Распрощавшись с трактирщиком около полудня, Фредер пролетел на самокате четверо кварталов, намеренно путая возможные следы в длинных лабиринтах тесных улочек, завернул за угол и превратился в себя. Уже не беглец Бонтин, а наследный принц летел над Конорией. Пора выполнять данное Тобиану обещание — пора взять на себя заботу Люси. Очень вовремя он появился, подумает Люси, за час до казни Джексона Мариона, когда Тобиана не было целый день. И не будет его ни на следующий день, ни в другой, ни в третий. Тобиан занял место Джексона Мариона. Фредер осознал, что Тоб не вернётся назад, когда попросил его о такой простой для братьев-близнецов просьбе — поменяться местами. Не умел Тоб ему врать, кого угодно мог надурить, хоть всю страну, но от Фредера не ускользала правда, кричащая в разбитых потерянных глаза брата: «Дай мне уйти! Я хочу сбросить со спины эту ношу под названием жизнь!»
Фредер его отпускал. Иначе слова Тобиана всё равно бы сбылись, но умирал бы брат с горькой болью, что стал убийцей.
Фредер не скажет Люси, зачем прилетел и где Тобиан, даст утешение, что брат был занят спасением Мариона, да не спас. Убийственное утешение, говорил брат. Пусть будет так, потом Люси он уже не будет утешать. В самое трудное время оставит её, как оставил Тобиана в рабстве и Уилла в одиночестве.
Самокат приземлился на торговой улице. Фредер думал, зайти ли в какой-нибудь магазин и купить бы Люси подарок. Отвлечёт это её внимание? Или покажет, что-то стряслось?
— Фредер! — зазвучало за спиной.
Из магазина шляпок к нему выбежала графиня Кэтлин Джоанская. Почему в такое время? Она и так втянута в его игру, и ещё перед самой казнью у них будет встреча!
— Фредер, я за тебя волнуюсь, — Кэтлин положила тёплые ладони на его плечи. — Ты вчера был на себя не похож, Симон мне сказал.
Графиня Кэтлин была высокой, тонкой, бледной — настоящая аристократка. Золотистые, как у него, волосы были заплетены в косички и уложены на голове, обрамляя щёки и прикрывая уши. В двери магазина появилась мама Кэтлин, женщина с суровым лицом в белой тёплой шубе. Купленная кружевная шляпка с бантом лежала в руках мамы, девушка впопыхах забыла про неё, как увидела Фредера.
— Мариона не спасут? — прошептала Кэтлин, осторожно поглядывая на маму.
— Как видишь, сегодня состоится казнь, — Фредер убрал с плеч маленькие руки девушки.
— Ты один, без охраны, не ищут? — спросила Кэтлин.
— Ищут, ищут. Если найдут, я встречу казнь Мариона запертым в своих покоях.
Кэтлин зорко посмотрела на него. Глаза у неё были карего цвета, ему они напоминали золото.
— Ты пойдёшь на эту ужасную казнь?
— Да. Ты можешь составить мне компанию.
Кэтлин отвела глаза, в них мелькнул ужас.
— Я не люблю убийства. Одна разница, что казнят преступника, что убивают невиновного человека.
Фредер знал, что таким будет ответ, но всё равно вздохнул с облегчением.
— А со мной наблюдать за казнью с балкона ресторана будет одна девушка. Вы могли бы познакомиться.
Фредер отвёл Кэтлин за другую сторону магазина, дабы их не подслушала мама. Бросать сейчас Кэтлин было бы неправильно для него — девушка может обидеться, её мать, приближённая к двору, неверно растолкует поведение принца, глядишь, ещё одна маленькая трудность возникнет.
— Какая девушка? — с любопытством спросила Кэтлин.
Фредер хотел видеть в её голосе ревность, но не заметил. Возможно, Кэтлин тоже научилась от него скрывать свои чувства, так бы Фредеру было приятнее.
— Люси Кэлиз, подруга моего брата Бонтина. Мы вместе с ней попрощаемся с Марионом. Бонтин вчера попросил меня, чтобы я этот день провёл с Люси. Не могу же я ради неё пренебречь казнью. Я просто обязан быть на площади Славы через час. Кажется, что я рождён был только для этого дня.
Кэтлин сочувственно посмотрела на него.
— Я не верю в виновность Джексона Мариона. И мои родители тоже.
— Никто не верит. Но против моей матери разве пойдёшь? Кэтлин, советую тебе меньше разговаривать о невиновности Мариона. Ты связалась со мной и твои противозаконные мысли тебе навредят.
— А я думала, что попала под защиту короны, когда Симон нас познакомил и мы… — Кэтлин зарделась, — подружились. Мы друзья, Фредер?
Фредер, любивший говорить людям правду в глаза, отвёл взгляд в сторону.
— Отлучаясь по своим делам, я говорил всем, что иду к Кэтлин Джоанской. Когда я не возвращался домой, то объяснял, что отдыхаю за городом в поместье Кэтлин Джоанской. Для людей мы не друзья, а возлюбленные.
— Есть ли различия? — улыбнулась Кэтлин.
Дрогнувшее лицо Фредера стёрло с неё улыбку.
— Вас с Люси первыми призовут к ответу.
— В чём ты провинился?
«В чём! Знала бы ты, что мой брат сидит в темнице и ждёт, когда ему на голову опустится сталь! Знала бы ты, что я и Тобиан, мы, два предателя, освободили Джексона Мариона! Знала бы ты всё, то девичья скромность и твоё восхищение мною исчезли бы вмиг! Ты не знаешь меня, как и я не знаю своего брата».
— Я совершил непоправимую вещь, назад в прошлое я не вернусь. Ничего не изменить, моё будущее теперь другое. Я страшный человек, ужасный. Слабый телом, слабый духом, но убить могу словом. Словом, Кэтлин!
Кэтлин нахмурилась.
— И как это у тебя получается? Убей меня. Назови слово, которое меня убьёт. Слово, Фредер!
На Кэтлин у него пришлось бы не одно слово. «Мой брат ждёт смерть. В моего брата вонзится клеймо. Я буду любоваться казнью и язвить над Люси. А когда уберут помост, я буду смеяться над нашей матерью».
— Кого ты убил словом, Фредер? — Кэтлин обладала настойчивостью.
— Был у меня брат Тобиан, — сказал он. — Брат-близнец. Моя вторая половина. Самый близкий мне брат плотью и духом. Но он умер много лет назад. Брат Бонтин вовсе и не брат мне. Он сын моего дяди, а не отца. К тому же бастард, урождённый рабом. Бонтин всегда рядом со мной, но мы разделены этим миром на две непримиримые стороны. Раньше я ещё одного человека мог называть братом — моего друга Уилларда. Как он теперь живёт, простил ли меня — остаётся гадать. Вот сколько у меня братьев! Один за проливами в Тенкуни, второй в садах Богов, третий… Третий захотел быть сожранным псами Создателей!
— Бонтин и Уиллард живы. Тобиан умер не по твоей вине. Не бери на себя слишком много, ты никого не убил.
— Я смотрел им в лица, как смотрю стоя перед тобой в двух шагах, и кричал им, что они мне больше не нужны. Тобиан… Бонтин, — подправил он себя. — Тобиан… — нет, не оговорился, — был для меня всем. Брат Бонтин никогда его не заменит. Не потому, что мы не родные братья, — он другой. Другой человек, иной, сложный, несчастный, забывающий о себе. Я помню Тобиана, крикливого шалопая и обормота, как нам было весело, как мы резвились с ним и считали, что мир принадлежит нам. Бонтин никогда не будет Тобианом. Я пытался его изменить, подстроить под себя, я так хотел сделать его похожим на Тобиана. Но как может принц думать за раба? Он ходит по улицам, на которых на пустом месте люди набивают друг другу шишки, и он отдыхает там. А ты знала, что он воровал у рабовладельцев детей пока на них не одели ещё ошейники? Эти дети рабов воспитываются сейчас в приютах наравне с простыми сиротками. Раб и свободный человек едят из одной лоханки! Мне никогда не стать Бонтином. Такие самопожертвенные люди рождаются раз в тысячу лет!
— Принцы, сбегающие ночью из академии, тоже раз на раз не попадаются, — Кэтлин мигнула глазом. — Я всё ещё верна своему слову. Скажу, что эти ночи мы проводили вместе в парке, если ты попросишь.
У Фредера дрогнуло сердце. Он схватил Кэтлин за руку.
— Нет. Для тебя другое задание. Когда зоркие соколы поведут тебя на допрос, говори им правду. Во всём признайся! У нас только дружба, ты меня покрывала, когда я тебя просил. Наши встречи были нужны для прикрытия глаз, чтобы я незаметно для всех удалился. Ты не вела со мной разговор по винамиатису. На винамиатис ты вообще не проливала кровь, всё бред, что я ношу твой камушек у себя в нагрудном кармане. Я не хочу тебя подставлять. Кэтлин, я ввязался в такое, что следующим на эшафоте могу оказаться сам. Три месяца назад я попросил тебя выручить меня, так как мне надо было спасти друга. Я несколько раз встретился с Урсулой Фарар и обсудил с ней наш план, я не знал, что буду просить вновь и вновь тебя прикрыть меня. Кэтлин, закончим с нашей игрой. Оставайся невиновной.
