- Думаешь, когда-то мне понравится пиво? - на её губах появляется улыбка, и в голове мужчины сразу созрело желание. Хотелось позволить волку совсем немного взять контроль, подключить зрение, чтобы радужка окрасилась в холодный голубой, зато это воспоминание он мог бы прокручивать вечно. Её первая искренняя улыбка в прекраснейший вечер, но что-то внутри давало надежду: это не последний раз, когда она излучает счастье так открыто.

- Я скорее думаю, что то, что нам до этого было безразличным, может стать очень дорогим. - Дело было не в пиве, но Оливия этого не поняла. Слишком завуалированные фразы, слишком всё скрыто, слишком незнакомо для неё.

Вероника решительно встаёт с места, отодвигая стул, заставляя за столом каждого посмотреть на неё, обратить внимание. Лицо холодное, и, наверное, никто не обратил бы внимания на почти неуловимые волны гнева, но только не Эмма.

- Я пойду домой, - не объясняя как таковой причины, девушка лишь качнула в знак прощания и поспешила к выходу с заднего двора.

- Я провожу, - Эмма в отличие от подруги встаёт плавно и, едва взглянув на Джулса, говорит глазами: “Я же тебе говорила, что так и будет”.

Она оставляет компанию и, только перешагнув порог дома, ускоряется за недовольно топающей бетой.

- Эмма, - чувствуя спиной преследование, она желает от него избавиться, - возвращайся, не нужно меня провожать! - конечно, сказанное не звучало убедительно. Девушке больно и неприятно сейчас видеть всё то, что ещё вчера казалось неблизкой перспективой.

- Я беспокоюсь о тебе и твоих чувствах, - наконец догоняет девушку и, мягко схватившись за локоть, пытается приостановить.

- Всё со мной в порядке! - не даётся и не останавливается.

- Рони, я тебе не верю. - Тихо шепчет, тон становится нежным и таким тоскливым. Они миллионы раз обсуждали то будущее Коула, к которому, к сожалению, Вероника не хотела даже готовиться. Дорогой её сердцу альфа нашёл себе пару. Это ли не конец жизни?

- Мне всё равно, я ничего не хочу сейчас слышать.

Всем был знаком взрывной и горячий характер Вероники. Она подобным образом показывала своё счастье - громко и ярко, - и подобным же образом гневалась на весь мир в порыве обиды. С ней порой бывает очень тяжело, но Эмма, имея более студёный характер, наполненность которого спокойствие, прохлада и мудрость, была великой противоположностью. Так и сошлись характерами эти две девушки.

- Я твоя подруга! От меня ты можешь ничего не скрывать, - блондинка не сдавалась, выкатывая на высокие баррикады Вероники вёдра с самой холодной водой.

- Сейчас мне не нужна помощь друга, - горячо прошептала, чувствуя неприятно колющие слёзы в уголках глаз.

- Тебе нужно высказаться, и ты можешь всё сказать мне.

- Что ты хочешь услышать? - брюнетка резко разворачивается, так и не покинув коридор, находясь в паре метров от выхода, - Что мне он всегда был небезразличен? Что мне сейчас грустно? Кажется, что это не секрет, и ты всё понимаешь. Поэтому оставь меня в покое и дай уйти домой, потому что на эти милости я смотреть не могу! - махнула рукой в сторону места, от которого они хорошо удалились.

- Если ты сейчас просто закроешься, то это будет простым притворством. Надо смириться с тем, что у них… Возможно будут отношения. Кто знает, может ничего и не сложится? - хоть Эмма не знала о наличии неизученной связи между волками Коула и Оливии, что-то ей подсказывало: этот случай отличается от всего, что происходило раньше. Она обманывалась, говоря, что возможно приведённая в дом омега это всего лишь очередная их альфы. Не секрет, что Коул любит женщин, в особенности омег, но домой… Он никогда их не приводил, в основном скрывая вообще наличие личной жизни. А как раз-таки наличие Оливии кричало о том, что пришёл конец всем несбывшимся мечтам.

- Чушь! - одним словом она порвала в клочья аргумент подруги, не давая и себя обмануть придуманной иллюзией, - Полный бред, как и то, что я несколько лет надеялась стать “Оливией”, омегой, предназначенной для альфы!

- Ты жалеешь, что родилась бетой?

- Не хочу жалеть, но это бы очень облегчило мою жизнь сейчас, поэтому просто дай мне уйти. Я пока дойду до дома, хоть немного проветрюсь, а то здесь ещё и её запах противный, - оскалилась и глазами обвела стены. Дом в одночасье стал её худшим кошмаром.

Больше Эмма не стала её останавливать. Вероника закрыла за собой дверь и, мечтая раствориться в воздухе, пошла прочь. Но мечте её не суждено было сбыться. Вместо тела растворялись мечты, надежды и те картинки, которые частенько вырисовывала в голосе, находясь наедине с собой. Она представляла, какая жизнь была бы у них с Коулом, что бы их ждало, какие проблемы и какие приключения. А сейчас всё рассыпалось на крупицы, который были легче воздуха. Улетая прочь вверх к звёздам, они оставляли Веронику, бету, желавшую заполучить красавца-альфу, в болезненном одиночестве.

***

Пока в Пятом поселении Коул отпаривал тело в купальне, не в силах выкинуть из головы такую надоедливую своей недоступностью омегу, а Оливия уже уснула в неуютной спальне, в Четвёртое поселение впопыхах вернулась Миссис Хелена Андре. За ней едва поспевал Пит.

Когда в назначенные день и время Оливия так и не пересекла границу Второго поселения, мама и муж решили, что стоит подождать. Возможно что-то незначительное случилось в дороге, но к ночи тревога в груди матери возросла до паники. Стражники на воротах сообщили, что никто по имени Оливия Мартин не пересекал границу, и даже, описав омегу, Пит не получил добрых новостей. Не было таких замечено. Он пытался успокоить взбудораженную мать, придумывая на ходу, что возможно Оливия просто-напросто не отправилась, вдруг самочувствие подвело, но ранним утром в дом, где они гостили, постучался стражник. Надеявшись на хорошие новости, мать лишь услышала понурое и холодное:

- Кучер, вёзший Миссис Мартин, прибыл полчаса назад.

И ни слова о дочери. Речь шла только об одном ликане, и это никак не Оливия. Кучер. Ликан, которого ранним утром заметили стражники, приближающегося к воротам. Весь грязный, промокший и голодный. Его отвели сначала в здание охраны, допросили о случившемся, и, почему он так потрёпанно выглядит, получили не столь радужный и красочный рассказ. Гонца с печальной новостью послали в дом друзей Хелены Андре, так она узнала.

Подробности гонец не сообщил, лишь попросил скорее собраться и явиться в здание охраны, где всё будет более менее прояснено.

Вот что видел кучер. Пока он, тихо напевая себе под нос незамысловатую песню, держал в руках поводья от двух лошадей, Миссис Мартин также тихо сидела в карете. Впереди показалась преграда. Наваленные деревья и ветки, через которые карета никак бы не смогла проехать. Смена маршрута - обычное дело во время дороги, и он притормозил, но так и не успел потянуть лошадей в сторону. Из леса, с двух сторон тихо, бесшумно подкрались два ликана в масках. Он описал красочно, как эти маски были разукрашены, но никакой информации это не принесло. Личности скрыты, и это остаётся фактом.

Он не знал, пришли они за драгоценностями или, чтобы убить кого-то из них, может даже обоих, но в ключевой момент, когда будто не испугавшаяся Оливия сорвалась с места и побежала в лес, а эти двое рванули за ней, стало ясно. Им нужна была она или то, что на ней. Только вот Оливия не носила украшения, поэтому большой ценности в одежде не было. И тут кучер соврал, будто его оглушили, и он потерял сознание. Не хотелось ему предстать трусом, который не сорвался спасти девушку. История на этом, казалось, закончена. Слёзы застилали зелёные глаза матери. Морщинки собрались во внешних уголках. Мир рухнул. Её дочь в лесу, а за ней гнались или уже даже нагнали преступники.

Собрались быстро, за полчаса, и отправились в путь по той дороге, которую указывал кучер. Вместе с ними отправили ещё и несколько стражников Второго поселения.

- Это безумие, - шептала женщина, вглядываясь в окно кареты. Среди зелёной каши она не могла разглядеть силуэт дочери, пока надежда теплилась. Вдруг она оторвалась и нашла дорогу до Поселения, любого из них.