Её слова жалили больно.

- Я поступал так, потому что знал наперёд твоё неодобрение. – Его глаза становятся вновь ледяными, всё тело напрягается. Оливия тяжело выдыхает, не в силах терпеть эти перемены в настроении.

- Не говори за меня, Коул. Ты поступил так со мной, потому что так было удобнее всего для тебя.

- Хорошо, Оливия. Раз ты так хочешь говорить о своих чувствах и действиях, ответь на вопрос. Если бы я сказал тебе о нашей связи, ты бы поехала со мной добровольно в Пятое? Только хорошо подумай, вспомни своё негативное отношение к ликанам из Пятого, вспомни, какой боязливой была, вспомни, как хотела пасть перед гнётом всех традиций Четвёртого.

Альфа опустил голову, чтобы взглянуть на её лицо. На нём было много эмоций, но самые яркие – смятение и страх. И это говорило многом. Она молчала.

- Так, я и думал. Даже если я антагонист в твоей истории, при этом я всё ещё могу быть спасителем.

- Не льсти себе, не будь напыщенным альфой. Я таких терпеть не могу, - закатывает глаза и скрещивает руки под грудью.

- Тогда отвечу тебе честно. Я нисколько не жалею о своих поступках, потому что в конце концов, ты в Пятом, со мной, связана и помечена мной.

- Тогда лучше тебе запереть меня в своём подвале, ведь… - из уст чуть ли не выскользнуло: «ведь я хочу либо быть в твоём сердце, либо не быть с тобой вовсе». Оливия прикусила язык, не дав слишком чувственному заявлению сорваться вслух, - Потому что я не останусь в Пятом.

- Оливия, ты можешь попытаться сбежать, я даже оценю попытку, но боюсь, ни на одном посту тебя не пропустят. – На его лицо мелькает хитрая, злая улыбка, - Мне не нужно запирать тебя в подвале, даже в доме, достаточно запереть в Поселении, где каждый второй мой друг. Никто не станет способствовать твоему побегу.

Вся его уверенность разбивала её защиту, и она еле сдерживала свои слёзы. Сердце от злости бешено стучало. Она боялась, что его слова окажутся правдой. У Верховного альфы руки явно длинные, если надо, он сможет проконтролировать сколько раз она поправила волосы, сколько раз выглянуло в окно, с кем говорила, с кем переглядывалась.

- Убирайся из моей головы, Коул.

Её взгляд сменяется на тот, в котором полно ненависти. Больше никто не говорит и слова, хоть мыслей в голове полно. Чувства взяли верх над разумом.

========== Часть 35. Бордовый шрам ==========

Оливия скучающе смотрела на тёмно-красное небо над головой. Своим кровавым оттенком оно могло устрашать, но после всего уже пережитого омега думала, будто ничего не вгонит её в ужас. Спустя некоторое время заключения в одной голове вместе с Коулом Полин всё же справилась с поставленной задачей. Связь с ребёнком не была нарушена, с альфой тоже не пострадала, но что-то по ощущениям изменилось. Появилась опустошенность, которая имела перманентный характер. Это повлияло на Оливию, как на личность, и это, очевидно, повлияло на её отношения с Коулом.

Прошла уже неделя с того дня, как они очнулись, и за это время они почти не говорили. Разговор лишь иногда касался самочувствия Оливии, и её это раздражало каждый раз. Они ужинали молча, ложились спать молча, и совершенно не проводили время вместе. Это одновременно терзало омегу и злило. Каждую минуту она была в разных крайностях своих чувств. Может, так стала сказываться беременность, а может она тут была не причём.

Иногда она тайком поглядывала на него, когда Коул был либо чем-то занят, либо просто не мог заметить пристального внимания к своей персоне. Она гадала на его лице, какими мыслями озадачена эта тёмная голова. И если их там полно, то нашлась ли хоть одна о ней? Оливия хотела, чтобы он думал, чтобы сожалел, и чтобы это к чему-то привело. Но всю неделю он проходил отстранённый, молчаливый и ужасно занятой. Возвращался поздно, быстро проглатывал свою порцию ужина и шёл спать. Всем своим видом он успел заставить её пожалеть о каждом сказанном тогда, в её голове, слове, затем снова возыметь уверенность, что сказанное было правильным. И так вертелось по кругу.

Наконец среди череды похожих друг на друга дней наступило важное событие в стае Коула. Джулс и Эмма женились. Сама церемония состоялась в лесу, где находились только Джулс и Эмма, также шаман, и они специально пригласили Коула, как альфу их стаи. Все остальные были отправлены в их дом на торжество.

Оливия выбрала из всех своих новых роскошных платьев то, которое, наверное, лучше всего отражало проекцию её внутреннего состояния на данный момент. У него нет как таковых рукавов. Оборка была сшита из пышной ткани, воздушным слоем обхватывала и прикрывала одновременно грудь. Приталенное плотно, но к низу струящееся пышной юбкой. Снизу объёмной оборки можно было разглядеть пришитые, переливающиеся камешки.

Под огнями больших лампадок на заднем дворе дома Оливия выглядела и роскошно, и одиноко. Среди гостей она знала Веронику, которая не подходила к ней даже близко, Томаса, который её сюда привёл, и стражника Пола, с ним они перебросились парочкой официальных фраз.

Оливия держала в руках бокал, наполненный виноградным нектаром, вслушивалась в живую музыку приглашённых артистов и постоянно возвращала свой взгляд на дверь. По непонятной причине она всё же ждала появление Коула. Но его всё не было. Она прошла вокруг столов с едой, но почти ничего, кроме вкусных персиков, не лезло в рот.

Вокруг все загалдели и радостно начали приветствовать появившихся молодожёнов. Эмма была одета в красное чудесное платье. Было непривычно видеть её в чём-то таком женственном, когда обычно на ней всегда были штаны да рубашка. Но не сегодня, не в этот важный для неё день. Даже Джулс выглядел более собранным и, что ли, ухоженным. Бороду привёл в порядок, подстриг и уложил. На нём была чёрная рубашка, строгий жакет и обычные штаны. Зато на шее висела серебряная цепь, а на большом пальце правой руки красовался перстень.

Их тут же облепили со всех сторон, пока голубые глаза омеги оглядывали тех, кто заходил следом за молодожёнами, но среди них не было альфы. Укол ревности будто бы пришёлся в самое сердце. Почему-то ей вспомнилась Бриджит. Оливия так и не выяснила, чем он занимался с ней, когда пришёл домой в тот вечер слишком поздно. При этом альфа даже не пытался отрицать, что был именно с ней, не прибегал ко лжи, он просто ничего не говорил. Это было сродни пытки.

Когда наконец толпа поредела вокруг двух бет, Оливия протиснулась между двумя незнакомцами и встала перед Эммой и Джулсом.

- Поздравляю, - хоть в голосе не было столь громкой радости, омега искренне расплылась в улыбке и протянула руки сначала к Эмме.

- Спасибо, Оливия, - ответила бета и крепко обняла в ответ на поздравления.

Джулс смотрел как-то строго и немного неодобрительно, ведь он стал вновь хранителем секрета Коула. Никто в стае не догадывался, что теперь перед ними вторая альфа стаи и что теперь она ждёт ребёнка. Сам Коул на все вопросы своего друга отвечал, что не было подходящего момента. Когда объятья девушек разорвались, голубые сапфиры осторожно обратились к бородачу. Да, она видела на дне его бесстрастных глаз недоверие и упрёк. Но это не ранило так сильно, как то, что с ней творил Коул претензионным молчанием.

- Спасибо, – элегантно сделал вид, что всё между ними в порядке, натянув фальшивую улыбку.

- Где Коул? – до последнего она думала, что не станет расспрашивать об альфе, но всё же вопрос предательски слетел с её языка.

- Должен быть здесь, - неуверенно ответила Эмма и оглянулась на дверь. Но Оливия знала, что хоть каждый куст обыщи во дворе, Коула тут явно нет. Его бы она учуяла моментально, - Ты не знаешь? – спрашивает у Джулса.

- Может появились срочные дела? – пожимает неохотно плечами. Да, конечно, омега знает, что, даже если Джулс в курсе, он не выдаст своего друга.

- Может, - также безразлично отвечает, - ещё раз вас поздравляю! Надеюсь, этот брак принесёт вам много счастья и много детей! – как учили родители, Оливия была вежлива до корней волос.