Сальвара глянул на его непонимающе: человеческая речь ему не знакома.

— Туда. Вниз, — зашептал Сиджед.

Королевская гвардия охраняла парадный вход, дежурила возле детской комнаты и комнаты, в которой разговаривали папа и дядя. Задний двор не охранялся. По крайней мере, сейчас!

— Вниз! Вниз, — указал пальчиком Сиджед.

И Сальвара его понял. Он всегда выполнял желания своего маленького друга, если только они не противоречили указу Геровальда. Но папа не говорил же Сальваре, чтобы он не вылезал с Сиджедом на руках. «Присматривай за мальчиком», — вот что сказал папа. И Салли будет за ним смотреть. Салли взял Сиджеда на руки и, цепляясь за ветви садовых деревьев, которые примыкали к окну, спустился вниз. Зверя потянуло к воротам, которые были у лицевой части дома, но Сиджед остановил его.

— Нет. Нас засекут. Полезли через забор. Через забор! — показал он за каменную ограду.

Сальвара поскулил. Он не знал, чего хочет Сиджед. Но раз просит перекинуть его через забор, то надо помочь ему. Иначе детёныш будет плакать. Сальвара отыскал какие-то доски, залез по ним с Сиджедом на руках и оказался перед брусчатой улицей.

— Как хорошо! — заулыбался Сиджед. — Скажем папе, что это ты придумал сбежать? Тебя он даже ругать не будет, а меня накажет и запрёт в моих покоях. Я только возьму свою шляпку.

Сиджед надел бархатную чёрную шляпу, в которой по наказу отца он должен всегда выходить на свежий воздух, и прижал большую щеку Салли к своему лицу. Зверь облизнул его, замурлыкав. Сальвара опустился на четвереньки и побежал, следуя указательной руке маленького друга. Минуя ряд тесных домов, они выбрались на широкую улицу. Сразу открылась Ярмарочная площадь. Какой большой ряд деревянных лавок! О, жонглёр! А это маг огня или фокусник, который выдыхает пламя изо рта? Как вкусно пахнет мятой, специями, мясом и молоком! Мальчишка бежит с запечённым на палочке яблоком. Неужели он попробует запечённого яблоко из рук самого настоящего лавочника! У Сиджеда разбегались глаза, уши ловили каждый звук, что могли распознать. В нос ударяли сладости вперемешку с вином.

Сальвару привлекали кони и бараны, которых хозяева привели на продажу, обезьянки шарманщика, говорящие попугаи. Он ловил их запахи и спешил обследовать других живых существ. Но и еда не отпускала внимание Сальвары. Схватил из корзинки толстой торговки яблоки и закинул себе в пасть. Забрал из рук девочки леденец и протянул Сиджеду.

Сиджед озарил толпу. Почему все напуганы? Почему не рады, что к ним приехал их король? Почему отходят назад? «Надеюсь, они не отправят меня во дворец», — заволновался Сиджед. Как быстро возникло желание сбежать из дядиного дома и погулять по Ярмарочной площади, так стремительно оно стало ускользать. Люди обратили на его друга Салли злые и страшные глаза.

— Салли, остановись. Я должен поприветствовать свой народ.

— Пустоглаз! Боже, спаси нас! Пустоглаз! — донеслись до мальчика тихие отголоски человеческой речи.

— Сальвара не причинит вам вреда, — Сиджед быстро поспешил успокоить свой народ. — Мне страшно, — зашептал он Сальваре.

И не заметил, как затрясся. Его дрожь в одно мгновение уловил пустоглаз. Ощетинился на людей, ловким движение перекинул Сиджеда со спины к своей груди, поднялся на ноги и зарычал.

— Где городская стража?! Зовите городскую стражу! — по ушам ударили тяжёлые крики.

Толпа, встав на далёком расстоянии, окружила Сальвару и короля Сиджеда. Страх исходил от каждого человека, но любопытство приковало людские ноги к земле. Сальвара, прижимая Сиджеда, пошёл к лавке с мармеладом.

— Стой! Это не твоё! — останавливал его Сиджед.

Но для Сальвары со дня, как он стал жить с Геровальдом во дворце, перестало существовать «чужое». Ему разрешалось брать всё, что хотел, а уж дворцовая кухня всегда была открыта для него. Салли набрал в лапы мармелада и пошагал вглубь площади.

— Мой папа вам всё вернёт! Всё заплати-ти-т! — закричал торговцу Сиджед и почувствовал, что заикается.

Сальвара его не слушал! Сальваре казалось, что хозяин рынка он, а люди просто слуги, которые окружали его во дворце. Он съел ватрушку, разбил куриное яйца и выпил желток, отведал иширутское вино.

— Салли не нарочно хулиганит! Он глупый зверь! — Сиджед оправдывал друга.

Люди кричали, звали стражу. Сиджед сперва разбирал отдельные слова, а потом всё смешалось в общий гул, больно ударяющий по ушам шум. Сальвара в это время подбежал к загону с лошадьми. Торговец преградил ему дорогу и что-то закричал. Но разгулявшегося зверя остановишь криками? Он дёрнул калитку и прыгнул в загон. Кони заржали, когда перед ними предстала незнакомая морда с пустыми глазами, запаниковали и бросились бежать, куда могли. Калитка открыта! Лошади рванули на площадь. Чёрная кобыла ударила по руке Сальвару, он уронил Сиджеда.

Мальчик забился в угол. Сальвара, увлечённый криками, шумом, бросился за лошадьми. Видимо, этого он и хотел. Погоняться за кем-то! Догнать! Сальвара словно опьянел. Может, повлияло выпитое вино? Может, незнакомые запахи? Может, он принял людей за пустоглазов, а ярмарочных коней за живность Абадонии и вспоминает старые вольные дни? Сиджед не знал, он еле сдерживал поступающие к глазам слёзы. Королю нельзя плакать посреди народа.

Он король, и он должен успокоить своего друга, пока не пострадает его люди.

Сиджед выполз из укрытия и уже открыл рот, как увидел военных, расталкивающих людей. Риварх Элисар, Ривилф Катвин, Кедвальд Кинател, они представляли королевскую гвардию. Элисар пальцем поманил Сальвару и протянул яблоко, облитое мёдом. «Мы возвращаемся домой!» — с облегчением улыбнулся Сиджед. Его друг так не думал. Сальвара покачал головой и фыркнул на гвардейцев. Катвин что-то сказал в винамиатис, военные медленными шагами пошли в их сторону. Такое положение дел не устраивало Сальвару, который впервые за долгие месяцы почувствовал себя вольным зверем. Пустоглаз побежал к гвардейцам, остановился перед Кинателом, размял спину, повернул голову и озарил всю площадь. Это выражение лица! У мишки такого не было. Мишка добрый и смешной, мишка озорной проказник… Лицо мишки вытянулось в оскорблённую мину. Он отвесил офицеру пощёчину и зарычал. «Сперва рождается гордыня, потом абадона вылезает из чрева матери», — Сиджед вспомнил слова придворного учёного Пэдрика Вона, который изучал абадон и пустоглазов. Показывая всей площади своё превосходство, Сальвара нагло развернулся, дошёл до лавки с пирогами и одним укусом умял половинку вишнёвого десерта, а вторую понёс Сиджеду.

Сиджед сидел в углу у деревянного ограждения. А что он ещё мог делать? Только сидеть и дожидаться, когда его заберёт мишка или гвардеец. «Ну теперь я заставлю его вернуться к папе и дяде!» И вдруг показалась обезьянья морда. Мартышка с верёвочкой на шее склонилась над ним, улыбнулась, обнажив острые клыки и завизжала, будто хохоча над принцем. Её внимание привлекла чёрная и красивая шляпка Сиджеда. Сорвав шляпку с головы, обезьяна в один миг оказалась на крыше шатра.

Сальвара выронил пирог, схватил на руки Сиджеда и закричал на воровку. А её только веселила злость Сальвары. Примчался шарманщик.

— Сюда пошла, негодница! — Сиджед распознал в хаосе звуков.

Мартышка покрутила шляпкой и перепрыгнула на другой шатёр. Шерсть Сальвары вздыбилась, но в горле раздалось довольное урчание. «Он хочет поиграть с мартышкой», — понял Сиджед. Сальвара никогда не видел обезьян, на Абадонии они не водились. А за последнее время он так ждал увидеть хоть одну родственную душу. Геровальд, как разлучил Сальвару с другими пустоглазами, так больше не давал им встречаться. Мартышка поскакала по крышам шатров, а потом перелезла на крышу жилого дома. И Сальвара, не отпуская Сиджеда, прижимая его к груди, как своего драгоценного детёныша, бросился за ней. Пустоглазы любят играть в догонялки, рассказывал папа Сиджеду, а как им нравится друг друга дразнить! С Сиджедом так резвиться было нельзя. Он покалеченный детёныш, которого нужно оберегать. А вот мартышка возвращает Сальвару в абадону.