— Сильным? — внезапно воскликнул Фредер.

— Да, Ваше Высочество. Уилл очень дорожит Нулефер и он не перенесёт потери ещё одного близкого ему человека. Поимка Нулефер и последующая её казнь равносильны приговору самому Уиллу.

Урсула тревожно не сводила глаз с принца, Фред, подбоченясь, упёрся взглядом в стол.

— Но её должны поймать. Нулефер перешла дозволенные границы, наступит день, когда освободители захотят выступить прямо против меня и моей семьи. В этом случае Уилл станет их жертвой.

— Освободители в городе, — надежда и предостережение пронеслись в певчем голосе Урсулы.

— С какого расстояния сокол может рассмотреть добычу? — отозвался Фредер.

— Если ему обещать миллион аулимов, то высота не преграда.

***

Фредер возвращался в академию. Прогулял дневные занятия и надеялся успеть на последние полчаса. Он ухмылялся над забавной картиной: неотразимый и правильный принц стучится в класс в четыре часа дня и извиняется за долгое отсутствие. Лучше вообще не появляться.

Фредер просил близнеца Тобиана заменить его на денёк в академии, чтобы и принц Фредер вроде как присутствовал бы в академии, и под видом Бонтина без охраны и лишних глаз, на своих двух ногах пойти к Фарар. Но брат, готовый в любой момент отдать жизнь за него, напрочь отказывался сидеть за партой и слушать лекции преподавателей. Ведь Тобиан не знал, куда на самом деле хочет отлучиться Фредер. Тот лишь намекнул, что на прошлом приёме во дворце ему безумно понравилась дочь графини Джоанской.

В этом заключалась суть Тобиана. Хоть в пекло огня полезет, но попробуй, заставь его сидеть смирно и слушать скучные для него вещи. А вот и Уилл — обеспокоенный исчезновением принца.

— Ты где был? — рассержено спросил Уилл.

— У Джоа… Я обязан отвечать? — за прошедший месяц Фред не поменял своё холодное отношение к нему. — Моя личная жизнь тебя не касается, а желания делиться ею с тобой у меня нет.

Фредер обошёл Уилла и отворил дверь своей комнаты. Он смотрел на учебники, на тетради и пишущие принадлежности.

— Я иду в библиотеку, навёрстывать упущенное. Там твоей помощи не понадобится.

Уилл стоял в дверном проходе. Он собирался уходить, но всё же оставался, печально смотря на когда-то лучшего друга, собирающего учебные материалы. Фредер толком не рассматривал, какие тетради он брал в руки, он отчаянно делал вид, что Уилл сзади него — пустое место. Но зубы скрежетали, а внутренний голос просто кричал: «Остановись».

Взяв нужное, Фред вышел из комнаты и остановился перед Уиллом.

— Освободители в городе, — мрачно произнёс он.

— Знаю, — вздохнул Уилл.

— На обратном пути, после выполнения своих дел, я заехал в главный штаб Зоркого Сокола уточнить кое-что. Могу тебя обрадовать — нашли тайное убежище освободителей. Мне не сказали когда, но в ближайшее время люди из Сокола собираются внезапно атаковать преступников.

У Уилла застучало сердце. Лицо Фредера было каменным, нетерпящим сомнения в сказанных словах.

— Им дам приказ никого не жалеть и не брать освободителей живыми. Они нападут ночью, когда все спят, и первым делом уничтожат боевую мощь отряда — Тенрика, с соколами будут блокирующие магию винамиатисы. И Нулефер Свалоу. Держу пари, операция пройдён удачно, ведь соколам сулит награда в миллион аулимов.

***

В начале была колючая рыжая борода папы, которой он щекотал Люси, потом скромная улыбка мамы и её строгий, но не сердитый голос: «Доброе утро, вставай». Это были первые, туманные воспоминания Люси. Куда лучше она помнила вечерние потёмки, моток пряжи и быстрые пальцы матери, врывающегося в дом отца с большим мешком на голове: «Я страшный волк, я съем Люси!».

Но всё так и осталось в прошлом. Один раз ей разрешили встретиться с мамой, от отца не приходили даже письма. Она и младший брат — такова была их маленькая семья. Люси знала, как заботиться о маленьком Майке, имела уже опыт с детьми, она не нуждалась в деньгах — всю награду за Фьюи и Джину ей отдал Тобиан, но часто в сумраке ночи, выглядывая в окно и видя перед собой каменные бездушные постройки, на неё наваливалось одиночество.

«Возвращайся в Рысь, к своим».

Настырные слова ускользающего Тобиана.

Нет. Люси не могла. Боялась. Не хотела. Жутко стыдилась превращаться снова в маленькую деревянную куклу, которую бы все жалели и заботились по мере своих сил. Как изменилось всё вокруг — беспорядочный ураган разорвал опять её с родителями, разрушил семью Свалоу, погрузил в страх Зенрут, а она всё так же оставалась в глазах людей беззащитным котёнком, заслуживающим сострадания.

«Ты чужая в Конории».

«Зато не буду слабачкой», — повторяла себе Люси. Она стремилась быть полезной, стоять на своих ногах и не падать с них, когда становилось плохо. Люси заняла в лавке место сбежавшего Бонтина, чувствуя, что деньги его постоянно напоминают ей о своём бессилии, и, чем могла, продолжала оказывать помощь для выкупа рабов, хотя теперь на подозрении и возможном аресте краснолицыми соколами был каждый, кто пытался даже выкупить у соседа любовницу или своего внебрачного ребёнка.

И всё равно…

«Твой дом в Рыси».

Тот, кто отказался от своей семьи, требовал просить ей помощи у Свалоу. Тот, кто не имел имени и лица, рассказывал ей про дом. Тот, кто боролся, приказывал ей бежать.

Люси ждала его. Она уже знала, почему Тобиан скрылся от неё, но отчаянно не понимала, почему после самоуверенного освобождения пятисот человек Тобиан не желает возвращаться в их общий с Майком дом. Люси ждала, а потом заказала карету туда, где позволено находиться Бонтину, — в Загородный дворец. Бесстрашно распрямив спину, заявила начальнику караула, что её зовут Люси Кэлиз и она пришла повидать Бонтина Бесфамильного. Во дворец её пропустили, но Тобиан так и не вышел к ней.

— Пять яблок и пять яблок сколько будет? — завизжал тоненький голос Майка.

Люси с братом относили еду домой одному из завсегдаю лавки, который был слишком богат, чтобы закупаться сам, но слишком беден, чтобы приобрести рабов или держать вольную прислугу. На Майке уже была одета тоненькая курточка, Люси накинула на плечи чёрную шаль — они готовились к айринским дождям.

— Майки, у тебя на одной руке пять пальчиков, по каждому яблочку, на другой руке тоже пять пальчиков, всего десять, вот и яблок, как пальцев, у нас десять, — Люси улыбнулась и посмотрела на бегущего за ней Майка, который нёс коробку ароматных конфет. У него была большая охота взять конфеты и засунуть в рот, но Майк мужался и выполнял поручения сестры, чем безумно радовал её.

— А с лимонами также? Их тоже десять?

— Да, и лимонов тоже десять. Лимоны и яблоки ведь похожи, они одинаково считаются, но…

-… по-разному хрустят во рту! — в один голос с Люси засмеялся Майк.

Дорожка упёрлась в проезжую частью. Люси переложила в левую руку пакеты с фруктами и взяла Майка за плечо. Нужно было свернуть за угол, и через два дома их ждал покупатель, но Люси каждый раз почти на подсознательном уровне ожидала нападение и старалась прижать к себе брата. Они повернули и ощутили, как что-то тяжёлое, быстрое, сбивает их с ног.

Выпали из рук фрукты, коробки конфет, Люси закрыла собой Майка и зажмурилась.

— Убью, тварь! — закричал взбешённый мужской голос.

Раздался собачий лай.

— Живчик?

Люси открыла глаза и не поверила им. Рядом с ней стоял белый пёс. Облезлый, худой, он скалился и рычал, злобно смотря на Люси и всех людей вокруг.

— Живчик, это я! Сюда-сюда, мой мальчик, — Люси поднялась на ноги, вытянула вперёд руку, будто приготовила вкусняшку, и шёпотом позвала пса.

Живчик рычал, лихорадочно обнюхивая воздух. И снова голос:

— Стой, тварь!

Бежал мужчина с ружьём. Живчик, не теряясь, бросился прочь. Люси завидела преследователя пса, дождалась, пока он подбежит к ней, и подставила подножку. Мужчина перевернулся через голову и выпустил ружьё.

— Куда вы несётесь? Не видите, что я здесь стою! Больно вообще-то, — Люси приняла обиженный вид и потёрла ушибленную ногу.