— Наверное, чувствует. У животных, особенно у собак, сильнее развито чутьё. Тина, я беременна.
Элеонора поцеловала в щёку дочку, которая сияла от счастья и кричала, путаясь в своих же словах: «А кто будет, братик или сестричка? Можно потрогать животик? Его папа дядя Эван? Мама, мы напишем о моём братике или сестричке бабушке и дедушкой? Я хочу, чтобы были близнецы!» Пока Тина облепляла её сотнями вопросами и счастливыми возгласами, Элеонора села за стол и написала коротенькую записку:
«Ваш пёс в надёжных руках. Он будет жить со мной в любви и заботе. Пишет вам его новый друг».
Потом позвала дворецкого и потребовала принести ей винамиатис, запечатывающий свет на бумаге. Карточку со счастливым, причёсанным и накормленным Живчиком она положила в конверт. Элеонора отвечала Тине на все вопросы, на которые только могла знать ответ. До чего же любопытны дети! Тина уже думает, во что она будет играть, когда мама родит ребёнка, Элеонора же размышляла, правильно ли сделала, что рассказала свою тайну дочери. Значит, Тенрик заслуживал её мести, но Эван достоин стать отцом?
— Вот, — Элеонора позвала раба — юношу, купленного Нормутом три дня назад и ничего ещё не знавшего о своих хозяевах, кроме слухов.— Отнеси этот конверт Люси Кэлиз по адресу, указанному в объявлении. Скажи, что Живчик в надёжных руках, если девушка попросит назвать имя человека, который нашёл собаку, передай, что он предпочёл остаться неизвестным и в вознаграждении он не нуждается.
Раб кивнул и покинул комнату, Элеонора вышла за ним. Она слышала, что прилетела карета Эвана. Разговор предстоял короткий, простой. Эван был побит. Он крался наверх в свою комнату, видимо, опасался встретиться с Нормутом или Фалитой, но при виде Элеоноры он заискрился как ребёнок, бросился на колени и завопил:
— Жена, мне нужны деньги! Я всё проиграл, меня убьют, одолжи две с половиной тысячи аулимов в долг! — мольба так и скакала по его бледному избитому лицу. — Меня убьют!
— Нет, не дам ни бима, — твёрдо произнесла Элеонора, не опуская головы, чтобы взглянуть на мужа.
— Меня убьют, я много задолжал!
— Меня это уже не беспокоит. Я жду от тебя ребёнка, одним Казокваром в мире меньше, одним больше… Я ничего не потеряю.
На лбу Эвана долго играли складки, он проникал в суть каждого слова Элеоноры, пытался представлять себя с ребёнком на руках.
— Ну тебя, так и знал, что откажешь, — Эван плачевно заскулил. — Деньги мне нужны позарез, продам своего раба Стейси. Хороший малый, жалко расставаться… но этим вечером я должен отдать долг.
Элеонора обошла мужа и пошла к Тине и Живчику. Ребёнок в животе ещё не умел толкаться, но она его прекрасно чувствовала — маленького, беззащитного, родного. Казоквара-младшего. И не утешало, что его отцом был приблудный Эван, даже этой посредственности передался жестокий след своего рода.
Молодой раб с конвертом уже убежал, гнаться за ним было бессмысленно. Почерк-то! Элеонора поняла: надо было попросить кого-нибудь написать за неё письмо. Люси узнает её почерк.
========== Глава 36. Одна мечта на всех ==========
— Яблоки, яблоки. Не желаете яблочка, юная дева?
— Нет, моя спутница ещё очень мала, чтобы принимать еду из рук незнакомых людей.
Нулефер и Идо старательно обходили приставучих торговцев. На нём — чёрный с капюшоном плащ, на ней — короткое серое платье и тёмная накидка. Они остановились у прилавка с клоуном, возле которого столпилась толпа детишек, и Нулефер купила баночку мыльных пузырей. Позади запах тёплого печенья, впереди аромат хмеля. Вокруг кружили озадаченные своими проблемами маги, приходилось даже наклоняться, чтобы какой-нибудь летящий на воздухе человек не задел голову. Намириан… Он источал запах морского бриза, яств всего мира, тянул к себе мыслечтецов, проходящих и зверовещателей.
Нулефер была занята созданием большого пузыря и походила то ли местную жительницу, которая выбралась на прогулку со старшим мрачным братом, то ли иностранку, любующуюся красотами города. В Намириане она была недолго: переместилась в столицу Тенкуни сразу после конорского леса. С Зенрута Нулефер принесла с собой короткую записку Уилла: «Ты в опасности. Нужно поговорить. Я буду в лесу завтра утром», которая не давала ей покоя. Что произошло, если Уилл неожиданно набрался смелости, чтобы предупредить её об угрозе?
— Я чувствую запах пороха… Идо, будь начеку, — взволновано дёрнулась её бровь.
Вода, которая тонкой материей обволакивала тело проходящего, задрожала. Она была их оружием. Пистолеты и мечи не перемещать через пространство с Идо, Нулефер применила свою магию, чтобы обезопасить себя и друга.
— Полицейские ходят. Мы же в центре Тенкуни.
— Присмотрись к ним, проверь, нет ли среди них агентов из Зенрута. Это на всякий случай.
— Попросить меня, Идо Тенрика, человека, которого каждый ребёнок знает в лицо, приглядываться к полицейским. Нулефер, ты даёшь. Моё призвание, если не забыла, жить в тени.
— В таком случае, зачем вызвался сопровождать меня сегодня весь день?
Идо сморщил лоб и смолчал. Они с Нулефер продолжили крутиться на улице и ходить от одного дома к другому, выражая большую заинтересованность различными мелочами вроде красивых цветов на подоконнике.
— О, смотри, знакомая голова! — вдруг Идо вытянул руку.
Из столичной гостиницы мирно и не спеша шёл Аахен Тверей в сторону ресторана, который располагался через дорогу. Он нёс под мышкой папку и был одет в чёрный парадный костюм. Словно он снова стал старейшиной и идёт выполнять свои обязанности, показалось Нулефер. Она быстро кивнула своему проходящему и направилась в сторону Аахена. Идо наблюдал, как Нулефер, глядя себе под ноги, будто бы думала о своём, шла на Тверея и внезапно столкнулась с ним лицом к лицу.
— Аахен, ты? Вот так встреча? — радостно удивилась Нулефер, при этом не голосила на всю улицу.
— Нулефер… М-м, как неожиданно, — нахмурился Аахен и поправил съехавшие набок очки. — Что ты здесь делаешь?
— Да так, по делам общества оказалась в Намириане, — Нулефер взглядом показала на Идо, — потом вот захотела отдохнуть от суеты. У вас сейчас последний осенний сбор яблок начался.
— Мда, надо ж так получиться, что в этот самый день ты оказалась на одной улице со мной, — усмехнулся Аахен. — Учитывая ещё то, что я почти не бываю в Намириане, а провожу своё время на севере Тенкуни. Совпадение! Не иначе!
К ним подошёл Идо и поприветствовал Аахена. Тот не ответил, он разговаривал с одной лишь Нулефер о неожиданном и магическом чуде совпадения. Идо отметил про себя, что с их последней встречи Тверей заметно изменился. Стал шире, и впервые, наверное, за свою жизнь лицо бывшего старейшины покрылось небольшой бородкой, которая делала его взрослее, злее.
— Что ж, я и не надеялась, что ты попадёшься на мой трюк, — лукаво улыбнулась Нулефер, — я проделала этот небольшой спектакль, чтобы мы не вызвали ни у кого подозрения. Аахен, сегодня у тебя собрание насчёт экспедиции в Чёрный океан. Я хочу присутствовать на нём, роль в качестве слушателя меня устроит.
Аахен хмуро вздёрнул головой. Он слегка опешил от наглости Нулефер, которая оказалась неожиданней их так называемой случайной встречи.
— Ты не ясно поняла слова старейшины Видонома? Нулефер, по-моему, тебе толково объяснили, чтобы ты забыла про Чёрный океан. Ты упустила возможность первой оказаться на Абадонии, так что радуйся, что тебя в Зие не схватили и не выдали Зенруту. Я, честно, поражён твоей упёртости. Я принял твою новую жизнь, согласился продолжить с тобой дружбу, но ты видишься со мной раз в месяц, зато, не слушаясь никого, лезешь в свой океан.
Лицо Нулефер почернело, в глазах сверкнула молния. О да, она помнила, когда чуть не оказалась в ловушке первейшего старейшины. В памяти ещё стояли его доходчивые объяснения о том, что Тенкуни и Зенрут союзники и что Нулефер подлежит экстрадиции, если бы будет схвачена. А ещё она хорошо запомнила слова Видонома, что прямо сейчас он поймал бы её, да только вот стар и слаб, а магия насекомых ему не позволяет сражаться с водным магом. Да и оружия нет под рукой, и обычной свиты охранников. Если она так ненавистна и для старейшин Тенкуни, которые не хотят портить отношения с Зенрутом, что мешало бы устроить наблюдение за Твереем и однажды застать её врасплох? Или, пока она объяснялась с Аахеном, найти какой-нибудь винамиатис и связаться со своими бдящими оруженосцами? Что бы ни вертелось в голове у Видонома, он показал ей две вещи — первейший не потерпит освободительницу у себя в команде, но он не намерен её уничтожать.
