– Эй. Придурок. Ты почему, черт возьми, не берешь трубку?

Я провожу ладонью по лицу, прижимая телефон к уху.

– Чтобы на меня не орали?

– Умник, – говорит Сайрус. Он расстроен, но я слышу смех в его голосе. – Ты в Японии сколько, четыре месяца, а я тебе уже безразличен, да? Старина Сай больше не нужен. Черт с ним.

– Драматично. – Я вздыхаю. Был ли у вас в детстве близкий друг, с которым вы хорошо проводили время, как и полагается в подростковом возрасте, но позже, повзрослев и достигнув зрелого возраста, думали: «Если бы я встретил тебя сейчас, с моими полностью сформировавшимся взглядами, возможно, я бы не захотел быть твоим другом?»

Это про меня и Сая.

Вечер вторника. Я сижу перед ноутбуком и пытаюсь написать Джуничи электронное письмо о предложении. По словам Рисы, он будет в Европе ближайшие две недели.

– Я волнуюсь, понятно? – говорит Сайрус. – Ты и твоя странная одержимость вампирами. Япония же кишит ими. Я боюсь, что ты позволишь одному из них осушить тебя и бросить в сточной канаве.

– Я не одержим. Я не какой-то фанатик…

– Точно. Ты профессиональный фанат. Доктор Фанат.

– Отвали, Сай. Ты мне поэтому позвонил? Чтобы начать дискуссию? – Ненавижу, когда он так делает – придирается ко мне по поводу вампиров, хотя он знает, причину моего интереса.

– Нет, – произносит он, и его голос наконец смягчается. – Я правда беспокоюсь, ясно? И Пип тоже. Она только что спросила меня, когда я в последний раз разговаривал с тобой, а я и не смог вспомнить. Не пропадай больше, чем на неделю, Джэ. Пожалуйста.

Я массирую лоб пальцами. Почему он не мог просто сказать это сразу?

– Хорошо. Я постараюсь.

Сайрус и мой папа – единственная семья, которая у меня есть. Мама умерла, когда я учился в средней школе. Папа остался со мной и был рядом до выпускных экзаменов. Затем я уехал в Оксфорд на учебу, а он вернулся в Корею.

Его семья не очень любит меня, хотя я никогда с ними не встречался. Наверно, технически они и моя семья тоже. Но эти «родственники» ненавидели мою маму, потому что папа бросил своей матери вызов, когда они поженились и переехали в Англию. Видимо, бабушка была категорически против всего этого. Теперь, когда мамы больше нет, ее злоба переметнулась на меня. Я стараюсь не думать слишком много о том, что у меня есть бабушка и дедушка, тетя и двоюродные братья, которых я никогда не видел. И, возможно, никогда не увижу. Мама воспитывалась в приемной семье, поэтому достоверной семейной истории с ее стороны нет.

С папой я довольно часто общаюсь. Он всегда спрашивает, как я себя чувствую, искренне беспокоится о моем здоровье. Я не видел его с тех пор, как мне исполнился двадцать один год. Тогда я закончил бакалавриат, а он прилетел в Англию на церемонию вручения дипломов. Кроме того, он купил коттедж в Бристоле и переписал его на меня, чтобы у меня было собственное жилье. Необычный, аккуратный домик выбрала моя мама еще в то время, когда была здорова. Правда, сейчас там живут арендаторы. Коттедж наводит на меня тоску, поэтому мне не хочется там оставаться.

– Что делаешь? – спрашивает Сайрус, наконец, успокоившись.

– Работаю над предложением, и мне нужно кое-что написать директору больницы.

– Предложение для…? Видишь, я уже даже не знаю, что происходит в твоей жизни.

Я смеюсь.

– Если ты заткнешься, я тебе расскажу. Это программа, помогающая однополым вампирским парам заводить детей.

– Извини, что спросил.

– Кретин.

– Встречаешься с кем-нибудь? – спрашивает Сайрус. – Я имею в виду с нормальными. С людьми. Только не рассказывай мне о своих сомнительных вампирских похождениях.

– Я тебя ненавижу.

– Ты меня любишь. Пип передает привет.

– Привет, Пиппа. – Я вздыхаю. Пиппа – светловолосая, голубоглазая, похожая на пикси невеста Сайруса. В детстве мы с Саем так много времени проводили вместе, что его младшая сестра часто шутила, что мы геи. Я не возражал, потому что… ну, я им и был, или вроде того. На тот момент, я еще не совсем разобрался в себе. Но Саю это не нравилось, как и его родителям. Когда перед моим отъездом Сай обручился с Пиппой, его родители не были в восторге от ее внешности, но подозреваю, они были рады тому, что она женщина.

Однажды я сказал Саю, что вдвоем они напоминают детскую книжку о мальчике и его собаке, которые разгадывают тайны. «Сайрус и Пип: что-то неладное на пляже» или «Сайрус и Пип на ярмарке: исчезающие клоуны – не шутка». Ему, правда, вовсе не показалось это забавным.

– Мы можем наверстать упущенное в эти выходные? – спрашиваю я. – Мне нужно закончить это письмо, пока я не потерял ход мысли.

– Обещаешь? – говорит Сайрус.

– Обещаю. Пока.

– До скорого.

Я вешаю трубку и делаю глубокий вдох. Сайрус постоянно доводит меня с тех пор, как я переехал в Японию. С подросткового возраста мы все время были вместе, а сейчас я как будто пытаюсь аккуратно перерезать пуповину, но он-то этого не хочет. Сай был категорически против моего переезда, говорил, что тяжело жить без знакомых, да еще и так далеко. Он вот-вот женится и начнет новую жизнь, и, честно говоря, у меня нет никакого желания быть третьим колесом для него и Пипы.

Я еще раз перечитываю электронное письмо.

Глядя на свое имя, я думаю, стоит ли мне поставить после него «доктор медицины, кандидат наук» или лучше подписаться «доктор Дэвис», поскольку он обычно называет меня именно так.

Я удаляю свою фамилию и нажимаю кнопку «отправить». Вздохнув, я откидываюсь на спинку кресла. Уже до неприличия поздно, и мне, вероятно, следует попытаться заснуть, но в последнее время мое тело было перевозбуждено. Я уже собираюсь встать, когда приходит уведомление о новом сообщении. Смотрю на экран: Джуничи уже ответил мне по электронной почте.

Я быстро набираю ответ.

Закусив губу, я нажимаю кнопку «отправить». Он сейчас в сети, так что… я решаю попробовать. Может, он больше не заинтересован, и я все испортил. Или, может, он все еще хочет узнать меня получше? Я помню его слова о том, что он не торопится и уделяет все свое внимание… Всякий раз, когда они всплывают у меня в голове, жар поднимается по шее и лицо пылает. Я начинаю представлять, на что это может быть похоже – обладать полным вниманием Джуничи.

Раздается уведомление о новом электронном письме.

Технически нет. Но…

Примерно через минуту приходит его ответ.

Задумываюсь на минуту. По правде говоря, я не могу уснуть.

Уже десять минут от него нет ответа, и мне кажется, что я потерял его. Внутри зияющее, слегка тревожное чувство… как будто я задал слишком много вопросов, и это вызвало у него раздражение.