Ой, как нехорошо-то получилось. Мои мысли метались в панике, пока я нарочито медленно вставал и, отбросив в сторону салфетку, которой стирал остатки вина с лица, тихо произносил.

— Здесь и сейчас. Магия и меч.

— Отлично, — Лавинаэль хлопнул в ладоши, и стол откатился к стене. Не слишком сообразительные эльфы только и успевали выпрыгивать из-за торжественного стола, чтобы не быть им раздавленными. Еще один щелчок и место поединка накрыл непроницаемый купол. Значит, народ снаружи сейчас теряется в догадках, что здесь творится. Поединок до смерти, значит, выйти из этой ловушки сможет только один.

Недолго думая, я швырнул эльфу под ноги неоформленный ни во что конкретно огненный шар. Сам же отпрыгнул в сторону, одновременно выхватывая меч, по которому пробежали язычки пламени.

Лавинаэль ловко перепрыгнул магический огонь и небрежным пассом потушил его за своей спиной.

— Когда ты выбрал магию, то лишил себя последнего шанса, — почти весело выкрикнул мой тесть, а в его руке блеснуло лезвие меча.

Угу как будто у меня были шансы. Я сосредоточился на обороне и почти пропустил момент, когда у меня из-под ног вверх взметнулись корни какого-то растения, опрокидывая меня на спину. Остро заточенный корень резко устремился вниз, намереваясь проткнуть меня насквозь, но я сумел крутануться и уйти из-под удара, однако корень задел меня вскользь по щеке, на которой сразу же появился кровоточащий порез. Кровь капала все сильнее, но я сумел поджарить это блядское растение, и отпрыгнуть назад, за стену огня, которая на мгновение скрыла меня от взгляда Лавинаэля. Правитель поморщился. Видимо он хотел избавиться от меня быстрее, чтобы спокойно вернуться к прерванному ужину, продолжая скорбеть над своей утратой, не получилось, и он испытал досаду. Нет, он был полностью уверен в своих силах. Более того, я тоже был уверен в его силах. Но когда я отступил за стену огня, то внезапно оказался за спиной у потерявшего меня из вида Лавинаэля. Ждать, когда эльф обернется, чтобы играючи прикончить меня, я не стал, к тому же кровотечение из пореза на щеке усиливалось, и у меня уже начинала кружиться голова, я ведь совсем недавно потерял кучу крови, и она еще не восстановилась. Перевернув меч на манер копья, я, молча, вонзил его в незащищенную спину своего противника. Уже когда я сюда шел, я не собирался играть честно, потому что я — сын шлюхи! А в борделе меня учили чему угодно, но только не искусству благородной драки. Лавинаэль резко выгнулся и рванулся вперед. Удерживая меч двумя руками, я упал на колени, а кровь из раны уже прилично так натекла на пол, но не спешила растекаться, а начала заполнять невидимые на первый взгляд трещины, которые начали приобретать вид очень похожего рисунка — переплетенных между собой роз. Лавинаэль повернулся ко мне. В его глазах застыло такое удивление, что мне стало бы не по себе, если бы не жуткая слабость. Правитель хотел что-то сказать, но не смог, и упал прямо на нарисованные моей кровью цветы. Последнее, о чем я мог подумать, входя в этот зал, что все получится вот так, благодаря зазнавшемуся Правителю, который не видел во мне соперника, который просто заигрался, пропустив элементарный удар в спину. Не честно? Но тут смотря для кого. Но я был абсолютно уверен в том, что, если бы пришлось драться с Карниэлем, живым мне было не уйти. Он в отличие от своего папашки прекрасно понимал, что значит недооценить противника, даже если он человек. Я, прекрасно помня, как умеют лечить местные умельцы, встал и, пошатываясь, подошел к поверженному противнику. Поднимая меч, я не чувствовал ни торжества, ни гнева, ничего, кроме огромной усталости. Впереди была неизвестность, потому что я не имел ни малейшего понятия, что будет, если кто-то посмеет поднять свой меч на Правителя. Но я был готов к тому, что эта битва не последняя и за свою жизнь мне и моим ребятам придется побороться. Голова эльфа отделилась от шеи после первого же удара и покатилась прямо к зоне действия защитных чар купола. Я подошел к ней, поднял за волосы… никаких жестов я не хотел совершать, просто перенести ее поближе к телу, но, когда я выпрямился, то все, стоящие за пределами купола, а народу заметно прибавилось — набежали еще эльфы, да недалеко столпились мои дружинники, — увидели именно эту картину: на мече затухают огненные всполохи, а я стою — морда в кровище и держу за волосы голову Правителя. Молчание было просто гробовым. В этой тишине я не выдержал первым.

— И что теперь? — ответом на мой вопрос был громкий стон сложившегося пополам Карниэля, громкий звук, который издал его организм и быстро распространяющиеся жуткие миазмы, которые поплыли по залу после того как громкий звук затих.

Я молча обводил взглядом собравшихся. Никто не проронил ни звука, кроме Карниэля, который держался изо всех сил, но пока не стремился покинуть зал. На лицах эльфов можно было увидеть самую разнообразную гамму чувств: начиная от удивления и заканчивая ухмылками торжества, которые они тщетно пытались скрыть, хотя я могу и ошибаться, ведь не слишком я силен в психологии эльфов. Раздался раскат грома, и все, находящиеся на этом празднике жизни эльфы, синхронно подняли головы вверх. Моя дружина уже успела подойти ко мне и ненавязчиво прикрыть со всех сторон, однако оружие они пока не доставали. Провокация с нашей стороны им была явно не нужна. Не удержавшись, я тоже поднял голову, чтобы посмотреть, что же привлекло такое пристальное внимание ушастых, и вместо потолка увидел небо с бушевавшей там стихией. Черные грозовые тучи с пробегающими по ним разрядами небольших молний быстро двигались в полной тишине, которая наступила сразу после первых же звуках надвигающейся грозы. Больше гром не сопровождал мелькающие то тут, то там молнии, будто, тучи находились за пределами звуконепроницаемого купола, накрывшего дворец. Тучи, которые все быстрее и быстрее гнал по небу усиливающийся ветер, собирались во вполне реальный и совсем немаленький смерч, однако, никто не сделал ни единой попытки покинуть зал, где только что произошло убийство Правителя эльфов. В абсолютной тишине, когда в ушах появился шум от пробегающей по сосудам крови, вновь раздался уже знакомый звук не слишком здорового эльфа. Вопреки моим ожиданиям моего носа достиг вполне приятный аромат альпийской свежести, но я не помнил, откуда мне знаком подобный запах, как, впрочем, и само понятие «альпийский». Видимо, кто-то из ближайшего окружения Карниэля позаботился о том, чтобы сын ныне покойного Правителя не был опозорен еще сильнее, хотя, куда уж сильнее-то? Глядя на бледно-зеленого эльфа, на его покрытое испариной лицо, подобные мысли явно его интересовали в последнюю очередь. Но он стойко крепился и все еще не покидал пределы залы. Чего они все ждут? Если бы они хотели расправиться со мной и моими людьми, мы бы были уже растерзаны толпой скорбящих, и много времени у них это дело не заняло бы. Но эльфы упорно делали вид, что ничего не произошло, и не обращали на меня внимание, собственно, как и на то, что осталось от Лавинаэля. Они все как один были поглощены бушующей вверху бурей.

Внезапно раздался оглушительный раскат грома, и прямо в центр, там, где две розы переплетались между собой, ударила молния. Пол качнулся, по телу пробежал легкий электрический разряд, доставивший только небольшой дискомфорт в уставших, но все еще напряженных мышцах. Вслед за молнией через крышу, которой уже давно не было, в центр залы, в то же самое место, куда недавно ударила молния, не спеша начал опускать смерч, давая время рассредоточиться по периметру комнаты всем присутствующим людям и нелюдям, чем мы не преминули воспользоваться. Наша группа оказалась у противоположной эльфам стены. Мы не специально бросились именно туда, просто, так получилось. Смерч постепенно уменьшался в объемах, возвращая, как мне казалось навсегда ушедшие звуки. Первым вернулся шум ветра, который с уменьшением воронки смерча, становился тише. Под усилившийся запах искусственной свежести и стона Карниэля, который буквально рухнул на пол, схватившись за живот, воронка окончательно рассыпалась, и зал озарило золотое сияние, ослепляя на мгновение, чтобы в следующий миг мы смогли увидеть невероятной красоты женщину, точнее, эльфику, в белой полупрозрачной накидке, через которую, несмотря на свою воздушность, едва было видно совершенное тело. Ее светлые волосы струящимся шелком опускались до пояса, отливая золотом. Я бросил беглый взгляд на свою жену, понимая, что в сравнении с незнакомкой, она кажется неухоженной, без капли очарования и красоты, хотя буквально час назад я считал ее довольно привлекательной. Я несколько раз мигнул, отгоняя наваждение и, для реалистичности ущипнув себя за руку, на секунду прикрыл глаза, чтобы немного отвлечься от невероятного зрелища, но образ, увиденный мной однажды, отложился в памяти навсегда. Я это понял в этот момент очень отчетливо.