— Не знаю. Тимер не посвящал меня в свои планы. Наверное, это задание мне не подходит.

Они стояли на развилке трёх дорог. Справа послышались голос и цокот копыт… По инерции Нулефер и Уилл спрятались за широкими деревьями. Они были беззвучны, даже затихла обволакивающая их вода. По пыльной пустой дороге ехал седой бородатый крестьянин, его гнедая лошадь тащила телегу, полную сена. Крестьянин легонько подстёгивал лошадку и напевал пошлую песенку о Супругах-Создателях. На развилке он лихо повернул налево, в сторону города.

— Мы можем попросить его подвезти нас, — шепнул Уилл.

— Я бы не доверяла ему… — насторожилась Нулефер. — Я никому не доверяю.

Но из укрытия она всё же вышла.

— Остановитесь, пожалуйста! Можете довезти нас до Конории? Вы же туда едете? — закричала она.

Крестьянин дёрнул за вожжи, остановил лошадь и повернул голову назад. На грязной земле, в большой луже стояла мокрая девушка в изорванном платье и с кровоподтёками на лице.

— Матушка любимая… Кто же тебя так? — простонал крестьянин. — Я слышал какие-то страшные шумы из леса. Что случилось? Кто тебя побил?

— Вы сможете нас до города подвезти? — спросила ещё раз Нулефер, не объясняя случившееся.

— Да, девочка, конечно же! Ох, садись, садись, — крестьянин рукой похлопал по сену.

Нулефер ринулась вперёд, захватив с собой воду, которую ранее вылила с себя на землю. Быстро нырнула направо под телегу и затянула петлю на шее крестьянина. Выбросила его с телеги и головой ударила о землю. Старик широко раскрыл глаза и что-то пробурчал. В миг у Нулефер загорелись волосы. Но она не обратила на них внимание, только и делала, что трясла в воздухе и била старика. О её волосах заботился Уилл, который выскочил из деревьев, как увидел подругу в беде. Часть его воды пришлась на помощь Нулефер, вторая мощно ударила по сену.

К счастью, в засаде под сеном никого не было.

Последний удар, и крестьянин потерял сознание. Нулефер лишь отдышалась. Противник был жив, он потерял сознания, хотя… голова покрылась кровью, он судорожно схватывал воздух. Приклеенная борода висела на шее, размытые морщины выдавали лицо молодого мужчины.

— Как ты догадалась, что это агент Зоркого Сокола? — спросил Уилл. — Он был очень похож на обычного деревенского мужика.

— Меня смутило, что впечатлительный и разговорчивый старик вообще не удивился, что я стою вся мокрая в огромной луже. Два месяца не было нормальных дождей, им только предстоит начаться в айрин, а поблизости и ручья нет.

Уилл усмехнулся:

— Ты даёшь, с твоими навыками тебе в Зоркий Сокол надо бы идти или наушником стать. Ладно, помоги мне лошадь распрячь. Мы на ней доберёмся до Конории. Эй, Нулефер, а лошадь-то нормальная? Не превращённый маг?

Нулефер на секунду подумала пошутить — крикнуть, что лошадь обращается в противника. Но отбросила прочь шальную мысль — не до шуток сейчас, чуть попозже, когда они вернуться в убежище Общества можно будет вспомнить прошлые счастливые дни да наивного Уилла. Они вдвоём избавили лошадь от упряжки и сели за неё. Перед тем, как дёрнул её за уздечку, Уилл задумчиво произнёс:

— А вот странно, почему агент работал в одиночку? Почему в сене или в лесу не оказалось его напарников? Всё же странно, что Зоркий сокол так просчитался…

***

— Гринк, ты заходишь первым, я за тобой. Рей забалтывает привратника, Никсон тем временем спускается в подсобку и оповещает Карла. Вперёд!

Звонок в дверь. Открыл пожилой привратник.

— Доставка торта. Мы в третью квартиру на втором этаже. Фанеса Гардил заказывала в нашей компании торт по случаю празднования своего дня рождения.

Бородатый курьер, одетый в потрёпанную форму, протянул привратнику бумагу, подтверждающую заказ. Тот, прищурившись старыми глазами, посмотрел, перевёл взгляд на четырёх людей, держащих большой тяжёлый торт, и крикнул мальчишке-лакею:

— Позови госпожу Гардил.

Четверо курьеров чесали заросшие бородой подбородки и переминались с ноги на ногу. Выбежала припудренная женщина в красном платье с глубоким вырезом и ленточкой на груди.

— Ах, какая красота! — воскликнула она. — Какой торт! Цветы, украшения, кремовый домик как настоящий! Какой он большой! Как я его донесу? Молодые люди, вы можете мне помочь отнести торт на второй этаж? Постойте, я сейчас прикажу позвать моих слуг, я ж забыла…

— Фанеса, не утруждайте слуг. Доставка праздничных блюд наша работа.

Двое, придерживая огромный сказочный торт, осторожно понесли его в квартиру фанесу Гардил, аккуратно поднимаясь по лестнице. Третий курьер остался с привратником. Прижался к входной двери и спросил:

— Фанин, а вы в тортах нуждаетесь? У нас хорошее предложение…

— Что вы, — старый привратник всплеснул руками, — господин, я подневольный человек, у меня ошейник за воротником, какие с меня торты? Моих денег только на пирожное хватит.

— Не обратил внимание на вашу шею, извиняюсь. Кстати, у вас закурить найдётся? И у меня, и у моих товарищей последние папиросы закончились.

Четвёртый медленным шагом уходил вдаль дома.

Тем временем двое слушали радостные вздыхания фанесы. Поднялись к ней на этаж и увидели нарядных дам, мужчин, попивающих в фужерах вино, детей, катающихся на перегонки по чистому и скользкому полу. Играла быстрая музыка, на столе лежали угощения, стены были увешаны красочными гирляндами. Фанеса галдела, путаясь у курьера в ногах:

— Какая красота! Кстати, а почему у вас и ваших товарищей бороды? Забавно, что в вашей компании все носят бороду.

— Так получилось, — ответил черноволосый мужчина.

— Фанин, ваше лицо мне кажется довольно знакомым. Я где-то видела его.

— Мы ещё доставляем цветы. Может, вы заказывали розы, гладиолусы, лилии?

— Нет, но вас я видела, клянусь…

Музыка грохотала. Он поставил торт на стол и вытер об штаны руки. Огляделся по людям — счастливые, весёлые, на хмеле.

— Ваши соседи Макомы не выйдут?

— Нет… Откуда вы знаете, что моих соседей зовут Макомами? — непониманием окрасился чудный голос прелестной женщины.

— Я знаю больше, — улыбнулся курьер. — Моего шестизарядного револьвера хватит на всю семью Макомов и на вас пуля останется, фанеса.

На лестнице оказались три бородатых и чумазых подсобных рабочих, приглашённых с утра, чтобы поменять винамиатис в отопительном котле. Им стоило только переброситься взглядами, это означало команду: «Начинаем!». Тут же в руках оказались револьверы и острые ножи. Удар кулаком в лицо — фанеса Гардил пошатнулась и потеряла сознание, шепча последние слова:

— Каньете, вы…

— Наконец-то избавляюсь от хлама на моём теле, — радостно вздохнул черноволосый курьер, отшвыривая от себя парик и прикладную бороду.

И он совершил первый выстрел. Затем второй, его товарищи третий и четвёртый… Их уже было десять человек, они не церемонились с хозяевами и гостями — женщин и детей ударами кулаков и палок лишали сознания, в мужчин, оказывающих сопротивление, стреляли или наносили раны ножами.

Люди бежали к своим запасам оружия — им преграждали путь. Они кричали со всех силой, чтобы их услышали за окном — почему-то никто не обращал внимание. Пытались добраться до винамиатисов, связывающих голоса, но освободители вырывали из рук камни и разбивали, бросая изо всей мощи об стену. В спешке Тимер, перепутав друга с врагом, вырвал у своего камень.

— Нет, верни его! Это Нулефер, там какие-то крики, что-то стряслось!

— Потом, Идо, когда закончим операцию, — воскликнул Тимер и отшвырнул винамиатис. — И не вздумай подбирать, — ответом Идо прозвучал звук бьющегося, как стекло, винамиатиса.

Меньше чем за полчаса фанеса Гардил и её гости, семья Макомамов и ещё одни соседи Годжи были связаны тугими верёвками. Кровавое общество так и оставило пленников в коридоре, закрыв занавесками окна. Дети и взрослые, свободные люди и их рабы смотрели на восторженные лица освободителей. Мужчины пробовали освободиться, но им в грудь уткнулась пушка Тимера.