Нулефер согласно улыбнулась. Джексон не опускал глаз с Оделла и Ханны.
— Теперь вторая проблема. Скажете, я вас замучил. Но, поверьте, кроме Фарар никто не сможет стать достойным учителем мага-манара. Как зверовещатель, который шесть лет прожил в Тенкуни, который знает каждого мага в Зенруте, могу поручиться только за неё, она сохранит вашу тайну. Короче, ближе к делу. Фарар следит за оборотами винамиатиса по стране, сама заряжает камни, к вам в Рысь она приехать не сможет. Остаётся только вам, Свалоу, ехать в Конорию, а у вас своя шахта и завод. Как быть? Прекрасно понимаю, что шестнадцатилетнюю дочь с незнакомым, лысым, ненормальным, а я такой, мужиком вы не отпустите одну. Поэтому, что вы предпримите: отложите поезду до лучших времен или покинете свои предприятия?
Ханна и Оделл переглянулись и однозначно кивнули.
— У нас есть выход, — сказали супруги и повернули головы в сторону Элеоноры.
— Что вы так на меня смотрите? — удивилась старшая дочь и дёрнулась. — Нет! Не поеду я в столицу!
— Соглашайся, сестра, — подмигнула глазом Нулефер.
Элеонора быстро встала на ноги и отчаянно зажестикулировала руками.
— У меня маленький ребёнок! Я не могу взять ребёнка под мышку и поехать в столицу, всё бросить! Жить в гостинице или снимать у кого-то дом! Нет уж!
Нулефер подошла к сестре и поймала её буйные руки.
— Ты же всегда хотела уехать из деревушки Рысь, что делать в этой глуши? А там, в Конории, столько состоятельных завидных мужчин!
Блеск пробежался по глазам Элеоноры. Раздражённо, хотя правильнее сказать, театрально вздохнув для виду, Элеонора отчётливо произнесла:
— Уговорила, сестра. Но заключим договор, живём мы как соседи. Я не лезу в твою жизнь, а ты не вмешиваешься в мою.
***
Письмо, совместно написанное Ханной, Оделлом и Джексоном, было отправлено в Конорию на следующий день. Ответа в самом лучше случае ждать надо было дней четырнадцать-шестнадцать, по такому поводу Свалоу разрешили Мариону пожить у них. Джексон не стал отказываться, хотя его туманное лицо говорило за себя: ему невыносимо находиться в окружении кучи рабов, слышать восторженные слова о правительстве из уст их хозяев.
Но приходится терпеть, если хочешь завоевать чужое доверие. Ханна, Оделл и их изнеженная дочурка Элеонора Джексону не были интересны, его волновала Нулефер Свалоу. Она не сильно-то приглянулась Мариону, ну подобрее она своих родных, посправедливее, смотрит на людей как на равных, не поклонница нынешнего политического строя, но она рабовладелица. Человек, что спокойно предал своих друзей, лишил лучшую подругу родителей. Не по доброте душевной Джексон решил помочь Нулефер встретиться с магами, освободиться от забвения. Если слова девочки насчёт Уилларда и Урсулы правда, то дружба с ней может оказаться полезной. Привязав к себе Нулефер, он познакомится с Уиллардом, приблизив к себе ещё и мальчика-телохранителя, можно узнать много важного о зенрутских монархах.
Отправив письмо, Джексон немного подумал и всё же решил себя подстраховать. Взяв у Нулефер и её родителей по волоску, он проверил их родство у целителя крови. Долго пыхтя, маг утешил его; всё верно, родители и дочь — кровные родственники. Эта новость обрадовала Джексона. Свою ногу он вылечил в тот же день у другого целителя. Травма оказалась несерьёзной, шестицу Джексон мог бы и похромать и не тратить деньги на быстрое лечение, но не время болеть.
Пока гость убивал время болтовнёй со всеми рабами в округе, встречами с разными чиновниками Рыси, в доме Свалоу полным ходом шли сборы к поездке, а ведь ответное письмо ещё даже не пришло. Элеонора была хмура, о чём-то долго думала.
— Люси, скоро я уезжаю в Конорию. Ты поедешь со мной. Мне нужна служанка, а Тина к тебе сильно привязана, — ложась спать, сразу после семейного разговора с Джексоном немногословно она объяснила суть дела своей рабыне.
— Я не хочу уезжать, — пробормотала Люси.
— Меня не волнует, — ответила госпожа.
На этом тема была закрыта.
Если сестра собиралась молча, демонстрируя окружающим своё недовольство, то Нулефер растрезвонила всему городу, что скоро будет в столице. За один день она успела обежать всех подружек и сообщить им приятную весть. Для знакомых Нулефер отправлялась в столицу учиться в привилегированной школе. У семьи возникли проблемы с какими-то документами, и поэтому принять её в школу смогли только в конце осени.
Меньше всего к поездке готовились Тина и Люси. Но, если Тина копошилась ещё насчёт игрушек, книжек, то Люси вообще не волновало куда они едут. Всё равно, не позволят остаться в Рыси, а разве в столице что-нибудь изменится для юной рабыни? Будет так же нянчить ребёнка, сопровождать Элеонору по гостям, терпеть под одной крышей Нулефер. Это её судьба, которую она не в силах изменить.
Рабыня никому не рассказывала про магию Нулефер. Не видела в этом смысла. Она была очень удивлена неизвестным способностям госпожи, ей хотелось столько узнать, но ни одного слова Люси не метнула Нулефер о её даре. Если бы магом оказалась бы вдруг госпожа Элеонора или даже Оделл с Ханной, то, забыв про правила вежливости, Люси бы затрясла хозяев вопросами и просьбой «а покажите это…» Но попросить о чём-то Нулефер Люси не могла. Это было запретом, который давно поставила себе Люси.
Когда её госпожи решали сколько одежды взять с собой, рабыню тревожили другие вопросы. Юная девушка, которая давно своей красотой, изящностью манила к себе поклонников, стала замечать, что является объектом пристального внимания со стороны Джексона Мариона. Он всё время случайно оказывался возле неё. Решит Люси постоять с друзьями-рабами, к ним присоединится Джексон. Приходится ей прислуживать за господским столом, презирающий роскошь губернатор сидит возле госпожи Элеоноры. Отправит хозяйка на речку постирать одежду, так как нужного для этого дела винамиатиса ещё не создали, — Джексон выгуливает у реки Живчика.
Его словам про чистую случайность ещё можно было поверить, но сосредоточенный изучающий взгляд выдавал Джексона. Марион не терял времени даром, он всё искал возможности остаться с Люси наедине. Как-то, поймав её возле шахт, Джексон отвёл её в сторону, подарил шоколадку и начал расспрашивать про семью. Помнит ли она родителей, как переживала расставание с ними, чему её учили мама с папой. Когда, от тяжкого допроса, глаза Люси стали мокрыми, Джексон обнял её и принялся нежно гладить по волосам, приговаривая:
— Не плачь, недолго тебе осталось скорбеть.
Не выдержав таких унижений, Люси оттолкнула Джексона и убежала в дом. Она ни о чём не рассказывала хозяевам. Элеонора обязательно бы вступилась за неё, но Люси противна была всякая помощь, которую ей оказывала госпожа. Держись подальше от него и переживёшь, так решила для себя Люси, в душе начиная бояться поездки, ведь с ней же будет Джексон.
Через четырнадцатый день Джексон подошёл к Люси со странной просьбой, нарвать хороших душистых цветов в поле.
— Не могу я с пустыми руками к однокласснице ехать.
— Они же завянут, фанин Марион, — ответила Люси фанину, именно так он попросил рабам себя называть, никакого господина Джексона.
— Не завянут, у вас в Рыси живёт маг растений, который может им жизнь продлить. Да, и ещё! — крикнул он, когда Люси собралась с корзинкой. — Можешь принести мне дубовых веток, они для чего-то нужны этому магу.
Джексон достал из сумки длинный ножик и подал Люси. Она неуверенно посмотрела на него.
— Я слышал, ты лучше всех разбираешься в цветах, вот и попросил. Но если тебе страшно одной идти на поляну, она как-никак за лесом находится, то давай вместе сходим, я помогу ветки донести.
— Нет! Уже бегу! — подскочила Люси и рванула в лес.
«Ненормальный, больной, маньяк, извращенец», — плескались мысли. Люси шла по лесу и пинала без пощады камни. До слёз ей было обидно. Вот какая она, жизнь раба… Выполняй приказы придурков, которые те слащаво называют «просьба», терпи унижения и не смей жаловаться. В такие минуты Люси хотела валяться в грязи, питаться одним хлебом, ходить во рванье, но быть свободной. Чего стоит тёплая жизнь у добросердечной госпожи, если самое главное — её жизнь ей не принадлежит?
