— Какая прелесть. Мой оруженосец как всегда полон сюрпризов. — Рокэ ухмыльнулся. Почему-то захотелось ухмыльнуться ему в ответ, но Ричард только фыркнул. Слова казались знакомыми, будто бы он их уже когда-то слышал. — Эмиль, ты отменный генерал, а вот интриган из тебя никакой. Ричард верно догадался. О своем численном перевесе Адгемар осведомлен, в конечной победе не сомневается, так почему б не сыграть двойную игру? Бедняге надоело быть первым среди многих, и он с нашей помощью избавился от лишних казаронов.

— О численном перевесе? — нахмурился Эмиль.

— Уверяю вас, борцы за свободу Талигойи, как столичные, так и сидящие в Тронко, озаботились сообщить союзнику и единоверцу о нашей армии всё, что знали сами, так что Лис точно знает, что у нас есть, а чего у нас просто не может быть. Итак, в своей победе он уверен, о численном перевесе знает, от лишних казаронов избавился, остаётся выиграть сражение, только, — Первый маршал усмехнулся весьма недобро, — он его не выиграет.

***

Дальнейшее сражение напомнило одну детскую игру. Кажется, она называлась Лапта. Поле делилось на городских и деревенских, городские кидали мяч и после всем скопом все должны были бежать за ним. Городские должны были поймать мяч и вернуться обратно, а деревенские должны были запятнать того, кто кинул мяч. Если запятнали, то команды меняются лагерями. Всего четыре раза за игру кидающий имел право не выбегать из «Города» за мячом.

Игра, впрочем, не шла ни в какое сравнение с настоящим сражением. Возможно, метаться так по полю было физически невозможно, однако воины метались, и тут «городские» не могли проиграть. Наверное. Ричард потом много думал об этом сражении, с ужасом думая, что бы с ними могло произойти. За время боя странное ощущение метаморфоз (тогда оно казалось нормальным, но когда отошло, оказалось странным) прошло, и на несколько секунд Ричарда затопила паника. Истерику не удалось утихомирить быстро, но договориться с собственными разумом оказалось возможно. Отступил гнев, чувство общности, игра в метаморфозы — пришёл страх. Ничем не заменяемый, чистый и абсолютно уместный — Ричард боялся. Оставаться в более или менее трезвом уме помогала только какая-то нездоровая уверенность в том, что Ворон победит. Ворон всегда всех побеждает, правда?

Правда же?!

Ричард буквально свалился с ног, когда понял, что всё закончилось. Он готов был кричать, но из горла вырывалось только хриплое дыхание. Они живы. То, что они победили, было второстепенным. Плевать, победил ты или нет, когда ты мёртв. А они были живы.

Только сейчас Ричард во всей полноте почувствовал рану на правой ноге. Поздравляю, Ричард Окделл, ты идиот! Ни сражение тебя не исправит, ни близкая смерть! Впрочем, у лекаря Дик долго не задержался. Тот быстро промыл чем-то рану, намазал её края, высушил полотенцем, перевязал и отпустил восвояси. Ричард, воодушевлённый тем, что без ноги ему не остаться, бодро похромал к монсеньору (тот велел вернуться сразу, как только). Большинство раненных тоже ненадолго задерживались у лекаря, что Дикон решил считать подарком Судьбы. Наконец-то эта дама над ними, простыми и не очень людьми, смилостивилась. Слава кому-нибудь и Ура!

— Всё, — выдыхнул с облегчением Бонифаций, когда Дик доковылял обратно. — Бегут — не остановишь! А я ведь, стыдно сказать, как они попёрли, думал, от нас мокрое место останется.

— Да и я, признаться, тоже, — откликнулся Эмиль, — нет, я допускал, что мы как-нибудь извернёмся, доберемся до леса, не зря же там оставляли засеки, но на победу не надеялся.

— Ну и зря, — гордо заявил Шеманталь. — Монсеньор знает, что делает. Наши так никто не сумлевался. Вот перед перевалом мы, признаться, подёргались малость, а тут — нет… Где монсеньор — там победа.

— Вы мне льстите, Жан. — Рокэ прикрыл глаза ладонями и почти сразу же их отнимает. Голова болит? Непонятно. Дик пока не в том состоянии, чтобы ему было интересно, но непонятно — вполне.

— Вот ещё, монсеньор! — возмутился Жан, — Что есть, то и говорю.

— Он прав. — Тихий Бонифаций был на себя не похож, но вот они мы. — Вы, Рокэ, прямо чудеса творите. Нам бы ваше спокойствие. Я ведь до последнего не верил.

— Я тоже, — Алва протянул руку, — епископ, дайте касеры, если она у вас есть.

— Не верил?! — Савиньяк выглядел пораженным в самое сердце. — Но как же?..

— А вот так… — Рокэ щедро отхлебнул и вернул флягу владельцу. — Благодарю, Ваше Преосвященство. Наше дело было отвлечь Лиса от Вейзеля, дальше я не загадывал. Коннер и Бакна знали, что делать, а мы, господа, на три четверти были смертниками, так что поздравляю вас со вторым рождением.

— Закатные твари, — поражённый Бонифаций забрал флягу и, в свою очередь, присосался к её горлу.

На Дика в очередной раз накатил мандраж. Литов пёс. Да, уверенность в том, что Ворон всех победит, — залог спокойствия, это факт. Но Ворон тоже человек. Рокэ Алва. А у человека… А у человека всё случается в первый раз.

Нет, Дикон тряхнул головой, не место об этом думать. Всё уже прошло. И они выжили. Ворон просто не мог поставить их вот так, будь он уверен в том, что они умрут. Алва бережёт своих людей, это знают все. Даже если не все, за короткое время, пока Дик жил с Рокэ под одной крышей, он успел в этом убедиться. И даже сейчас. Ни разу ещё Рокэ не оставил Дикона беззащитным. Уязвимым. У него всегда были шансы.

Так что… Так что надо радоваться.

От противоречивых мыслей его отвлёк стук копыт. Алва отвёл взгляд, что успел направить на Дика. Интересно, что он хотел увидеть?

— Жан, это ваши люди?

— Они.

Шестеро всадников ехали кентером, и первым был адуан, Ливенн. Он был одним из тех, с кем Дикон штурмовал Барсовы Врата. Таможенники осадили коней, Ливенн вперевалку подошёл к Шеманталю.

— Ну, — поинтересовался генерал, — чего?

— Драпают, — лаконично сформулировал основное адуан. — Впереди казароны. Скока — не знаю, но не до войны им, это точно. Сам я их не видел, но коней загнанных валяется тьма-тьмущая, хоть бы добивали, что ли… — Ливенн сплюнул. — Уроды!

— Значит, ожидать их возращения не следует? — уточнил Эмиль.

— Куда там, скачут, как тушканы. А вот седуны, те толково отходят. Их, я думаю, тыщ шесть уцелело, пешие и конные. Раненых много… Лис, понятное дело, в середке, а седунов кагеты прикрывают. Кто ведёт — не знаю, но в штаны не наложил.

Интересно девки пляшут, по четыре штуки в ряд. И кто такой блистательный верховодит сей отряд? Кагеты прикрывают бириссцев, звучит как начало анекдота. Впрочем, если вспомнить, что сто тысяч убегало от шести…

— Кагеты прикрывают бириссцев? — Ворон был изумлён не меньше Дика. — Что-то новое.

— Ага, — кивнул Ливенн, — самому странно.

— Развернуться и ударить нам в спину они не могут? — Савиньяк хочет нового боя не больше остальных, но лучше знать такие вещи.

— Они не станут разворачиваться. — Алва ответил очень уверенно. — Лису сейчас одна дорога — в Равиат. Он потащит туда всех, кто у него остался. Такой правитель сначала о короне подумает, а потом уж о стране.

— Мы будем их преследовать? — снова уточнил Эмиль.

— Нет, — медленно ответил Рокэ. Затем повторил более задумчиво: — Нет, не будем. Сегодня все отдыхают, а завтра мы расстанемся. Генерал Савиньяк, принимай командование. Его Преосвященство тебе поможет. Возвращайтесь через Барсово ущелье, а потом поверните к горе Бакра, станьте там лагерем и дайте знать бакранам, пускай выбираются из своих укрытий.

Интересно. Затем Рокэ это нужно. Хотя, если вспомнить о Золотом Договоре… Трогать его нельзя, но, вроде как, можно изящно обойти. Рокэ точно сможет. Тьфу ты, Дик размял шею, своей головой надо думать, а не Вороновой. Итак, бакраны — народ, хотят своё государство и ненавидят седунов. А это значит… Значит, что всё гениальное просто. Литов пёс, и как ещё до такой простой вещи никто не додумался.

Впрочем, Дикон помрачнел, повоевать ещё придётся.

— А Бадильо?

— Бадильо придется посидеть во Вратах ещё немного. На всякий случай.