Я знаю, что должна изучить работу каждого, но мой взгляд не отрывается от Тристана, который учтиво дает рекомендации другим поварам и с такой точностью нарезает мясо, так легко, словно всю жизнь этим занимается.

Я вспоминаю, как эти же руки доставали осколки из моей раны, и невольно задумываюсь, каково это быть уверенным в своих действиях? Он явно влюблен в то, что делает. Как ему удалось найти эту страсть внутри себя, узнать ее и не отпускать? Это поистине завораживает, вызывает уважение.

– Он-гений. – шепотом говорит мне Марсель, кивая в сторону Тристана.

– Откуда ты его знаешь?

– Знаком с его братом.

Значит, у Тристана есть брат.

– Ты тоже хочешь стать поваром?

Он начинает тихонько смеяться.

– Нет, я хочу открыть свою тату-мастерскую.

– Это круто!

– Да, но на это требуются деньги. И поэтому я здесь. А ты?

– Честно тебе скажу, я понятия не имею, что здесь делаю.

Мы оба начинаем хихикать, как подростки. Я поднимаю глаза и сталкиваюсь со взглядом Тристана. На секунду мне кажется, что сейчас нас отчитают. Но он только растягивается в улыбке и подмигивает мне, а затем снова погружается в работу.

Я ловлю себя на мысли, что мне правда хочется узнать, кто такой Тристан Ревиаль.

Ближе к вечеру, когда все блюда протестированы, ошибки исправлены, а шеф-повар доволен, все начинают расходится. Мы с Эммой задерживаемся в раздевалке.

– Ты едешь домой? – спрашивает она, снимая китель и распуская волосы.

– Да. – на выдохе отвечаю я.

– Чего ты так боишься, не пойму?

– Что если я ему откажу, а он решит расстаться со мной?

– И?

– В смысле и?Мне придется возвращаться в Нью-Йорк.

Она хмурится, бросая на меня странный взгляд.

– То есть ты здесь только из-за Шона?

– Ну, да.

– У вас одни легкие на двоих, что ли?

– Нет.

– А сердце? Одно на двоих?

– Нет.

Она кладет руки мне на плечи и заглядывает в глаза.

– Тогда отсоединить от него уже, Дана, и начни дышать самостоятельно.

Забирая сумочку из шкафчика, она закрывает его, и целуя меня в щеку, уходит. А я так и остаюсь стоять там.

Как можно вот так просто бросить человека, который на протяжении шести лет был в твоей жизни, поддерживал тебя, любил?Я не имею права причинять ему такую боль. Не после всего, что он для меня сделал.

Выхожу на улицу, вдыхая ночной воздух, впитывая городской шум.

– Дана. – окликает меня знакомый голос, и я оборачиваюсь.

Тристан сидит за столиком у ресторана с бутылкой вина и пустым бокалом. На нем все еще черная форма шефа.

– Составишь мне компанию? – спрашивает он, слегка склоняя голову набок.

Первым делом хочу отказаться, но в итоге присаживаюсь на стул, напротив него.

– Будешь? – придвигает он пустой бокал.

– Можно. -киваю я. – Но только немного.

Короткая улыбка появляется на его губах, и он наливает мне вина.

– Запомнила меню?

– Да.

Его брови взлетаю вверх.

– Правда?

– Зачем спрашивать, если не веришь?

– Сорок основных позиций?

– Угу. – отпиваю вина, а он делает глоток прямо из бутылки.

– Впечатляет.

– У меня хорошая память. Единственное, что не могу запомнить – это дорогу.

– В смысле?

– Ну, скажем так, я частенько теряюсь в пространстве и могу легко заблудится.

– Очаровательно.

– Мои родители бы с тобой не согласились.

Его взгляд снова изучает меня. И мне кажется, он один из тех людей, что не осуждают других.

– Почему приехала в Париж? – вдруг спрашивает он.

– Моего парня сюда перевели по работе, а я приехала с ним.

– Значит из-за парня?

– Вроде того.

– Это печально. – просто говорит он и делает еще глоток.

– Почему? – резко отвечаю.

– Потому что в Париж стоит ехать за мечтами.

– А я думала, все сюда едут из-за любви.

– Ну, ты ошибалась.

Мне нечего на это ответить. Так что я просто залпом выпиваю весь бокал. Он молча показывает на вино, якобы спрашивая – "еще"?

– Да, давай.

– О чем ты мечтаешь, Дана Эдвардс?

Я немного подвисаю вместе с вопросом между нами, и он добавляет:

– О человеке многое можно сказать лишь по его мечтам.

– Честно говоря, я никогда об этом не задумывалась. – признаюсь я. – С детства родители готовили меня к тому, чтобы стать врачом. А я пыталась угодить им.

– Значит, ты хотела воплотить мечту родителей?

– Просто хотела, чтобы мной гордились.

– И как, получилось?

–Ну, я здесь, пью вино и через два дня надену униформу официантки. Сам как думаешь?

Тристан, облокачивается обеими руками на стол, сокращая расстояние между нами. Его взгляд проникает так глубоко в меня, словно ему под силу прочесть мои мысли.

– Думаю, ты впервые сделала что-то для себя.

– И что это?

–Дана! – раздается голос со стороны дороги, и я вздрагиваю.

Шон обходит свою машину и приближается к нам. Когда он приехал?

Я тут же встаю, чувствуя легкое опьянение. И не успеваю даже слова сказать, как Шон целует меня в губы, крепко обнимая за талию. Он никогда не целует меня на людях. Какого черта?

– Привет, малышка. – говорит он и переводит взгляд на Тристана.

– Эм-м-м, Шон. – вот черт, Дана, приди в себя. – Это Тристан, шеф-повар. – бормочу я, пытаясь отстранится, но Шон только крепче прижимает к себе.

Тристан встает и протягивает руку Шону.

– Я-парень Даны. – тут же непринужденно бросает Шон и отвечает на рукопожатие.

Тристан переводит взгляд с моего парня на меня, и я отчетливо вижу веселье в его глазах, будто он чувствствует, как мне неловко.

– Ты готова? – спрашивает меня Шон.

– К чему? – недоумеваю я, снова косясь на Тристана. Он прикусывает губу, пытаясь подавить улыбку.

– Я же сказал, что заберу тебя. – отвечает Шон.

– Нет, не говорил.

– Точно говорил. Ты наверное, забыла. – он переводит взгляд на Тристана и снова посылает ему странную улыбку. – Она у меня иногда такая забывчивая.

– С кем ни бывает. – отвечает тот, продолжая смотреть на меня.

– Ну, поехали. – уводит меня Шон.

– Увидимся на открытии, Дана. – слышу голос Тристана, но успеваю только кивнуть ему в ответ, как передо мной уже открывают дверь и сажают в машину.

Мы молчим всю дорогу, но стоит переступить порог дома, как меня разрывает.

– Какого черта?! – я швыряю сумку на пол и влетаю в гостинную.

Всю дорогу я только и прокручивала в голове этот неловкий момент. Что это вообще было?

– Это ты мне скажи! – Шон тоже в ярости. – Ты позоришь меня перед своими же родителями, потом уходишь, выключаешь телефон и остаешься, хрен знает где!

– Эмма! Её зовут Эмма!

– Да мне плевать, как её зовут! С тех пор, как ты с ней начала видеться, тебя, как подменили! Что с тобой творится?

– Не втягивай её сюда! Лучше расскажи, какого хрена ты выставляешь меня идиоткой перед мои начальником?!

– Я тебя выставляю идиоткой?Это ты сидела там с ним, мило попивая вино, пока я не приехал.

– Ревность, значит. С каких пор ты меня ревнуешь?

– С этих самых. Ты хоть видела, как он смотрел на тебя?

– И как он на меня смотрел?

– Да он же трахал тебя глазами! А ты по своей наивности даже не замечаешь!

– Ты с ума сошел!

Он стискивает челюсти, с силой сжимает кулаки, а затем подходит ко мне и обхватывает мое лицо обеими руками. Сильнее, чем обычно. Или мне просто так кажется.

– Да. Сошел. Потому что я, черт возьми, люблю тебя.

Глаза начинают предательски щипать. Это неправильно. Так не должно быть. Откуда это чувство?

Я пытаюсь вырваться, но он не дает. По щекам скатываются слезы. Он прижимается лбом к моему, тяжело дыша.

– Прости меня, малышка. – шепчет он. – Прости, что накричал. Я просто не могу видеть тебя с другим. Ты отдаляешься…

– Нет. – возражаю я дрожащим голосом. –Я здесь. – прикладываю ладонь к его груди. – Я здесь с тобой.