Девушка не спешила что-либо говорить, просто молча подошла к большой вазе, стоящей на сундуке, подняла её и спустила на пол, а затем под внимательным взглядом тихо открыла сундук и достала оттуда чуть ли не со дна маску волка. Значит, память её вовсе не подвела. Недовольные серые глаза обратились к бородачу, который всё ещё сидел и ничего не понимал.

- Серьёзно, Джулс? - тут же вспылила светловолосая, - Использовал карнавальную маску, чтобы напугать Оливию в лесу? Как это подло!

Услышанному он был не рад. Правда понемногу стала всплывать на поверхность, и это не было хорошо. Мужчина поставил кружку с пивом на несколько свитков, оставив тёмно-коричневый след.

- Так было необходимо. - Джулс часто поступал подобным образом с Эммой. К сожалению, его тайны и секреты, связанные с Коулом, были важнее, чем отношения и правда между ним и Эммой. В рамках просто стаи это всё было ожидаемо, но она ощущала неприятное покалывающее чувство. Ей хотелось быть важнее, чем Коул, чем альфа в глазах своего мужчины.

- Нельзя похищать омегу, это нарушение законов, перемирия, и ты это знаешь. Никакая связь Истинных не сможет это покрыть или даже оправдать. - Она пыталась воззвать к разуму бородача, но тот смотрел абсолютно бесстрастно, по всей видимости, давно забыв о морали. План Коула был лишён этого, - Оливия ещё совсем юна. Вы поступаете жестоко, и, когда она узнает, что вы совершили, не думаю, что что-то её остановит от побега.

- Не вмешивайся в это. Отношения между Оливией и Коулом не наша забота.

- Да, но это ты пошёл в лес с маской на лице и сделал то, что сделал! - Эмма кипела от негодования, теперь казалось, что смотреть честно в глаза Оливии будет невозможно, - Я должна что-то сделать, как-то исправить ваши… Ошибки…

- Не вмешивайся! - мужчина взорвался в ответ, - Сегодня всё будет решено. Это последний день, когда Оливия не знает.

- Коул решил всё-таки рассказать? - в голосе беты появилась надежда, она медленно пересела на диван рядом.

- Сегодня растущий серп.

Эмма лишь смогла приоткрыть рот, но слов не нашлось. Обескураженность. Доля непонимания. Этап осознания. Анализ. И мгновенный шок. Всё это пронеслось в ней за пару секунд, пока Джулс изучал её огорчённое лицо.

- Это жестоко. Оливия не заслуживает такого обращения. Он ведь её Истинный, разве так можно? - Эмма знала, что времени нет, чтобы что-то поменять.

Все неправильные выборы уже были совершены, все ошибки давно сделаны, а на исправление не осталось времени. И, конечно, ей было жалко бедную Оливию, которая ни о чём не подозревала. В это время, пока Джулс и Эмма думали, что могут решать, что правильно и неправильно, Коул шёл мимо домов, направляясь к своему. Предвкушение сегодняшнего вечера, а затем ночи приятно отзывались где-то глубоко. Тепло разливалось, но при этом он всё же немного переживал, не зная, как всё пойдёт. Возникающие вопросы в голове приходилось быстро гнать прочь, потому что на основные вопросы Коул знал ответы.

На улице было немного душно, не хватало свежего воздуха, который снесёт с Пятого покрывало духоты. Поэтому-то альфа не любил лето, больше предпочитая весну и осень. Но это лето запомнится, казалось, на всю жизнь. Ведь в это лето пролегла черта, отделяющая прошлое и будущее.

Чем ближе был дом, тем сильнее он чувствовал приятный запах уже полюбившейся земляники и мяты. Было что-то неспокойное в её аромате, и о причинах оказалось сложно догадаться. Либо лунная фаза начала сказываться на поведении и действиях Оливии, либо виной всем был недопоцелуй, состоявшийся так неловко посреди ночи. Коул до сих пор не мог объяснить причины, почему он так глупо пошёл на поводу земных желаний. Это могло немного подпортить сегодняшний вечер, поэтому, когда он осторожно входил в дом, прислушиваясь к каждому шагу, ему хотелось увидеть её, сидящую в гостиной и возможно читающую какую-нибудь книгу Томаса. Увы. Оливия сидела в своей комнате, явно заперев дверь на замок. Тяжёлое дыхание выдавало очевидный признак того, что она ощущала первые изменения.

Догадываясь о её мыслях, альфа кинул сумку со свитками на полу входа и, решив не подниматься на второй этаж, направился в сторону купальни. Запах омеги пропитал дом ещё сильнее, она источала его из своей спальни в несколько раз сильнее обычного и даже не подозревала об этом.

В купальне до сих пор было сыро и влажно. Оливия успела освежиться здесь и немного покупаться перед его приходом с целью избежать встречи до самого утра. Но этим намерениям Коул не мог позволить просто быть. Он прокрутил сначала один кран, затем второй, и купальня наполнилась журчанием горячей и холодной воды. Коул быстро скинул вещи около небольшой стопки платьев Оливии, которые она, видимо, постирала, погладила и уже сложила, но не забрала с собой.

Немного пара поднялось над купальней, когда воды стало примерно альфе по пояс. Тогда-то он и решил наконец зайти в неё. Тёплая и вовсе не горячая. Несколько минут наедине со своими мыслями были как раз кстати, чтобы обдумать свой план по десятому кругу. И всё же давалось это с трудом, потому что нос постоянно улавливал земляничный аромат, тянущийся со второго этажа. Как только нос переключал внимание, туда же уносился и слух. Оливия была на кровати, почти ни разу не встала. Чем выше была Луна, тем сильнее влияла на альфу и омегу. Даже Коулу, у которого с десяток лет опыта над контролем своего тела, было несладко. Небольшое покалывание было то ниже пояса, то где-то в ногах, то переходило с поясницы выше по спине. Фаза была сильнее, чем способности любого из волков.

Казалось, каждая минута, которая приближала их к ночи, накидывала на тело по петле, стягивающей и удушающей. Вода остывала, поэтому альфе пришлось быстро помыть голову, несколько раз сполоснуть тело, чтобы смыть грязный запах Поселения, оставив только свой, который он почти никогда не показывал. В доме было тихо, когда он переодевался в тёмно-синюю льняную рубаху, застёгивать не стал, и спальные штаны. Босыми ногами он оставлял едва влажный след на деревянном полу, выходя из купальни. С чёрных волос капало на плечи и что-то попадало на пол, когда он налил в два железных кубка красное вино. В каждый он добавил по щепотке смесь из успокаивающих трав.

За окном уже был глубокий сумрак, пока запах грозы и мяты стал в разы сильнее, приобретая ярчайшие ноты. Выносить было сложно. Коул знал, что нужно ждать, он чувствовал, что Оливии тоже сейчас непросто, когда фаза сводит тебя с ума, когда это происходит впервые в твоей жизни. Он чувствовал каждое её движение, будто бы стоял около кровати и наблюдал. Слышал, как скрипит простынь, когда она сильнее сжимает ноги, скрещивая их. Тихий то ли стон, то ли писк резал уши, когда омега ныряла в подушку, лишь бы не было слышно. Но слышно было. Слышно было всё. Он собирался выждать до десяти, но почти в девять сорвался с места, когда с её уст отчётливо слетело его имя. Она лишь прошептала. Она не думала, что он придёт, что услышит. Но Коул, держа в руках два кубка, поднимался по лестнице и предвкушал то, что их ждало. Сначала зашёл в свою комнату, поставил напитки на тумбочку, а затем направился к ней.

Собираясь с последними силами и с последними какими-либо моральными принципами, альфа постучал осторожно в дверь Оливии. Она не ответила. Лишь тихо дышала в подушку. Пришлось повторить, на случай, если не услышала, но омега слышала, просто хотела сделать вид, что спит, не зная, как пристально он следил за ней, как только вошёл в дом.

- Коул, уходи. - Ответила будто бы ясным голосом, но на этом понадобились силы и время. Такой ответ не был принят, поэтому мужчина постучал ещё раз, - Я… Я… - больше не оставалось рвения отвечать трезво, и она быстро сдалась.

Альфа не мог больше ждать, поэтому, опустив горячую ладонь на ручку двери, толкнул её вперёд и оказался на пороге. Оливия вздрогнула, и на момент в голове прояснилось всё, особенно то, что нельзя его впускать, когда ощущения в теле были незнакомыми, когда она горела и чувствовала себя будто бы в пьяном угаре.