Василиса застегнула пальто и поспешила вслед за другом.

*

— И, все-таки, я считаю это неправильным, — сказал Лешка, выходя из кафе и на ходу застегивая куртку. Всю дорогу до кафе и в самом кафе он рассказывал всякие рассказы о происходящем с ним, каких она еще не слышала от него.

Было уютно вот так идти, пока друг обнимал за плечи, рассказывая очередную веселую историю. Это было и так просто, но с тем так… волшебно, точно в простых разговорах с друзьями существует своя особая магия.

— Леш, они в праве нас оставлять в школе на еще один урок, ведь мы слишком шумели, — попыталась успокоить разгорячившегося друга Василиса, пиная кедами серые камешки, попадавшиеся на асфальте.

Туман уже сошел на нет, но оставил за собой в качестве подарка неприятный липкий холод и лужи на асфальте. Василиса аккуратно перепрыгивала их, стараясь не намочить новые кеды, подаренные Мартой по какому-то мелкому и незначительному поводу.

— Они в праве так наказывать только тех, кто шумел, но мы же с тобой молчали! Ты вообще музыку в наушниках слушала и сидела тихо, как мышка, — вяло возразил Рознев. Этот спор ему уже надоел, но продолжить его было делом чести.

На улице уже стемнело. Ночной город казался невероятно красивым, ведь в темноте не видно грязных улиц и заброшенных зданий. Везде на улицах горели яркие фонари, отсвечивая сотнями маленьких радуг в лужах.

Мелкий дождь бил по мокрому асфальту.

— Василис, ты это слышала? — Лешка вдруг замер посреди безлюдной улицы, оглядываясь назад. Василисе казалось, кругом тишина.

Росчерки дождя холодно блестели, как лезвия. Грязь и лужи мерзко чавкали, как развороченная плоть.

Песня же Sting’а, хрипевшая из покореженного фонарного динамика, шум машин, галдеж проходящих мимо людей, легкий смех прошедшей мимо парочки — все это звучало не здесь, не сейчас, в совершенно другой реальности, где Василиса не хотела ничего изменить в своей жизни.

Кажется, вот они, изменения. Пришли в лице Инги.

— За свои оскорбления, Василисочка, — наигранно ласковым тоном начала одноклассница, мило улыбаясь, — Приходится платить, — завершила она с воистину дьявольским оскалом.

Василиса не испугалась, когда Инга двинулась к ней.

Не испугалась, когда ее длинные ногти впились в ее запястье, оставляя длинные кровавые борозды.

А когда из переулка внезапно выглянули пятеро парней под два метра ростом — испугалась вдруг.

Это было бы похоже на один из тех триллеров, которые они смотрели с Лешкой на днях, если бы девушка не понимала, что так оно и будет. На самом деле, Инга часто бесила своим поведением, заставляя кривиться в отвращении и злобе, хмурить брови. Она сводила с ума своим глупым поведением, точно поливая ее легкие кислотой.

— Не смейте ее трогать, — хмуро сказал Лешка, заслоняя Василису собой.

Он был ее рыцарем, сильным и смелым, глупым и смешным, добрым и милым. Он часто заступался, тогда как Василисе было п л е в а т ь. Но сейчас ей было страшно. Страшно за этого бесстрашного рыцаря с соседней парты, потому что в одиночку против пятерых — как минимум, пара сломанных конечностей и легкое сотрясение.

— Я не тронуто, — усмехнулась Инга. — Еще бы мне руки о какую-то рыжую марать. А вот они — тронут.

— Я не рыжая, — вынырнула из-за спины Лешки Василиса, мысленно продумывая план дальнейших действий. Ясно и без того — вряд ли им кто-то поможет.

А потому стоило отвлечь внимание на себя.

— И в мозгах у меня не одна пудра, в отличие от некоторых.

Она и сама понимала, что ведет себя как ребенок. Но, постойте, а как иначе-то? Ее никто не учил, что в пятнадцать можно спокойно парировать чужие высказывания, произносить вежливые фразы так, чтобы заставить человека чувствовать себя оскорбленным до глубины души.

Василиса просто не знала, как это — вести себя по-взрослому. Случая не предоставлялось.

Один из парней, стоящих за Ингой, угрожающе хрустнул пальцами. Он шагнул к ним, намереваясь убрать Лешку с дороги, но тот опередил здоровяка: быстрым движением схватил его за предплечье, подставил подножку и повалил на землю. Остальные пришли на подмогу своему другу, повалившись рядом с ними на землю. Вскоре тело Лешки распласталось обессиленно по асфальту, а глупые-глупые подростки продолжали его избивать.

— Хватит! А ну отошли от него, придурки! — во всю глотку от бессилия и злости закричала Василиса.

Ей было противно смотреть на то, как уже взрослые парни ведут себя, словно мальчишки, и бьют беззащитного, — и знакомого целых девять лет, кстати, — одноклассника. Василиса хотела помочь Лешке, но не могла сделать совершенно ничего.

Она могла бы подбежать, разнять их, но толку-то это бы не принесло. Она могла бы закричать во весь голос жалкое «Помогите», попытавшись оттащить одного из одноклассников, но в голове набатом било по нервам «Бесполезно».

Глупо, все это было глупо: то, как она кричала, то, какими ужасными оказались знакомые ей с детства люди, и то, какая на самом деле Инга. Не змея, нет. Глупая испуганная крыса, что может только от бессилия царапать когтями и скрипеть испуганно по половицам, разоряя кладовые.

И все это вдруг стало невыносимым. Приторно-отвратительным.

А в следующую секунду…

…Мир…

…Он замер.

Все застыло, кружась в легкой, кроваво-алой пыли, замерли одноклассники с перекошенными лицами, замер испуганный Лешка, замерла скривившая гримасу Инга. Одна лишь Василиса продолжала двигаться, но так сложно и медленно, точно через плотный слой прозрачной ваты.

Все вокруг озарилось ярко-алым цветом, и напротив девушки появилась дверь из красного дерева с резной ручкой. Она была очень красивой и прямо манила Василису к себе, та словно кожей чувствовала необходимость повернуть ручку и узнать, что там, по ту сторону. Какие тайны хранит то неизведанное, что там, за резной древесиной прячется. Что-то древнее, пугающее, заставляющее трепетать и кожу покрываться испуганными мурашками. Недолго думая, Василиса прикоснулась пальцами к резной поверхности, потому что они буквально тянулись к ней, и дверь сама открылась, потянув с невероятной силой девушку за собой.

«О нет, там же Лешка остался» — успела подумать Василиса, когда уже летела на встречу с чем-то явно интересным, но небезопасным, — «Говорила же Марта, любопытство не приводит к добру!»

Василиса упала на что-то гладкое и холодное. Открывать глаза она очень боялась, так как не понимала, куда попала. Досчитав до трех, она решила, что все не так страшно. Медленно открыв один глаз и не заметив ничего опасного для жизни, Василиса открыла второй и ничего не увидела.

Вокруг была одна сплошная темнота, такая густая, что создавалось впечатление, будто ее можно коснуться. Василиса поднялась с каменного пола и чуть не упала обратно, так как заметила в темноте несколько пар вертикальных зрачков, светящихся алым и смотрящих прямо на нее.

Василиса опять протерла глаза в надежде, что страшные красные точки, напоминающие глаза, исчезнут, но…

— Кто ты, потерянная душа? — донеслось из темноты с пренебрежением. — Кто посмел помешать важному собранию?

— В-василиса Ог-огнева, — тихо ответила Василиса, дрожа всем телом от страха.

— Василиса Огнева, дочь того самого Огнева? — уточнил голос.

— С-смотря ка-какого Огнева, — заикаясь, ответила девушка. Уж слишком ей страшно было отвечать на такие странные вопросы, если учесть, что она даже не знала кто ее отец и точно ли он является «тем самым Огневым».

— Учтите, — обратился к кому-то голос. — Я могу и не подписать контракт Огнева после таких розыгрышей. Каждому второму известно, что его вторая по старшинству дочь мертва.

Что-то невыносимо тяжелое прокатилось у Василисы по нервам.

Послышался сухой щелчок, точно спичкой чиркнули.

— Николас, удостоверься, та ли это Огнева, — небрежно кинул голос. — А я, пожалуй, перенесу встречу на другой раз.

И — точно воздушный шарик лопнул.

— Привет, — ничего лучше рыжеволосая придумать не успела и ляпнула первое, что пришло на ум. Перед ней стоял загорелый парень со светлыми, обгоревшими на солнце волосами. Правда, была его внешность немного… необычной. Ну, если так можно назвать человека с рогами, клыками и хвостом.