— На самом деле Фредер другой, он только кажется жестоким и бесчувственным, — Урсула протяжно вздохнула. — Он вылез из тени и знает, что ради тебя и ради своего народа может погибнуть. Ты ненавидел себя из-за приговора Джексону, пожалуйста, не становись причастным к смерти своего брата.

Клеймо отдало болью, Тобиан схватился на живот. Боль стала нестерпимой. Теперь всегда при упоминании брата его живот будет прожигаться насквозь? Зачем ему нужен такой брат? Столько раз он его прощал и старался понять! Как раньше теперь не будет.

— Ты на чьей стороне? — спросил он Урсулу. — Я не верю в твои добрые помыслы. Ты отреклась от отряда Каньете, ты сама же захватила Мариона на восстании. «Простите меня дружно, я теперь опять за вас сражаюсь!» Так, Урсула?

Урсула грустно улыбнулась.

— Я на стороне Фредера. Вот моё окончательное решение. Я присягнула на верность ему, как новому лучшему королю. Я буду следовать его приказам. Хорошие они или плохие — не мне решать. Моё место за спиной Фредера. Джексон как-то спросил меня, что я считаю своей родиной? Я не дала ему ответ. Спасение Уилла, спасение Мариона, служба Фредеру мне помогли разобраться в себе. Мой дом — Зенрут. Я хочу жить ради этой страны. Я стёрла все пути назад, мне нельзя уже передумать и вернуться к Огастусу и Эмбер. Я намеренно стояла в центре толпы, чтобы меня видели, чтобы поняли люди, кто стоит за спасением Мариона. Если я попытаюсь вернуться — меня казнят. Если струшу — расплачусь смертью.

Тобиан не верил. Урсула предала гвардию, в которой её считали за своей, вероломно атаковала её возле эшафота. Наверняка она знала, как выглядят гвардейцы, тайно охраняющие место казни в гражданской одежде, и набросилась в первую очередь на них. Ей никто не разрешит стоять за спиной Фредера.

— Ты не достойна даже презрения, — усмехнулся Тобиан. — Двуликая… трёхликая… Мерзкий человек, как и мой братец. Ты хотела выгнать меня из дома, когда я не понравился какой-то Элеоноре Свалоу — это всё, что нужно о тебе знать.

— У тебя будет возможность стать мне судьёй. Но появится она не раньше, когда ты станешь Тобианом Афовийским. Принимай условия Фредера, — Урсула рукой махнула проходящему магу. — Он подарил тебе право жить и право быть собой.

— Как абсурдно, что он разрешил мне жить, но забрал у меня свободу, которая была в моих руках, — Тобиан натянуто улыбнулся. — Ты ведь тоже пешка у него, а не любовница. Урсула Фарар, ты не великий человек. Ты, я, Люси, Уилл, мы, простые люди, — вещи, которые имеют свойство приходить в негодность с течением времени. Кем ты тогда будешь? А кем станешь, если старания Фредера пойдут прахом?

— Я перебежчица. Ни слава Фредера, ни его позор не смоют моё клеймо. Я не думаю о себе. Воительница зависла над головой твоего брата — прими мои слова к сведению.

— Перемещать его? — басом спросил проходящий заждавшийся маг.

— Да. Мы заболтались.

***

Нулефер и Аахен, укрывшиеся до плеч густой нежной пеной, лежали в глубокой ванне, прильнув друг к другу. Их руки держали оловянных солдатиков.

— Пехота атакует проходящих! И освобождает место для выступления магов! — вскричала Нулефер и ударила своим солдатиком по воину Аахена.

— Но мы не сдаёмся! Воздуховики сотрясли воздух и вырвали почву из-под ног противника! — Аахен опрокинул вражеского солдатика в пенящую воду.

— А наши земельники в буквальном смысле забрали у тебя почву! Ход за водными магами! — Нулефер метко подняла солдатика и обрызгала Аахена.

— У нас есть артиллерия, солдаты установили пушки, вот-вот громыхнёт! — и вместо того, чтобы напасть на солдатика, затолкнул Нулефер в воду с головой.

Она вынырнула. Пушистая пена поблёскивала на волосах. Нулефер захохотала:

— Ну-ка иди ко мне!

Но Аахен опрометью успел выскочить из ванны, пока Нулефер не увела его в глубокие воды. Дважды попался — очки из-за пены и мыла вообще ничего не видят — на третий раз он окажется быстрее её. Нулефер хмыкнула и запустила в него струю. Пусть не забывает, с кем имеет дело!

— Вытри волосы, — Аахен обтёр её голову полотенцем. — Возможно, Видоном попросит представить тебя перед ним. Захочет проверить на силу.

Так и простояла бы Нулефер, прижимаясь к груди Аахена, мешая тому одеваться, поднимала голову и рассматривала его мокрые каштановые волосы, серые задумчивые глаза, неровный длинный нос. Лишь бы не выходить на свет, к людям. «Видоном заявил, что любой, кто достойно сможет сражаться в Чёрном океане, вправе войти на «Встречу». Я попрошу его взять тебя на корабль», — уверял Аахен.

А не схватят ли её? И не отправят ли в Зенрут на суд?

Своё спасение Нулефер называла чудом, не иначе. Четыре дня назад, когда она, Карл и Тимер готовились умереть, внезапно волна сточной воды, вызванная мощной магией, обрушилась на площадь Славы. Они думали — за ними, зоркие сокола нашли их убежище. Ан нет, вода пронеслась мимо них, Нулефер насилу удалось ухватиться за решётку и удерживать своей магией Карла и Тимера. Стихия сбила с толку преследователей. Как только она утихла, освободители через ряд лабиринтов вылезли в безлюдном тупике и дождались проходящего мага Аахена.

Тем неожиданным ударом стихии была Урсула Фарар, спасавшая Джексона Мариона, позже узнала Нулефер и говорила ей «спасибо». Урсула оторвала полицейских от следа освободителей и превратилась в более опасную мишень.

В том тупике пути Нулефер и Тимера с Карлом разошлись. Она отправилась с проходящим в Тенкуни, братья-освободители пообещали добраться до Камерута. Удалось ли? Раз зенрутские вести не кричат о захваченном или ликвидированном Каньете и его ближайшем сообщнике Жадисе, то они ещё бегут. Нулефер просила проходящего переправить её друзей в Камерут, но проходящий не выполнил бесплатную работу: Аахен сказал, что за Тимера и Карла не заплатит.

Его жестокость напрягала Нулефер. В Аахене творилось что-то странное, слово тёмная сила исходила из его серых глаз. Но стоило прижаться к его телу, и весь страх пропадал.

— Аахен! — зазвучал женский голосок. — Ой, я не вовремя! — Лора отворила дверь.

— Накинь полотенце, Нулефер! — потребовал Аахен и загородил её перед сестрой. Хорошо, сам оделся. — Лора, я просил же стучаться, когда хочет войти ко мне! Не малый же ребёнок, всё понимаешь!

— Прости, — захихикала сестра. — Ты завтра отправляешь в Чёрный океан, занят будешь подготовкой к сражению, подумала я. Но ты успеваешь веселиться, — она глянула на оловянных солдатиков. — И этот человек будет устанавливать контакт с иной человеческой цивилизацией. Экспедиция обречена!

— Видоном прибыл? Надеюсь, ты зашла, чтобы о нём мне сказать?

— Да, старейшина Ваксма Видоном час назад прибыл в Зий. Он ждёт с тобой встречи.

— Аахен, — молвила Нулефер. — Может быть, не надо? Я зайду на корабль под обликом мага-растеневика Найка, который согласился отдать своё место тебе.

— Если не получится договориться насчёт тебя, тогда ты займёшь место растеневика Найка. Я не хочу лишний раз злить Видонома, боюсь, при подготовке к отправлению военное начальство захочет проверить силы своих людей, и ты раскроешь себя на обмане.

— Аахен, ты будь настойчивее, — смеялась Лора. — Вот увидят люди воина Найка, выходящего из твоей каюты ночью, оправданий потом не найдёшь!

Нулефер впервые за три дня покинула прибрежный маленький домик, в котором они жили с Аахеном. Даже за его порогом было небезопасно. Порт захудалого Зия был заполнен кораблями, лодками, шхунами. Людей прибыло несколько тысяч, им не хватало места в крохотных гостиницах. Местные жители давали приют в своих домах приехавшим учёным, исследователям, родственникам членов экспедиции и простым любопытным. Естественно, приют был за плату. Если экспедиция докажет, что в Чёрном океане есть жизнь, то городок превратится в большой порт. Если нет — рыбаки и крестьяне долго будут помнить, как разбогатели на глазах за счёт неудавшихся искателей истины.

Ваксма Видоном разместился в единственной широкой гостинице города, что была самым большим двухэтажным зданием Зия.