— Разрубленный Змей! Килеану повезёт в любви, только если повезёт в игре! — заржал Валме.

Всеобщее настроение резко поменялось. Гости были пьяны и хотели зрелища, так что почти каждый начал подначивать графа продолжить игру. Дикон был на стороне большинства. Он знал, что Килеан-ур-Ломбах не уйдёт, что игра продолжится, однако подобное пробудило в нём азарт. Может быть, с Ворона возможно сбить спесь? Одолеть его? Дик тоже был пьян, и, будь он на месте графа, он бы тоже остался.

— Сдавайте!

— Извольте. Дикон, вина!

Следующие коло вернул графу надежду. Он играл медленно и очень осторожно, не слушая ни советов, ни подначек. Рокэ откровенно заскучал и намеренно сделал несколько ошибок. Граф рискнул и угадал. Рискнул снова и опять выиграл. Алва спросил ещё вина и сбросил несколько карт, почти не глядя. Дикон присвистнул внутри себя: герцог использует капкан. Использует и выйдет победителем.

Часы в углу пробили три четверти второго, когда виконт Валме благоговейно прошептал:

— Догнал!

— Да, — согласился эр Рокэ. — Вековая ненависть — страшная сила. Что ж, дорогой граф, счёт сравнялся, и я вам ничего не должен. А вот милейший Валме мне задолжал… Ну да мы как-нибудь разберёмся.

— Вы правы, — неожиданно легко согласился Килеан, — уже поздно. Для тонто. Но можно закончить вьехарроном.

Литов пёс! Нельзя было ожидать, что граф так легко отступится. Натура игрока сведёт его в могилу, истинно так!

— Можно, — сверкнул глазами Алва.

— Только давайте хоть немного перекусим, вы появились позже, а я…

— Разумеется, в мои планы отнюдь не входит уморить коменданта Олларии голодом.

— Маршал, — подал голос кто-то из сторонников Алвы, — не спугните удачу. Прерывать игру — дурная примета.

— Глупости, — отмахнулся Алва, поднимаясь из-за стола. — Удача не воробей, а женщина. Никуда не денется.

***

Повар как-то умудрился спасти ужин, хотя подавать его пришлось на несколько часов позже. Зрители угощались вовсю, рассыпаясь в дежурных комплиментах красоте хозяйки и гостеприимству хозяина, но более всего обсуждали великие карточные баталии.

— Баронесса, — Алва подлил даме вина, — боюсь, наше общество вам не столь приятно, как ваше — нам.

— Я и впрямь немного устала, — призналась, чуть понизив голос, красавица. Интересно. Дикон навострил уши.

— Ночи стоят душные, не правда ли?

— Да, а я переношу духоту с трудом. Позавчера я едва не потеряла сознание… Но, сударь, умоляю вас, не обращайте внимания. Смерть от жары мне не грозит.

— Надеюсь, сегодня вам не станет дурно. — Алва слегка наклонил голову.

— О, уверяю вас, это не самая жаркая ночь в моей жизни, — рассмеялась Марианна. — Женский обморок для мужчин не повод прекращать войну… или игру. Но мы слишком много говорим о моём здоровье, оно того не стоит.

Ричард был готов влезть в чужой разговор, но сдержался. Как это не стоит? Здоровье — самое ценное, что есть у человека после семьи. Хотя бы потому, что богатство всегда приложится.

— Ну что вы, оно стоит много дороже земных сокровищ. — не согласился Алва. — Я полагаю, нам с графом пора вернуться к игорному столу. Не правда ли, Людвиг? Вы, видимо, несколько переоценили свой голод?

— Видимо, — Килеан пригубил вина и поднялся. — Что ж, герцог, продолжим. Я зря состязался с вами в тонто, вы же у нас великий стратег. Но во вьехарроне все равны.

— Вы так полагаете? — поинтересовался Рокэ, поправляя кружева.

— А вы нет?

— Не верю в равенство и никогда не верил. Валме, вы не будете столь любезны бросить монетку? — эр Рокэ повернулся к сопернику, — Вы по-прежнему ставите на решку, граф?

— Я стараюсь не менять своих принципов.

— Похвально. Я тоже, ведь нигде не сказано, что можно менять то, чего нет и не было… — Монетка взлетела в воздух. — Благодарю, Валме. Что ж, на сей раз сдавать мне.

Игра была другая, но игроки остались прежними. Алва был спокоен, его противник через раз зарывался и проигрывал. Во вьехарроне Ричард не понимал почти ничего, но с интересом продолжал следить за игрой. В пятом часу утра комендант Олларии был должен Первому маршалу девять сотен таллов. Зрители понемногу разбрелись, но самые стойкие во главе с Салиганом ещё чего-то ждали.

— Предлагаю не больше трёх партий и перемирие, — Килеан явно начинал клевать носом.

Игра продолжалась. На синее сукно легли карты. Тридцать восемь против двадцати пяти. Килеан угрюмо бросил:

— Ваши девятьсот сорок.

— Мои. Сдавайте, сударь.

Комендант перетасовал колоду и протянул маршалу.

— Снимайте.

— Готово. — Баронесса, тяжело дыша, вцепилась в край стола. — Сударыня! Вам плохо?

— Ничего… всё в порядке.

— Валме, — Алва казался взволнованным, — отведите даму к окну. Мы сейчас освободим вас от своего присутствия.

— Играйте, — прошептала Марианна, опускаясь в кресло, — со мной всё в порядке. Играйте…

— Килеан, — вспомнил Рокэ, — помнится, вы всегда носили при себе ароматическую соль. Возможно, она поможет баронессе ещё какое-то время перенести наше общество.

— О да, — заторопился Людвиг, — я счастлив оказать услугу нашей прекрасной хозяйке.

— Благодарю вас… — щёки баронессы были совсем меловыми, — мне уже лучше, не стоит беспокоиться… Вставать во время игры — дурная примета.

— Ричард, возьмите у господина Килеана флакон.

Пальцы графа были горячими, ручка Марианны — ледяной. Ей на самом деле было плохо. Ричард задержался, перехватив пальцы баронессы. Та посмотрела ему в глаза.

— Граф плутует? — одними губами спросил он. Марианна посерьёзнела, но потом лишь кивнула и откинулась в кресло. Дикон вернулся к игорному столу. Если он знает, то эр Рокэ должен знать тем более. Беспокоиться было не о чем. Игра продолжалась, заговорили о ставках.

— Эта булавка вас устроит?

— Не терплю изумрудов, — Герцог поморщился, — они укрепляют целомудрие. К тому же этот вряд ли стоит больше четырёх.

— Тогда вот это!

— Бриллиант Килеанов? Люди Чести становятся людьми риска. — Алва усмехнулся. — Принято. Сколько за сей осколок света дал бы пройдоха Йордан?

— Не меньше восьми.

— Не верьте ему, Рокэ, — вмешался кто-то из гостей. — Красная цена пять с четвертью.

— Ну, может, пять с половиной. — Накинул Валме.

— Честь должна стоить дорого, иначе её никто не купит, — заметил Алва. — Согласен на семь.

Дикон еле сдержал вздох. Подначивает, как есть подначивает. А граф и ведётся.

— Ценю вашу любезность, но не могу ею воспользоваться. Пусть бриллиант идёт за пять с четвертью, но в придачу даю изумруд.

— Воля ваша. Итак, мои шесть с половиной.

Игра продолжалась. Граф проигрывал.

— Рокэ, — голос Килеана слегка дрогнул. — а теперь я спрошу вас о вашем залоге. — «Звёзды» или долг Валме?

— Всему своё время, — засмеялся Рокэ. — Сначала десять, потом — двадцать…

— Так долг или «Звёзды»?

— Долг.

— Раскрываемся.

— После вас!

Дик со странной смесью восторга и сожаления уставился на сердце и короля Молний и Повелителя Кошек. Сорок четыре! Только одна комбинация может её перебить.

— Вы, Рокэ, после этого будете говорить, что вас ненавидят? — Комендант столицы не скрывал своего торжества.

— Буду, — подтвердил Алва, со скучающим видом бросая на скатерть карты. — Дикон, вина!

Дик сунулся было к буфету, однако не удержался, глянул на стол и глупейшим образом ойкнул.

— Триада! — вопил Валме. — Чтоб я провалился! Закатные Твари! Разрубленный Змей! Все кошки и всё святые мира, триада!

Триада — три сердца — сорок пять! Должно быть, где-то сдохло что-то большое и полное ненависти к Первому маршалу! Литов пёс, триада!

— Этого не может быть, — пробормотал Килеан, — этого просто не может быть…

— Чего только не бывает, — светским тоном заметил Рокэ, — Вы не поверите, но однажды…

— Герцог, — Голос графа нехорошо зазвенел. — Этого. Не. Может. Быть.

— Сударь, — Алва был холоден и спокоен. — Сдавали вы.