— Я здесь, хозяин. Где Фредер? Он под защитой? — громко произнёс телохранитель.

— Фредер во дворце Пината, он в порядке, — продрогшим голосом ответил Огастус. — Фреда спасли. Только что отбили атаку на резиденцию. Фредера… — кулаки герцога сжались так сильно, что покраснели. — Уилл, тут водятся крысы похлеще предателей солдат, Пинат в измене обогнал их.

Урсула только после его слов заметила, что совет молчаливо и удручённо стоит в стороне. Премьер-министра в зале нет.

— И вы оставили его в доме предателя? Одурели? — взмахнул Уилл руками, Огастус даже опасливо отошёл назад. — Говорите, дворец отбили? Значит, Фредер под охраной? Короче, переносите к нему меня. И Луапа, и Уаринга, и Манора, — перечислил Уилл фамилии королевских телохранителей.

Герцог что-то хотел сказать, но осёкся на полуслове. Он знал, умел, любил командовать, подчинять, властвовать. Ярость и дерзость раба поставила его в странное положение. Вроде бы остановить надо эту дерзость, но гадёныш дело говорит, да и как-то страшно затыкать его сейчас. Замерли все. Запуганная собака показала свой голос, не просто заскулила, а залаяла.

— Уилл, мальчик, — загородила брата от раба Эмбер. — Фредера спасли, он вне опасности. Его охраняют наши люди. Для тебя другая работа приготовлена. И для вас, фанеса, — королева грозно глянула на Урсулу.

— Что я должен делать? — спросил Уилл.

Его вопрос прозвучал твёрдо и вызывающе, но до Урсулы донеслись наивные детские нотки. И впрямь, может спросить любой телохранитель: «что я буду делать, как не охранять людей?». Телохранителя готовят к защите, учат, как за сто миль предвидеть опасность для своего хозяина и не пустить его туда. А если враги напали, то, как можно скорее, увести его, спрятать. Не вступай в бой, если охраняемый может укрыться, правило номер один для телохранителя-манаров, пока будешь драться, хозяина напросто похитят или, чего хуже, убьют. Но Уилла обучали не только защите.

— Вы, верно, с Урсулой плохо осведомлены о восстании, — нахмурилась Эмбер. — Но это лично для вас не самое главное. Мы терпели, надеялись на менее кровавый исход, однако. Однако, всё. Совет решил, противников уничтожаем в корне. Уилл, ты понимаешь, о чём я говорю?

— Понимаю, — вздохнул Уилл и покосился на учительницу.

Урсула молчала, ясными глазами выражая своё согласие.

Огастус подвинул сестру.

— Уиллард, — назвал он раба полным именем, — ты будешь под командованием малерза Бинка. Свернёте к дьяволам базу генерала Эйдина. Только постарайтесь, прошу очень, оставить их в живых. Урсула…

— Да, Ваше Высочество, — с солдатской струночкой ответила волшебница, лишь руку ко лбу не приложила.

— Назначаю тебя главой отряда. За тобой площадь Славы. Будь осторожна, мерзавец Шенрох встретился с Фоном и освободителями.

— Хозяин. Э-э, можно спросить?

К Уиллу вернулась робость, его крепкое тело приготовилось сжаться в защитной позе. Он дождался кивка и только потом заговорил:

— А мой ошейник… Вы же знаете, они могут оказаться сильнее.

Огастус зло скрипнул зубами. Он понимал, о чём говорит раб. Последние два года только и думал об этом, страдал от заботливых советов придворных, которые не помогали ему в желании защитить племянника, а лишь давили на его самодостоинство. Дьявольский ошейник! Как бы не был силён мальчик, он уязвим. Там, в Кане, ловкий маг умудрился его побороть, лишь виртуозно накинув ошейник. А здесь и думать не надо. Чёрный винамиатис в руки, и маг Уилл сломлен.

Говорили, неоднократно причём, советники снять ошейник с телохранителя, живого щита Фредера. Но как это сделаешь, если снятый ошейник затронет гордыню? Не для того одел, наказывал, издевался, чтобы однажды сказать: «Уилл, дай-ка я избавлю тебя от этой кошмарной штуки».

— Иди, Уиллард, — процедил Огастус, закрывая глаза, чтобы никто из совета не увидел его покрасневшие глазные яблоки. — Ты с другими магами. Не переживай.

***

Дворец Пината приходил в себя после страшного боя, которого он не видел никогда, даже когда внезапно ворвавшиеся наёмники зарезали деда Жоао Афовийского и практически всю его стражу. Снаружи и внутри лежали тела убитых, кричали и стонали раненые. Повстанцы мало сил бросили на захват резиденции премьера, и с этим прогадали. Его дом был хорошо защищён, а винамиатисы помогли призвать на подмогу королевский отряд.

Тобиан стоял на ногах с перевязанной рукой, от целителя он отказался и попросил никого не впускать в зал, пока не придут знающие всю правду о нём люди. Капитан Рэжак был связан, он упорно хранил молчание, даже когда рыжеволосый солдат дал ему несколько сильных пинков. Через двадцать минут как солдат обнаружил принца Фредера и его «ожившего» брата, возле шкафа неожиданно закряхтел повстанец-мечник. Выжил-таки, несмотря на пулю в груди!

— Пригодится для допроса, — сказал Фредер и хмыкнул. — Постараюсь уговорить дядю, чтобы к нему вообще не применяли пыток.

— Его Высочество герцог Огастус Афовийский! — крик капитана за дверью раздался тут же. Вспомнил же на свою беду.

В зал вошли двое телохранителей, за ними неспешно прошёл Огастус, процессию завершили ещё двое. Никто из посторонних даже одним глазом не смог заглянуть в зал.

— Вижу, вы справились, мой племянник цел? — спросил герцог солдата. — Присвоим вам награду!

Он хмуро осмотрел зал, стиснул зубы, увидел мёртвого Рэжака, остановился на погибшей Сивии на миг и без капли сожаления повернулся к Фредеру, приветливо и радостно улыбнувшись.

— Ваше Высочество, в спасении Фредера нет моей заслуги, — поклонился солдат. — Его спас принц Тобиан.

— Вот значит как… — прошептал Огастус.

Небрежная улыбка Тобиана не осталась не замеченной. Не ускользнул и снятый ошейник.

— Ваше имя, солдат? — сквозь зубы спросил Огастус.

— Нил Бадб, Ваше Величество!

— Награду вы получите даже раньше, чем я предполагал, — проговорил уже без торжественности герцог.

Он подошёл к одному из своих телохранителей и проник к нему в кобуру. Всё произошло быстро. Племянники заметили, как дядя достаёт револьвер, услышали грохот. И ещё один человек упал на землю. В отличие от повстанца и Рэжака Нил Бадб не дышал, пуля попало прямо в сердце.

— Представим, на нас напал уцелевший освободитель, — хохотнул Огастус и выстрелил во второй раз.

Человек с голубой повязкой замолк навсегда.

В голове у Тобиана напряжённо застучало. Возникло утреннее мерзкое желание уничтожить, разорвать в клочья. На глаза нависла пелена, и он бросился на дядю. Но путь ему преградили телохранители и швырнули в стену.

— Зачем ты его убил? — заревел Тобиан.

— Я уже говорил об этом шесть лет назад, — спокойно заскрипел Огастус. — О Тобиане могут знать только мои люди. Молись богам, неверующий, чтобы удел рыжего солдата не затронул твою рыжую подружку и её магическую госпожу. Да, кстати, о твоих друзьях! — Огастус резко опомнился, голос его стал громче и тревожнее. — Уилларда и Урсулу привели в чувства. Через пять минут они и другие маги откроют огонь по мятежникам.

========== Глава 21. Чистка ==========

Урсула ощутила сильную головокружительную волну, разрывающую тело на несколько кусочков. Но открыла зажмуренные глаза — в порядке. Её придерживает проходящий, а она сама, отдохнувшая, набравшая сил после вылазки с зельем, стоит на площади Славы. «Любопытно, где Сивия? Она же правая рука герцога», — подумала Урсула. Сегодня она видела перед собой только вернейших людей короны. Даже к ней в дом отправили не абы кого, а Синда, целителя, придумавшего, как вырастить тело Тобиана для его похорон.

Зудели сотни голосов, кричали раненные, стонали умирающие. Урсула стояла в центре копошащейся ненавидящей толпы, она чувствовала за спиной нервное дыхание магов, что были уже на пределе терпения. Их скрытые силы стремились в атаку, армейская дрессировка начинала рваться по швам.

В голове зажужжало. Неприятное, щекотливое, скребущее ощущение появилось под виском у всех, кто носил на форме бело-красный флаг Зенрута и цветную полоску, олицетворявшую его магию. В сознание десятка людей ударил один-единственный, долгожданный приказ: