Вместе с Джулсом Коул, держа в правой руке тканевый мешок, пересёк порог Дома Власти. Следом на полу оставались капли крови, просачивающиеся через ткань. Стражники не знали, как реагировать на альфу, который источал агрессию и разгневанность, медленно плывя по коридорам. Кто-то в попытках окликнуть Верховного встречался со знакомым холодом и пренебрежением. Но никто не вставал на пути, а этот путь лежал мимо лакированных дверей к той, где обычно заседали все альфы Поселения, выводя на обозрение Верховного насущные проблемы. Запах вёл его точно к указанному месту.
Дворецкие и стража Правителя стояли около дверей, и им пришлось разойтись, когда пожаловал Верховный. Пусть он и не выглядел так, будто пришёл на работу, но пропустить пришлось. Весь в крови. Потрёпанный и грязный.
Здесь находились все те, кого Коул желал видеть прямо сейчас. Роланд со своей стаей и свитой. Его никчёмный сын, который ничего не мог из себя представить, кроме как мнимого наследника. Винсент восседал рядом вместе со своими. Каково было их удивление, когда они увидели Коула воплоти. Это удивление замерло на их лицах, но лишь один единственный Роланд держал маску. Будто бы ничего не произошло. Он не был глупым, как его сын, или, как Клод, бросавший вызов так открыто. Нет. Роланд был другим, он был чуточку умнее, действуя через другие руки.
- Что с тобой случилось, Коул? - он говорил как будто бы искренне удивлённо, - Ты выглядишь так, словно на тебя напали.
- Я похож на ликана, на которого напали, только потому, что на меня взаправду напали. - Усмехается и оглядывает медленно каждого сидящего, продвигаясь к столу. Никто не нашёл ничего ему ответить, даже сам Роланд потерял нить, пока его охрана осторожно продвигалась едва заметно к столу.
Коул не собирался начинать какие-либо разговоры с ними сейчас, и в будущем тоже. Все былые надежды развеялись, теперь он довольно ясно осознавал, что ждёт каждого из них. Каждого, кто был причастен к убийству Анны, каждого, кто постоянно плёл интриги и создавал несметное количество коварных планов, каждого, кто сегодня послал Клода убить его и Оливию. Без всяких слов Блэйк торжественно поднял мешок и, помогая второй рукой, развязал шнурок. Голова была покрыта кровью, волосы уже местами слиплись и приклеились к щекам и лбу, но это не помешало узнать в убитом Клода. Винсент сжал кулаки, не решаясь пока даже слова произнести. Все сидящие ожидали, что скажет Роланд, но он не торопился говорить и вглядывался в глаза Клода, которые источали страх. Это был страх смерти. Пусть никто не испытал дикого ужаса, но пронеслась ощутимая волна агрессии. С чувством, что теперь всё будет по-другому, Коул первым покинул зал. Он вынесся, превозмогая боль и ощущение, что вот-вот свалится с ног.
Джулс догнал его уже на улице, оглядывая позади своего альфа. Едва заметно прихрамывал, и одной рукой поддерживал самого себя за корпус.
- Что это всё значит? - поравнявшись, задал вопрос, хотя где-то внутри знал ответ.
- Больше никаких перемирий с ними. Мы слишком долго закрывали глаза на публичную, очевидную неприязнь с их стороны. И вот смотри, до чего мы дошли.
Джулс почувствовал порицательный тон своего альфа. Вина лежала на каждом, кто не смог предотвратить всё то, что произошло, но при этом Коул не был зол, и причина очевидно лежала перед ним. Всегда нужна искра прежде, чем всё сгорит. А гореть должны все те, кто сидели в том зале.
- Не хочу сомневаться в твоих догадках, но, как ты понял, что это именно они?
- Перед смертью Клод назвал имя Роланда. Если раньше наши домыслы были лишь косвенны, то не сейчас. Он знал про мою связь с Оливией и всё равно пошёл на её убийство. Это было жестоко даже для такого жестокого Правителя, как Роланд.
- Что будем теперь делать?
- Сначала мне надо восстановиться, а вам оставаться начеку, но не так, как это было раньше. Мы должны знать всё заранее. Каждый их план должен быть нам известен задолго до его исполнения.
Свет в доме горел только на первом этаже. Тускло и неясно. Скорее всего одна масляная лампада. Он почувствовал желанный сладкий запах дикой земляники. Слишком восхитительна. Слишком обольстительна для него. Дивная и прекрасная. С каждым днём этот запах заполнял каждый уголок дома, встречая его и провожая каждый день. Они перешагнули порог, и в гостиной послышались шорохи.
- Коул? - её встревоженный тонкий голос воззвал. Ещё не спала. Не смогла лечь спать, - Это ты?
Омега вышла в коридор, встречая его в ночной сорочке, сверху покрытой теплой старой кофтой, которую, видимо, кто-то из бет достала из его комода. Только спустя несколько секунд он, сфокусировавшись на её лице, заметил несколько мелких ссадин, а вот на шее расцветали уродливые синяки. Именно в этот момент, столкнувшись с результатом нападения, Коул перестал сомневаться в участи Клода.
Оливия, всё это время думавшая, что альфа скорее всего был убит, но надеявшаяся на чудо или хотя бы на его выживаемость, ощутила необъятную благодарность, что судьба была милостива к нему. Переполняющие чувства заставили сдвинуться с места, сделать несколько шагов вперёд и попасть в тёплые объятья. Коул Блэйк, ощущая запах Истинной, сведённый с ума, просто наслаждался тем, что этот момент навсегда будет запечатлён в его памяти, как первое сближение.
========== Часть 22. О памяти погибших ==========
Сумерки опустились на лес уже как несколько минут, глаза привыкли к местности. Волчье сердце билось быстрее, чем должно биться. Что-то волновало, что-то не отпускало мысли прочь, они крутились в голове, будто заражённые бешенством. Волк медленно ступал по прохладной траве, пока нос приятно покалывало от разнообразия ароматов. Весенние сморчки, нежная черемуха, засыпающие на ночь сосны, густой запах смолы и сплошной аромат хвои вокруг. Прохлада могла бы успокоить волка, но он прорывался вглубь, чувствуя живое рядом. Это живое. Адреналин прыснул в кровь и продолжал оставлять след шлейфом за собой, возможно даже не зная об этом. Ничто уже не могло скрыть этот манящий запах, ничто не могло его перебить. Да, всегда есть возможность броситься наутёк, попытаться наверстать расстояние, создать огромную подушку из километров и миль. Силы, правда, не вечны.
Где-то далеко послышался хруст, который сразу же выдал местонахождение. И если до этого волк не совсем мог понять, куда двигаться, то сейчас он сорвался с места и помчался на звук. И это была неравная погоня. Запыхавшийся паренёк, который не хотел всего того, что происходило уже, и волк, который гнал свою первую жертву. Гнал быстро и неугомонно, давая понять, что не отступит и не сдастся.
Каждый раз, когда лапы касались травы, когти вырывали часть земли и отбрасывали назад. Первая капля, упавшая на нос, слегка сбило с толку серого зверя, но не настолько, чтобы не ускориться. Запах становился всё ближе, и уже на горизонте показался рвущийся к безопасности парень. Чувствовал ли он в свои шестнадцать лет, что его шансы с каждой секундой уменьшались вдвое, приближаясь стремительно к нулю? Знали ли он математику? Знал ли он о выживании хоть что-то?
Когда стало понятно, что волк почти дышит ему в спину, и если сделает один рывок, то сможет ухватиться за его разгорячённую плоть где-нибудь на боку или спину, тогда-то, осознав всю фатальность ситуации, парень знал, что больше ничего не оставалось, как бороться. Сбросив скорость едва-едва и взяв чуть правее, парень толкнул изо всей силы волка. Оставшихся сил не хватило сбить зверя с ног, и в сумерках к нему обратились жёлтые глаза оттенка янтаря, в которых горела жажда крови.
- Оливия, пожалуйста! - единственное, что успел вымолвить, когда волчица сделала финальный рывок и, раскрыв широко пасть, показала свои белые клыки.
В этот момент она всегда просыпалась. Тяжело дыша, будто бы действительно после погони, омега присела на кровати и зарылась мучительно в своих кудрявых волосах. Казалось, что вкус крови до сих пор был на языке, как тогда, когда она убила этого парня. И имя тоже до сих пор было на устах. Гвенаэль, но все, кто знал его в Четвёртом, звали просто Гвен. После смерти невинного парня, когда семья Оливии всё замела и прикрыла, вновь списав на нападение какого-то отброса из Пятого, она не могла ещё очень долго спать спокойно. Пусть это было глупо и слишком открыто, но Оливия начала узнавать, кем он был до смерти, чем занимался. Было бы, наверное, легче, если бы он родился в какой-нибудь неблагополучной семье, не имел бы целей, и возможно никогда не свершил что-то достойное для мира. Всё оказалось чуть ли не наоборот. Его семья была не богата, сам он был обычной омегой, что было понятно по малой скорости бега и нулевым навыком выживания, а целью своего будущего ставил нечто прекрасное. Гвенаэль мечтал стать одним из немногих культурологов. В мире ликанов это означало, что ты занимаешься развитием культуры своего Поселения, даёшь возможность другим познакомиться с традициями и обычаями, и сам открыт к изучению всего нового. Но он так и не сделал мир лучше.
