— Погодите…

Родион отступил в сторону, и перед Василисой открылась захватывающая дух картина. Всепоглощающее черное ничего, и посреди пустоты — сияющие белые плиты, укладывающиеся в мозаику перепутья. Дорог было не бесконечное количество, нет, а всего четыре, тонкие, аккуратные, завершенные прорастающими из-под каменной кладки розами и четырьмя дверьми — из черного дерева. И на пересечении всех путей — замок, в котором они находились.

— Знаешь ли ты, что твои обыкновенные людишки самые первые догадались о том, что вселенная делится на четыре измерения? Концепция пространства-времени объединяет их вместе: длина, ширина, высота и само время. Или же: Рай, Ад, Земля, мир Высших.

— И что есть что? — прошептала Василиса, не отрывая взгляда от перепутья.

— Рай — высота, потому как именно ангелы — те, кто призван думать о высоком, правильном с точки зрения морали. Ад, он же Преисподняя, — длина, демоны, отказываясь от высокого, двигаются стремительно вперед, развивают сферу магии по всем направлениям, но точно также застыли во времени, как и ангелы. Они научились им управлять в чужих измерениях, но это псевдо-власть. По-настоящему время принадлежит только одним…

— Высшим?

— И вновь торопишься. Высшие — потому и Высшие, что не думают о простом, обыкновенном. Они — ширина, всеобъемлющее пространство, их возможности безграничны, но они сами связывают себя ловушкой осторожности и комфорта, не вмешиваясь в дела остальных измерений, а потому и не имея возможности на них влиять.

— Тогда…

— Земля — время, никому не подвластное, стремительное, неустанное и неусыпное. Одно поколение сменяется другим, люди берегут память предков в тысячелетней истории, и именно в этом измерении время гуляет повсюду, сталкиваясь с прохожими. Оно везде. Но что будет, если убрать его из уравнения?

— Убрать?..

— Все застынет, и длина, ширина, высота перестанут иметь смысл. Они исчезнут тоже. А теперь задачка: может ли в действительности погаснуть солнце лишь в одном измерении, если мы уже выяснили, что все они связаны? Подумай над этим. А теперь тебе пора вставать, правнучка, — неожиданно кинул Родион, криво улыбнувшись, но Василиса даже не успела отреагировать, как мир сжался, смялся, как лист бумаги, и распрямился лишь в ее покоях.

Она проснулась.

Но спала ли она?..

*

— У нас очень много дел, — кинула она, не отрываясь от очередной книжонки, едва Маркус ступил на порог ее кабинета. Василиса нетерпеливо оторвалась от чернильных писанных от руки строк, потерла виски и стремительно выдвинула один из ящиков в столе. — Должно быть что-то еще.

— Я принес кофе, — хмыкнул лорд Ляхтич, присаживаясь рядом на скрипучее кресло. За огромными окнами занимался рассвет. — И взял все книги про измерения, что были в нашей библиотеке. Их оказалось целых… три.

— Впечатляюще, — хмыкнула Василиса. Слова Родиона — а точнее Родиона Огнева, очевидно, ее прадеда, — натолкнули на мысль о том, что планы Астрагора не так просты, как казались изначально, что значит, что и решение этой проблемы не настолько очевидно.

Василиса отрыла в стопке бумаг чистый пергамент, макнула в чернила перо и надписала:

«X, Y, Z, t»

Четыре измерения. Все связаны — ни одно не может существовать без другого.

— Одна из них и про тебя, кстати, — хмыкнул Ляхтич. — Вот что значит — популярная персона. Я успел немного почитать.

— Марк, что ты знаешь о Родионе Огневе?

Четыре переменные. Земля, Ад, Рай, Высшие. Ширина, высота, длина и время.

Длина — очевидно, Василиса. Повелительница Преисподней. Но почему Астрагор тоже здесь? Не вписывается.

Высшие, ширина — наверное, Маар. Он же Высший?..

Но кто же высота и, что самое главное…

Кто время?

— Пф-ф, я лично его знал, дед Норта. Он нас с Фэшем и привел сюда. Он первый, кто начал практиковать обращение в демонов простых смертных. Брал только тех, кто при смерти, так как знал, на что шел. Могущество, но вместе с тем вечная жизнь, один и тот же возраст, бла-бла-бла…

— Как в «Сумерках», что ли? — Василиса хмыкнула. Вот уж не думала она, что сведется все ко второсортной любовной франшизе.

— Между прочим, нагло скатано с одной всем известной любовной истории. Один из демонов «Гоетии», принц Столас, далеко не самый главный из, любил обращаться филином и наблюдать за людьми в их мире, влюбился он короче в одну, открылся ей. В итоге дамочка стала демонессой после недолгих уговоров возлюбленного, а заодно первым суккубом в Аду.

— Да уж. Так что с Родионом?

— Он правил Преисподней ровно до прихода к престолу Нортона, причем Огнев-самый-на-тот-момент-младший выманил его у дедушки не совсем законно. Родион Хардиус уж очень увлекался темой времени, изучал книги, писал сам, даже создал замок, который противоречит всем законам логики. В нем отсутствует время, и он существует на границе трех миров, не находясь ни в одном из них. Расколотый замок, в который в итоге и заточили его создателя за якобы желание остановить время во всех измерениях, желание безумное, а зачем — непонятно. С ума просто сошел на своих играх с пространственно-временным континуумом, по словам Нортона. В общем, история мутненькая.

— Но интересная больно, — хмыкнула Василиса, подперев ладонью щеку. — Кажется, я теперь знаю, кто время, — едва слышно пробормотала она, вновь зарываясь в бумажки с головой. — Но почему именно Земля?.. Ну конечно же! Обращал в демонов простых смертных, найденных на Земле.

— Что?..

— Подай, пожалуйста, ту книжку, которая про измерения и меня. Я все объясню, как сама разберусь.

Маркус глядел недоуменно, но протянул толстую старую книгу, страницы которой, казалось, вот-вот — и истлеют от старости. Обложку ее оплетала ржавая цепь, скрепленная с ней старым часовым механизмом.

«Автор — Астариус»

Сердце опалило безумной догадкой.

*

— Теперь завтрак и — спасение мира? — Захарра с улыбкой встретила их у дверей Василисиного кабинета после мозгового штурма, сопроводила в столовую, где уже было накрыто. Лениво подтянулся сонный Фэшиар, объяснив свое состояние тем, что:

— Ты полночи ворочалась, а потом и вовсе сбежала в свой кабинет, а без тебя спать невыносимо, поэтому я до самого утра читал.

— А почему невыносимо? — вопросил Норт, тоже только зашедший и ведший за руку Николь. Столовая в стол ранний час — шесть утра — сияла рассветными солнечными лучами, опаляла все вокруг нежно-розовым и золотым. Василиса жмурилась и купалась в них, просвечивая теми же оттенками сквозь чернильную кожу.

— Холодно, — пробурчал Фэш, накладывая себе овсянку. Маркус вдруг запрокинул голову и искренне расхохотался.

— Ну вы даете. Не «без любви всего моего посмертия не спится», а — холодно.

Василиса весело хмыкнула и наконец повернулась к Захарре.

— Нет, спасение мира пока откладывается. Некоторые причины натолкнули меня на интересные мысли по поводу этого всего.

— Поделишься? — прошептал Фэш на ухо, опаляя дыханием кожу. Василиса лишь заторможено кивнула.

— Хорошо, — Захарра выдохнула, словно успокоившись. — А то я подумала: как же Рок? Он тоже Драгоций.

— А что с Роком? — нахмурилась Василиса. Перед глазами вдруг отчетливо промелькнули кадры того самого вечера, когда она впервые столкнулась с Астрагором лицом к лицу. Когда Захарра ее едва не убила. Когда Рок Драгоций помог ее спасти. — Ну да. А он вообще сильно связан с Астрагором, вхож в ближний круг? Если нет…

— Он — его сын, Василиса, — кинул Ляхтич.

— Черт.

— В точку, — хмыкнул Фэш.

*

— Так значит, солнце не исчезло? — кинула Василиса в спину бывшему лорду Огневу. — И я… не сплю?

— Опять торопишься, — хмыкнул Родион, не оборачиваясь и не останавливаясь. Сегодня он был в обыкновенной черной мантии, белесые волосы с медными прожилками были уложены гелем, а руки были заложены за идеально прямую спину. — Это не солнце.

— Как такое может быть? — Василиса нахмурилась, побежала, догоняя, хрустя битым стеклом под каблуками туфель. Рыжие волосы мешались, она обнаружила на запястье яркую резинку-пружинку — как любила раньше оставлять их поблизости, чтоб в случае чего собрать волосы. Сделала неопрятный хвост, фыркнула. Взгляд опять зацепился за зияющую пустоту за окнами. Она очаровывала.