Василиса попробовала сказать хоть что-то, спросить у этого человека, кто он, но не смогла издать ни звука. Белоснежное помещение словно поглощало все слова.

«Черт. Мне нужно отсюда выбраться. Нужно поговорить с невидимкой и узнать, что происходит. Но как?» — думала демонесса, пытаясь заживить ужасную рану на своей ноге. Вдруг взгляд остановился на окровавленных пальцах, и в голову пришла безумная идея.

«Кто ты?» — вывели ее дрожащие пальцы на чужом запястье кривые буквы.

Чужие невидимые пальцы сомкнулись на ее ладонях, стараясь нащупать подсыхавшую кровь.

«Маар Бр. Я хранитель эт. м.» — прочертила косая надпись внутреннюю сторону ее запястья. «А ты?..»

«Антихр. Кжтся, мы знакомы» — Василиса вспомнила того яркого паренька с доброй улыбкой и кошачьими зелеными глазами. «Мне нжно уйти» — спешно приписала она, понимая, что ей пора.

«Подожди».

«Обернись».

Василиса, дрожа и не выпуская чужой ладони из своей, обернулась.

Перед ней стояла Марта.

*

Ледяно-голубые глаза сменились серыми. Иссиня-черная макушка на проседь. Люди мелькали, менялись, и Василиса замерла.

«Они нуждаются в тебе» — услышала она звонкий голос паренька в своей голове. «Тебя давно ждали в этом месте, Антихрист. Ты должна выбрать. И что же ты будешь делать?»

Василиса смотрела на распахнувшуюся дверь.

«Где ты?»

В зале. Много дверей, так много, что их не сосчитать. Василиса задрала голову, глядя на бесконечно высокий потолок. Она даже не видела его, все терялось в молочном тумане. Это не коридор, это не прихожая миллиона комнат. Это — развилка тысяч дорог.

Василиса почувствовала, как ей на плечи опускается что-то невероятно тяжелое. Она вздохнула и медленно закрыла глаза, отстраняя себя от белоснежного зала. Безысходность охватила ее тело, горькой настойкой пробегая по венам.

Из миллиона дверей открыта только одна. Намеченный, прожитый путь, ведущий к смерти. Василиса не хотела умирать, не хотела так сильно, что ее сердце сходило с ума от желания жить.

Как скоро ей придется умереть? Навсегда потерять родных и близких, забыть аромат и вкус соленой кожи Фэша, похожей на морской прибой, сладость лесных цветов и аромат цветущей жимолости. Как скоро это перестанет для нее существовать?

Рядом с ней присела Николь, склонив маленькую голову на ее плечо. Все они молчали, сидели рядом, просто глядя на нее.

Бледные призраки. Они все.

«Кто ты?»

Василиса. Василиса Огнева. Антихрист. Надежда всей Преисподней, освободительница, будущая Повелительница Ада, полу-ангел-полу-демон. Василиса бы обменяла все на то, чтобы жить такой простой жизнью, как Лешка, ее друг. Вставать по утрам с улыбкой, уныло собираться в школу и радостно спешить на тренировку вместе с друзьями.

Но дверь только одна. Остальные заперты, и сколько бы она в них не билась, они будут закрыты.

«Что ты будешь делать?»

Василиса почувствовала, как прохладный воздух застревает в горле раскаленным. Посмотрела слезящимися глазами на сидящие кругом иллюзии, до одури похожие на любимых ей людей. Насмешка над ее беспомощностью.

Демонесса начала разрывать ногтями кожу на груди, задыхаясь от напряжения.

Зал больше не был белым. Он был залит кровью, морем крови, и наполнен сгоревшими останками. Василиса хотела закричать, но горло разъедал раскаленный ужас.

Трупы. Трупы! Везде, куда только скользнет глаз. Около каждой двери они ждали ее, смотря в ее сторону потухшими взорами.

Лешка. Марта. Фэш. Захарра. Мари. Джейкоб. Маркус. Кристоф. Николь. Отец. Мать. Даже Диана Фрезер, изломанной куклой лежавшая у ее ног. Слезы покатились по лицу Василисы, и она не могла их остановить.

Демонесса упала на колени, потому что ноги подкосились. Вцепилась пальцами в белый мрамор на полу, чувствуя, как боль поглощает каждый сантиметр ее тела. Каждую ее частичку.

Пламя внутри вновь разгоралось. Но не теплое, не счастливое. Яркое, горькое, обжигающее. То, что глодало ее жалкие кости с таким отчаянием. То, что пожирало ее изнутри.

И комната вокруг разорвалась на атомы, а Василиса вместе с ней.

«Чего ты хочешь?»

Прекращения. Прекращения всего того, что творилось. Никто больше не умрет, Василиса была уверена.

Никто.

Она не позволит.

Она хотела, чтобы ангелы вернулись в Рай, освободив Преисподнюю, чтобы граница между мирами росчерком вернулась на место, чтобы Фэш ее наконец обнял и прижал к своей груди, чтобы Захарра научилась счастливо смеяться, чтобы Николь познала, что такое беззаботная жизнь, чтобы все было… нет, не хорошо. Тихо.

Впервые за долгое время было тихо.

Невидимые, обжигающе-ледяные ладони хорошего мальчика сжались вокруг ее шеи, а его горячий шепот убивал все живое вокруг.

«Что ты будешь делать, Антихрист?»

Василиса почувствовала, как сила течет по ее венам, как наполняет сердце и легкие, позволяя дышать в чужом удушье.

Как трещинами идет ослепительно-белая комната, рассыпаясь прахом.

— Что ты будешь делать?! — кричал ветер в ее ушах, и Василиса вдруг обнаружила, что находится в море, среди соленых брызг и ледяной воды, обволакивающей ее тело и заживляющей кровоточащие раны.

— Я… Я буду сражаться.

Сила била ключом внутри нее, она черпалась из леденящей воды, покрывала каждую частичку ее кожи, смывая грязь, кровь и яд, которым пропиталась она вся.

— Ангелы вернутся в свой мир, и раздел между мирами восстановится. И все… все будут вечные, но растущие, как цветы, и живые. Живые.

Слова вырывались против воли. И Василиса наконец могла слышать свой голос.

— Я так желаю.

«Что ты будешь делать?»

— Я… д-да я умру ради этого!

*

Василиса чувствовала, как ее измученное тело опускается на жаркую землю. Мир пылал, он горел Адским пламенем, и она тонула в нем, почти не сознавая, как томящийся рассвет пожирает ее умирающие кости, как он, алый, смешивается со столь же алой кровью, а солнце медленно и осторожно поднимается над освобожденным миром.

Она зомбировано брела по полумертвым улицам, оглядывая гнетущую разруху. Где-то приходили в себя оглушенные, будто бы до этого крепко спящие демоны, поднимаясь с каменных дорог и разминая затекшие тела.

Преисподняя была разрушена.

Это все сделала она.

Она виновата во всей этой войне.

Из-за нее все это началось.

И закончилось.

Можно было наконец вдохнуть свободно пыльный воздух, но Василиса лишь тяжело осела на пустынную мостовую и, вцепившись острыми ногтями в волосы, завыла в голос.

Силы покидали ее. Она чувствовала разорванную рану на своей ноге, и это ее совсем не пугало.

Жаркое июльское солнце отражением сверкало в кровавой луже вокруг ее тела. Кажется, хороший мальчик разорвал ее легкие своими когтями.

Все вокруг пылало.

Воспаленный взгляд вдруг зацепился за знакомые светлые глаза, островок ледяного спокойствия.

Василиса знала, что нужно их, родных и близких, отпустить, потому как тогда боль пройдет. И ее, и их.

Фэш тоже заметил ее и пополз, не в силах еще контролировать затекшее тело, по кровавому полю, по кружащейся вокруг смерти, размазывая ее об асфальт. И его губы шептали только одно.

Ее имя.

Василиса всегда чувствовала себя их пламенем, что двигало дальше, но притом приносило невыносимую боль. Аромат паленой плоти. Она горела ради них, потому что должна была их спасти, даже если так вновь причинит одну лишь адскую боль.

Фэш дотронулся до ее алых волос бледными, длинными, прохладными пальцами, что тут же запутались в багряных прядях. Горячие слезы прочертили кристальную дорожку по ее щекам, смывая и боль, и кровь, и оставляя привкус морской соли на губах.

Нет. Боли больше не будет. Она обещала это им всем, стоя в ослепительно-белом зале. Никто больше не будет страдать. Она, их пламя, поклялась за это перед самой Смертью.

— Живой, — слабо улыбнувшись, прохрипела Василиса. Ладонь упала оземь, так и не успев коснуться белоснежной щеки демона. Мир стал ватно-нечетким. — Живой.