— Вроде того, — скучающе отозвался Фэш, смотря сквозь настырную девушку. Василиса все еще смотрела на него, как на ожившего мертвеца.

— Как там ожоги? — одеревеневшими губами произнесла она, совершенно не осознавая, что говорит.

— Уже лучше, спасибо за помощь, — повернулся к ней Фэш с непривычно-теплой улыбкой. — Нам нужно кое-что обсудить после занятий, леди Огнева.

— «Нам», лорд Драгоций, ничего не нужно, — пробурчала разозленная Василиса, отворачиваясь к окну. Инга в изумлении открывала и закрывала рот, как рыба, выброшенная на берег.

Василиса прикрыла глаза, когда услышала, что прямо рядом с ней что-то громко приземлилось на стол. Она почему-то была уверена, что это был потрепанный рюкзак Лешки.

— Доброе утро, Василиска. Не объяснишь?..

Лешка смотрел на очередного новенького настороженно. Он был очень похож на его новую знакомую, оказавшуюся демонессой и подругой его лучшей подруги.

Василиса же вообще не пыталась понять, чем руководствовался Драгоций, приходя в их школу на занятия.

— Старый знакомый, — демонесса кивнула на Захарру, и Лешка обреченно кивнул, давая знать, что понял, что подруга имела ввиду.

Ей не хотелось врать ему — просто потому что. Просто потому что она уже сегодня сбежит вместе с Захаррой, подвергая и себя, и ее опасности. Заставляя Марту переживать, а Лешку непременно рваться к ним на помощь, даже несмотря на то, что демоном он не был.

За окном расстилалась осенняя хмурь, и Василиса смотрела только в окно — встречаться ни с кем взглядом не хотелось.

С Фэшем тем более.

Она знала, что он непременно отыщет их в Преисподней, причем очень быстро. Фэш значительно старше и умнее их.

Однако, все же именно он телепортировался к ней среди ночи, ища помощи. Именно он, беззащитный, как младенец, открывал перед ней свои раны и показывал слабость.

Именно он сейчас сидел на соседнем стуле, нависая над ней, как мрачная скала.

Лешка перевел на него мрачный взгляд, полный недоверия, после чего коротко кивнул, произнося на выдохе:

— Ясно.

*

Фэш схватил на перемене ее за руку в самый последний момент, когда Василиса уже бежала по коридорам под руку с Захаррой. Он бесцеремонно потянул ее на себя, сильно сжав запястья, и демонесса в тот же момент поняла — скоро там расцветут яркие синяки.

Демон потянул ее в сторону какой-то подсобки, а Василиса даже не сопротивлялась, хотя могла бы. Было совершенно очевидно, что Фэша проще выслушать, нежели сбегать. Он — найдет. Найдет в любом случае, достанет из-под земли, вырвет с корнем, после чего накричит, сдавит до боли ребра в обьятиях и запрет где-нибудь.

Его проще послушаться, сделать вид, что повинуешься, а потом тихо и незаметно поступить по-своему.

— Насчет вчерашнего… Прошу прощения за то, что потревожил вас, леди Огнева, — демон криво улыбнулся, будто у него болели зубы, после чего наконец отпустил ее запястья. Василиса смотрела в его глаза, думая о том, какие же они все-таки необычные и — прекрасные. — А также хочу поблагодарить за оказанную мне помощь.

— Я принимаю ваши извинения, лорд Драгоций, — дрожащим, срывающимся голосом произнесла Василиса. Перед ее глазами стояло его красивое тело, изуродованное страшными ранами и пугающими шрамами. Она знала, что, увидев его вновь, непременно вспомнит весь пережитый ею ужас.

Фэш тоже посмотрел в ее глаза, после чего до хруста сжал в объятиях, даря долгожданное тепло. А Василиса до этого момента, кажется, не понимала, что постоянно мерзла.

— Там очень опасно, знаешь. Не смей, не смей туда соваться, дурная девчонка, — прошептал он ей на ухо, после чего резко оторвался, а Василиса уже через секунду услышала, как хлопнула дверь, ведущая в подсобку.

И казалось ей, что с собой, прямо из этой тесной комнаты, Фэш уносил очередной кусочек ее сердца, заменив его на марципановый.

*

Василиса крепко сжимала руку Драгоций, перебегая вместе с ней дорогу на красный свет. За спиной ненужным грузом болтался старый джинсовый рюкзак, а в ладонях была крепко сжата та самая монета, что служила порталом в Преисподнюю.

Демонесса боялась даже думать, что случится с Мартой, когда та узнает, что она сделала — сбежала от безопасности, понеслась в самую гущу событий с гордо поднятой головой. Но Василиса знала, что места ей в этом оазисе спокойствия нет — ее ждала неотвратимо надвигающаяся опасность.

То, что Фэш пришел следить за ними, было показателем — враги уже догадались, где скрывается Антихрист и что планирует предпринять. Ее ждали.

Василиса не хотела думать о том, какой ужасный поступок совершает.

Она просто мчалась подальше от школы, чтобы наконец вернуться туда, куда следует.

Ей было необходимо спасти этот мир, полный боли и неудач. Он был ее миром, тем местом, где ее родители обрели свою любовь, а она — свою.

И только прошептав в спешке строчки заклятия, только дернув Захарру следом за собой, только оказавшись в знакомой каменной зале, Василиса в полной мере осознала:

— Черт возьми, Харри, мы непременно должны вытащить Преисподнюю из этого дерьма.

За окном наступала теплая, сизо-алая адская весна. За окном по чужим трупам неотвратимо приближалась война.

========== Глава двенадцатая, «Соль на губах» ==========

В три утра, когда все спят,

Самое время спятить,

Чувств не прятать.

Дышать. Кричать. Ломать родительскую кровать,

Сжимать пальцы, как в последний раз.

Пепел в кофе… нам не уничтожить этот образ.

(И им тем более).

(с)замкнутость 8 — от нежности до изнасилования

Василиса почти почувствовала это внутри себя в тот момент — готовность сдаться, опустить руки, позволить им свалиться безжизненными плетьми и повиснуть вдоль столь же деревянного тела.

В тот момент, когда Захарра уже начала кашлять так сильно, что почти задыхалась, а она сама чуть не упала на колени, покачнувшись. Впереди находился целый лагерь, спрятавшийся почти под носом у властей и ежедневных архангельских патрулей, укрывшийся в густом, непролазном, пепельно-алом лесу. Позади — Фэш, война, боль.

Это можно было назвать островком умиротворения — половина лагеря находилась под землей, куда доносился лишь далекий гул бомбежек, а вести приходили от самых смелых, от тех, кто решил не сдаваться, кто ежедневно приносил им почту, новую одежду, продукты, возможность почувствовать обыденность мгновения.

Лагерь мрачной серой глыбой протыкал платиновое небо, покрытое ватно-сахарными облаками.

Они скрывались ото всех уже несколько месяцев — возможно, больше или меньше, Василиса потеряла счет времени, для нее каждый новый день лишь сменялся следующим. И сейчас, когда они наконец набрели на лагерь, когда взгляд перестал цепляться лишь за разрушенные, полупустые здания и плотно закрытые мешками с песком окна без стекол — светомаскировка, Василиса позволила себе упасть на колени и тихо заплакать просто от осознания. Здесь безопасно.

Захарра наконец в безопасности. Она смогла спасти ее.

Ввязываясь во все это, Василиса не представляла, на что подписывается сама и во что вплетает подругу. Просто до этого была цель. Она жила, буйно цвела где-то внутри надеждой, что обрушилась в один миг, стоило услышать далекий гул приближающегося пламени, разрушенных камней, людей, погребенных заживо и снова пламени.

Сейчас, почти лежа на мерзлой земле перед «Домом спасения» — гласила деревянная, чуть покосившаяся доска, прикрепленная к двум кольям, торчащим из земли, — Василиса позволила себе тихо зарыдать, отчаянно переживая за Фэша, за Маркуса, за родителей и всех знакомых ей демонов, будь они плохими или хорошими. Они не заслужили этого. Не заслужили войны.

А Василиса заслужила эту боль.

Это все началось именно из-за нее.

(Лучше бы она вообще не рождалась).

*

Василиса проснулась, вдыхая аромат мокрой земли и холодных, сырых древесных балок, которые с другой стороны скрывались сравнительно небольшим шатром. Тишина в утренние часы оглушала — казалось, будто в мире и не существует звуков больше. Весь мир накрылся пологом молчания.