— Спасибо тебе! — кинулась на шею Нулефер Люси.

Уилл с широкой улыбкой смотрел на неё, глаза его блестели искренней радостью.

Ребят уже искали другие дети, им пришлось вернуться и продолжить игру. Нулефер, Уилл и Люси делали вид перед другими, что ничего существенного не произошло. Нулефер всего-навсего увидела красивую птицу и хотела показать её лучшей подруге. Однако перед возвращением к друзьям Нулефер шикнула Джине, что собирается с ней ещё раз поговорить и хочет видеть Фьюи тоже.

Салки давно были закончены у ребят, пока отсутствовали Уилл, Нулефер и именница. Начались прятки. Куда только ни пряталась детвора: в господском особняке, в подвале, покрытом паутиной, во всех деревьях и кустах. Но самое удивительное место выбрал Уилл, он спрятался в бочке с водой. Залез в бочку с головой и просидел так пятнадцать минут. Когда игра закончилась, то Уилл испарил влагу с одежды и важно заявил, что прятался за домиком Люси.

— Как ты не дышал в воде? — толкнула его в бок Нулефер.

— Спокойно пропускал воздух через воду, как через соломинку. Всё, молчи! — прошептал он. — Потом как-нибудь тебя научу.

И вот уставшие и довольные ребята решили отдохнуть от шумных игр. Они уселись на мягкую траву у дома Люси, отогнав от себя раскудахтавшихся кур. По магическому стеклу с минуты на минуты должен был начаться сказ, который никогда не пропускали все дети Зенрута. Разумеется, редкие невольники могли насладиться сказом. Нулефер зажгла стекло, ради которого час назад она так усердно бежала домой. Но сказ задерживался, до сих пор вещатель не умолкал про двухсотлетие династии, обещая Афовийским славное правление на новые сто лет. На стекле показывали Пината Кэувса, премьер-министра Зенрута, маленького и жирного мужчину.

— Какая отвратительная рожа, — поморщился Кам.

— Зато премьер он сильный, — сказала Нулефер. — Моим родителям он нравится, и в школе учителя нам рассказывают, что Кэувс самый умный премьер Зенрута.

— Хм, сильный, умный… простая марионетка, — неожиданно для всех произнёс Уилл.

Десяток детских головок уставились на одного мальчишку.

— Думаете, Пинат Кэувс настоящий премьер-министр? — удивлённо спросил Уилл ребят. — Нет. Огастус Афовийский — вот настоящий премьер и заместитель королевы. По конституции премьером не может стать близкий родственник монарха, поэтому Огастус поставил вместо себя послушную марионетку. У нас хоть монархия и дуалистическая, но в последнее время можно утверждать об абсолютной власти.

— А что такое дуалистическая? — воскликнул кто-то из детей.

— Монархия, ограниченная конституцией, — серьёзно изрёк Уилл, поражая своими знаниями приятелей-рабов. — Эмбер Афовийская не такая уж добродушная дамочка, — важно крикнул он. — Законы, вызывающие острую полемику в обществе, приняты не парламентом, а ею. Вернее, герцогом. Братец, так сказать, имеет над сестрой сильную власть. Ему надо было стать королём.

— А что такое полемика? — подскочила самая образованная, Нулефер.

— Ты-то свободный человек, неужели не знаешь?

Ответом ему было обескураженное лицо подружки. Впрочем, как и остальных ребят. Один за другим друзья стали закидывать Уилла вопросами о политике и королевстве, на которые он отвечал с достойной выдержкой. Детвора узнала о государственном устройстве страны, о разграничении власти между парламентом и королевой, о странном слове «конституция», о том, что десять процентов солдат в доблестной зенрутской армии — маги-наёмники с Тенкуни.

— Если нам всегда врут, если Эмбер — злодейка, Огастус — король, то… — белокурая девочка подняла руку, — то покойный принц Конал, муж Эмбер, умер не от Южной смерти? Его убили?

— Нет, он болел, — Уилл протяжно вздохнул и уткнулся носом в свой воротник. — Королева сильно любила Его Высочество, она не могла его убить… Он заразился случайно… И я не утверждал, что Огастус — король! Огастус всего лишь имеет авторитет у сестры, — Уилл поспешно возразил. — Да и Эмбер на злую королеву из книжек не похожа, хотя характер у её ещё тот, странный, переменчивый. Как у всех политиков. — Он замолчал надолго и пробубнил. — Как мать она ужасная…

Из Уилла хлестала уверенность. Казалось, что он знает всё о жизни страны и государства, королевской семьи и магии. Дети слушали его, раскрыв рот, кроме Кама. Про главного весельчака во владениях Свалоу все позабыли, и Кама это жуть как бесило. Пока друзья слушали Уилла, Кам подметил, что умудренный приятель всё поправляет свитер. Кам тихо поднялся и незаметно для всех подошёл к Уиллу.

— Дай-ка погляжу, что там у тебя! — закричал он и схватил свитер.

Уилл хотел было сорваться и отскочить, но Кам сделал то, что хотел: загнул плотный воротник. На шее Уилла сиял ошейник раба.

Уилл быстро закрыл ошейник рукой и побежал прочь.

— Вернись! Уилл! — воскликнула взволнованно Нулефер. — Кам, ты подлюка! Вернусь — побью!

— Пусть не выёживается этот зануда! — крикнул своей госпоже Кам. — Политике решил нас поучить, раб. Имечко какое у него важное! Уиллард! Прямо как у хозяев.

Нулефер бежала за Уиллом, не разбирая дороги.

— Стой, стой! Остановись!

Уилл её не слушал, у него была только одна мысль — убежать. Подальше от этого позора. От правды. Но на пути ему встали каменные ворота Свалоу. Двери были закрыты, Уилл хотел перелезть, но воротник свитера запутался в плюще, окутавшим стену.

— Не убегай, Уилл! — поймала его на воротах Нулефер. — Мне всё равно, что ты раб.

Уилл слез с ворот и встал перед Нулефер. Они молчали, уставившись друг на друга. Нулефер не знала, с чего начать. Утром она робела при Уилле и мечтала исчезнуть, лишь бы он не выведал её тайну. Днём играла и болтала с ним как со старым излюбленным приятелем. Час назад уж решила, что Уилл — тайный агент, посланный к ней прямо из столицы. А тут она созерцает мага и раба в одном лице! Быть может, это чья-то жестокая шутка? Но кому есть смысл издеваться над ней и за что, самое главное?

— Твой ошейник… Ты родился в Зенруте у манаров? — шёпотом спросила Нулефер.

— Да, — грустно кивнул он.

Нулефер смотрела на Уилла как на неведомого пришельца, хотя сама же обладала магией.

— Ты такой же, как я… не может быть…

— Если мы родились с магией, значит, всё может быть, — по-философски изрёк Уилл, не отпуская руки с ограды.

Нулефер не находила слов, чтобы выразить своё удивление и радость. Она была не одна. На свете есть люди, разделяющие её горе и счастье, такие же изгои, как и она.

— Это здорово! Мы с тобой избранные! Оба! У меня не одной есть предназначение! — вдруг завопила Нулефер.

Лицо Уилла вытянулось, покраснело, окаменело. Он внезапно поднял руку, сжал кулак и замахнулся на Нулефер. Она испуганно отскочила. Но Уилл так же резко остановился и закричал:

— Заткнись! Ты не избранная! Ты ничего не знаешь о настоящей жизни! Я не хочу быть магом, не хочу иметь предназначение в жизни! Я хочу быть простым свободным человеком! Ты дочь богачей, у тебя нет и не будет миссии в жизни! И радуйся этому! Ты не знаешь, что такое, когда с пяти лет тебе диктуют про дурацкий долг! Ты не знаешь этого… Не знаешь ничего!

Уилл заплакал. Нулефер крепко обняла его и ощутила сквозь свитер холодный металл ошейника.

— Прости, пожалуйста, зря я так сказала… Расскажи мне о себе, Уилл. Может, и сумею тебя понять…

— Не могу. Мне нельзя, — блекло ответил Уилл.

— Ну хорошо. Ладно. Главное, мы вместе, — ласково сказала Нулефер. — Элеонора говорила мне, что, если у человека есть друг, он может смело смотреть неприятностям в глаза.

— Спасибо. Ты права, давай будем друзьями. Я не хочу тебя бросать.

Уилл улыбнулся уголками губ, так осторожно, словно улыбка может навредить ему. Но искренне, с благодарностью, которую не мог или боялся передать словами. Он хотел обнять Нулефер, протянул руки, и вдруг удержался — Уилл услыхал какие-то голоса невольников Свалоу. Нулефер даже не оглянулась назад, демонстративно махнула рукой и прижала Уилла к себе.