Фэшик для Василисы был водой, живительной влагой, спасением. А Николь всем сердцем желала стать солнцем.

Она вновь словила пальцами кровавые отблески солнечных лучей, завязала в ее один узелок. Иногда она перемещалась сюда, случайно, сама того не ожидая. Темная трава, расстилаясь под ногами, шептала о том, что этот замок — Расколотый. Здесь само время творит свою магию.

Николь чувствовала себя хозяйкой этого огромного дворца, существующего на границе трех миров, сильного, пропитанного самой хтонической магией. Он был дикий, не принадлежал никому.

Но Николь немножко слушался.

И солнечные лучи аккуратно вплетались в сложную конструкцию.

А это — для братика.

*

Фэш смотрел на нее с опаской, стоял в отдалении, словно… боялся.

— Боишься? — голос хрипел, скрипел помехами, горло саднило. — Боишься.

Она облизнула пересохшие горячие губы, усмешка опалила комнату.

За окном сияли облезлые кроны деревьев в лучах кровавого солнца, что опаляло ее покои огнем. Черное дерево в его лучам тоже казалось кровавым, венозным, больным и усталым.

— Не боюсь. Ты… потрясающая, Лиса, — врет. Василиса знала, врет. Кому понравится такое? Она чувствовала, что была чудовищем. Чем-то древним, аномальным и чертовски сильным. Это сейчас было необходимо. Сила. Ее первозданный ужас.

Бесчеловечность.

Василиса отвернула голову, собрала бумаги, прижала к груди, перед этим едва не спалив, к окну отвернулась. Фэш несмело шагнул к ней.

— Ты не причинишь мне вреда. Я знаю, теперь я знаю — ты меня любишь, — прошептал ей в самую шею, и почему-то его дыхание показалось в сотки и тысячи раз горячее ее самой. Он осторожно собрал ее кровавые волосы в свою ладонь, отвел со спины. Усмехнулся, прикусил обжигающую кожу зубами.

— Тебе же больно. Перестать.

— Ты не причинишь мне вреда, — повторил как мантру. Василиса поежилась. Фэш прихватил кожу сильнее, подул легонько на чуть заалевшее пятно на чернильной коже, прикоснулся губами. Он сжал ее все такие же острые плечи, обнял, прижался теснее. — Ты потрясающая. Настоящий Антихрист. Я о таком только в книжках читал.

— Что, не верил раньше, что это от меня вы все тут подохнете? — Василиса зло засмеялась.

— Мм, — сказал Фэш. Полез языком к ее заостренному уху. Мокро. И обжигающе горячо. — Предполагал. Но скорее о том, что мы все от тебя тут выживем.

Он облизнул ушную раковину, провел языком по мочке, прикусил — внутри Василисы точно вспыхивали огненные цветы. Она случайно отпустила папки с документами, они веером рассыпались по ковру. Не заметила даже. Перевела взгляд на свои руки — и точно. Они уже были не черные, полыхали кроваво-алым.

— Всегда мечтал попробовать адское пламя на вкус. Утонуть в нем.

Подтянул ее к кровати, перевернул на спину, Василиса заглянула в его глаза, обхватила сияющими ладонями острые скулы, легко прикоснулась губами к его.

— А вот сейчас было горячо.

— Прости, — испуганно прошептала Василиса, отняла руки, попыталась отодвинуться. — Я себя почти не контролирую.

— Это лучший комплимент, который я слышал когда-либо, — Фэш остро-ослепительно усмехнулся. Словно бы засиял тоже. Точно.

Они же теперь связаны. Эта нерушимая тонкая алая нить оплетала самое ее сердце, расцветала вместе с любовью огненными цветами под кожей, заставляла что-то шевелиться внутри. Не тлеющие угольки, нет, самое адское пламя.

На них вдвоем. Поровну.

Погибать, пропадать, убивать себя и других, гореть заживо и тонуть.

Тонуть в адском пламени. Вместе.

Вот она, их истинная свадебная клятва.

*

— Речь о Захарре Драгоций? — Норт сидел собранно в кресле в ее кабинете, смотрел серьезно и деловито, усмехнулся, посмотрев на порозовевшего Фэша. У него под этой смертельно-бледной кожей точно вспыхивали огненные искры, где-то глубоко еще, но прорывались сквозь нее, являясь всем на обозрение.

— Что с Харри? — нахмурился он, посмотрел на свою Огневу. Норт думал, что это детский сад. Особенно в такое время.

Вся эта ваша любовь, вот еще, глупости. Перед глазами вспыхнуло выдуманное лицо сестры, взрослой, сильной, благородной Дейлы Огневой. Все равно глупости.

— Да, о ней, — кивнула Василиса, не отрываясь от каких-то пергаментов. Жалобы ей, что ли, народ строчит? Еще бы не строчил. Такое время.

— Тогда выход самый элементарный. Маркус Ляхтич.

Василиса нахмурилась, оторвала взгляд от документов, внимательно взглянула на брата. Сильная, взрослая, умная, а все со своими чувствами. Нортон знал, что в политике им не место. Руководствоваться горячим сердцем — себя погубить. И все вокруг.

Поэтому семью от этого нужно держать как можно дальше. Надо посоветовать Василисе.

— А что он?

— А у них была вроде как, — Норт поморщился, усмехнулся. — Любовь. Зная тебя, ты легко сможешь призвать свою подружку прямо сюда, за свободные полчасика быстро их поженим, и вот — Драгоций уже не Драгоций, а Ляхтич. И можно звать главу рода на переговоры.

— А если они не захотят?

— Заставим. Я почитал, что ты мне оставила. Для магии достаточно простого обещания заботы друг о друге и легкой формы ритуала. Засчитает. А потом и отменить можно.

— Логично звучит, — Василиса вдруг улыбнулась. — Ты молодец, Норт. Тебя бы в Академию Тенебрис отдать.

— Отдашь, — покорно согласился он. Василисе можно верить. — Когда закончится это все.

*

Захарра Драгоций смотрела на нее настороженно, оглядывалась, головой вертела.

— Что я здесь делаю? Фэш? Рок меня убьет, — вздохнула она и без объяснений устало опустилась на кресло, на котором столь недавно сидел Норт.

Она подросла, заметила Василиса. От нее пахло солью и медью. Кровью. Она была острая, тонкая, звонкая. Уже давно отросшие волосы были заплетены в длинную косу.

В которую столь удобно прятать оружие. Василиса горько усмехнулась.

У Захарры Драгоций под глазами было синее-синее, усталое, она даже не смотрела на Огневу с ужасом. Только чертыхнулась, увидев.

Волосы вились аккуратными чернильными кудряшками, выбиваясь из косы, на руках — бинты, шоколадно-карие, теплые глаза смотрели холодно.

— Верните меня обратно, — произнесла твердо.

— Семейке твоей пизда, — кинула Василиса, укладывая документы в аккуратную стопку, Норт за плечом усмехнулся.

— Как твоей внешности? — остро бросила девчонка в ответ, Василиса нахмурилась, прикрыла глаза. Они дружили ведь. Захарра была милая, добрая, ласковая, поддерживала, держалась за нее, а Василиса хваталась за нее в ответ. Держались вдвоем против целого недружелюбного мира. Глупые мотыльки.

— Как тебе, если меня не выслушаешь, — Василиса миролюбиво улыбнулась. Приторная сладость фальши неприятно липла к зубам. Она провела по ней языком, проглотила. Легче не стало. Стоило попробовать горько, но честно. — Харри. Мне нужно спасти свой мир от этого дерьма, ничего личного. И я не хочу, чтобы ты исчезла вместе со всей своей семьей. У нас есть план.

— Такой же классный, как предыдущие?

— Драгоций, — тяжело произнес Фэш, осадив сестру, и та вся сразу как-то сжалась, успокоилась, вновь став той шестнадцатилетней девчонкой в Академии Зерцалис.

Кабинет Повелительницы Преисподней был похож на склеп, полутемный, пыльный, старый. Захарра жалась к стулу, точно на допросе.

Точно.

Они же теперь враги.

Василиса устало подпирала ладонью щеку, выискивая необходимый ритуал среди старых страниц. В воздухе отчетливо витало скрипучее напряжение. И это еще Маркус не в курсе.

— Ты же была в хороших отношениях с лордом Ляхтичем, верно?

— Какое…

— Преследуя свои собственные цели, я предлагаю тебе выгодный вклад в свое будущее, — Василиса деловито приосанилась, понимая, что как раньше — не будет. Она сама уже слишком изменилась. — С помощью самой простой формы связующего ритуала ты вступаешь в род на правах младшей супруги, получаешь доступ к огромным знаниям и неисчерпаемому колодцу силы — лорду Ляхтичу. Через декаду можете разорвать связь, я ни к чему не обязываю.