснимое спокойствие, граничащее с радостью. А где-то на заднем плане сознания маячило что-то теплое и светлое, как маленький огонек костра в ночном лесу. Что-то непривычное и совершенно ему не свойственное. Не желая разбираться в собственных ощущениях, Ламберт провалился в сон без сновидений.

***

— Надеюсь, в Каэр Морхене тебя ждет приятная компания.

Ламберт быстро взглянул на Айдена, уловил его улыбку. Солнце, на миг вышедшее из-за туч, сделало его волосы почти льняными, влажность, царившая в воздухе, завила пряди кольцами.

— Так нечестно, — буркнул он. — Ты все-таки знаешь, куда я направляюсь, а я понятия не имею, где твоя тайная зимовка.

— Всего лишь предположил, — в голосе Айден слышалось веселье. — Так я угадал?

Ламберт поморщился, ощущая себя дураком, и смолчал.

— Не переживай, я не собираюсь за тобой следить, — успокоил его Айден, рассматривая вдали низкую тучу, ползущую на них. — Все и так знают, где проводят зиму Волки. А насчет меня… для твоего же блага будет лучше, если это останется тайной.

— Я тоже не собирался тащиться за тобой следом, — фыркнул Ламберт.

— Знаю, — кивнул Айден, — а рассказы излишни. Мне бы не хотелось, чтобы у тебя были тайны от братьев. Знание иногда представляет собой слишком тяжелую ношу.

— Считаешь меня болтуном? — Ламберт бросил на него недовольный взгляд.

— Не хочу давать тебе повода стать таковым, — Айден открыто улыбнулся, блеснув ровным рядом зубов, и протянул руку. — Увидимся.

— Увидимся, — Ламберт крепко сжал его теплую ладонь, чувствуя в глубине едва заметную нотку грусти. Когда рукопожатие распалось, в груди кольнуло, будто он что-то потерял. Он понял, что будет скучать зимой.

Повинуясь седоку, лошадь свернула на едва заметную тропку, ведущую в горы, над которыми собиралась непогода.

========== 10. Беспокойство ==========

Зима была долгой. Долгой и трудной. За стенами замка беспрерывно гуляли белые метели, а в стенах — нестерпимый холод. Единственным местом, сохранявшим тепло, оставалась баня, но длительное пребывание там грозило путешествием по сугробам за дровами, и Ламберт старался долго не засиживаться во влажных клубах пара. Оставалась только выпивка. И бесконечные разговоры. В этот год ему повезло — кроме ворчливого Весемира и молчаливого Эскеля в Каэр Морхен приехал Гвил. Обычно компанейский ведьмак, будучи старше Ламберта всего на несколько лет, сторонился мрачной крепости, но иногда его заносило сюда безденежье.

Зима тянулась бесконечно, утомляя унылым однообразием. И затянутый в монотонную хозяйственную повседневность, Ламберт не сразу понял, что с ним что-то не так. Он чувствовал то, что чувствовать не мог. Беспричинные вспышки радости. Тревогу. Иногда — небывалое удовлетворение. Изредка — страх. Эти эмоции были незнакомы своей силой и неуместностью. Странно испытывать радость при разливании похлебки по тарелкам. Или страх в сумрачных коридорах самой безопасной в мире крепости. Эти чувства будто принадлежали кому-то чужому, за кем он неосознанно наблюдал. Растерянный и слегка обеспокоенный, Ламберт все больше прислушивался к себе, замыкаясь на смене настроения.

Но неприятнее всего были сны. Он давно привык спать без сновидений, а если что-то тревожило его — справлялся крепким самогоном. Но не в эту зиму. Ему снились места, в которых он никогда не бывал. Люди, которых никогда не встречал. Слова, которых никогда не говорил. Этой зимой в тишине огромной, погребенной под снегом крепости Ламберту казалось, что он сходит с ума.

***

— Ты всегда такой? — неожиданный голос Гвила заставил вздрогнуть.

— Какой? — Ламберт невольно разозлился на себя за то, что не услышал шагов. Тяжелые размышления имели один неоспоримый положительный эффект — они отвлекали от холода. Снова осознав себя в большом зале, рядом с затухающим камином, Ламберт поежился и поднялся, чтобы подкинуть дров в огонь.

— Мечтательный, — хохотнул Гвил, плюхаясь на стул. Он тут же потянулся к оставленной на столе бутылке Ламберта и сделал несколько глотков. — Крепкая, черт.

— Не нравится — не пей, — буркнул Ламберт, поправляя кочергой угольки, чтобы свежие дрова занялись быстрее.

— Э, нет, — не согласился Гвил. — Тогда останется только сдохнуть в этом каменном мешке.

Ламберт снова вздрогнул, услышав знакомые слова, потянувшие из памяти нежеланные образы, и поморщился. Он становился слишком чувствительным.

— Так что за мысли бродили в твоей голове? — не отставал Гвил. — Ты думал, как помочь Весемиру в его заботах? Или строил планы, как спасти Эскеля от старика? Давай, поделись идеями.

— Иди к черту, — беззлобно огрызнулся Ламберт, возвращаясь на место и забирая себе бутылку. — Тебе заняться нечем?

— Нечем, — сознался Гвил. — Как вы зимуете в этой богами забытой дыре?

— А ты, я смотрю, привык к дворцам? — Ламберт был рад уцепиться за постороннюю тему. Так можно было отвлечься от болезненного внимания к своим чувствам.

— Я привык к теплым трактирам с веселыми девками и хмельной компанией, — откликнулся Гвил. Он быстро огляделся, заметил на полке еще пару бутылок и принес обе. — А ваше монашеское общежитие нагоняет на меня тоску.

— Поделись секретом, где ты столько зарабатываешь, — проворчал Ламберт. — Тогда я тоже буду зимовать в компании девиц, а не Весемира.

— Просто ты мыслишь слишком узко, — сообщил ему Гвил, доверительно подавшись вперед. — Давай, признавайся, ты что, серьезно все лето убиваешь чудовищ?

— Конечно, — Ламберт подозрительно взглянул на него. — А ты чем занят?

— Ну, ты даешь, — Гвил покачал головой. — Неужели никогда не нанимался к какому-нибудь барону или купцу, на худой конец?

— Ты рехнулся? — Ламберт вытаращил глаза. — Если Весемир узнает…

— И что? — Гвил беззаботно пожал плечами. — Я не говорю про убийства, я имею в виду охрану. Времена сейчас неспокойные, за сопровождение караванов хорошо платят.