— А ракета? Хотите сказать, что она пронесла ее через ваши хабы?

— Нет, — ответил Юрий. — Мы в межзвездных хабах проводим глубокое сканирование. От звезды к звезде оружие пронести невозможно.

— Тем более что в том и не было надобности, — подхватила Джессика. — С адским снарядом нам больше повезло. Его отпечатали на фабрикаторе в столице Алтеи, Ярре. Некий Корри Чу в ап–такси провез его через бронкалский грузовой хаб за четыре минуты до того, как Юрий все перекрыл. Ап–такси было зарегистрировано как общественный транспорт, но регистрация служила для отвода глаз: машина принадлежала Чу. Он не в первый раз перевозил на ней незаконные изделия.

— Хорошая работа — его выследить, — заметил Алик.

— Мы при том взрыве потеряли семерых членов тактической группы, — угрожающе ровным голосом произнес Юрий. — И еще бог весть что сотворили люди Батиста с беднягой Люциусом. Энсли после этого предоставил нам все необходимые средства.

— С ракетой было несложно, — объяснила Джессика. — Корри Чу с его ап–такси мы нашли уже через десять часов: на парковке, до которой от порта и двух километров не набралось. Меланома перерезала ему глотку.

— Да, не любит она оставлять неподобранные концы, — заметил Алик.

— Экспертиза разобрала квартиру Чу на молекулы. Мы переправили все помещение целиком в нашу криминологическую лабораторию. Специалисты по бухгалтерии проследили и его выплаты, но они все шли через фирмы–однодневки на независимых астероидах, на которых большей частью и живых людей–то не было — одни Ген 6 и Ген 7 Тьюринги для освоения территорий.

— И вы так и не узнали, кто ему платил?

— Нет.

— Но считаете, что оликсы?

— Не напрямую, но все началось с их деятельности, с их представлений о том, что для нас норма, — сказал Юрий. — Я говорил вам, что их образ действий чреват последствиями. Батист Девруа, как нам известно, пустился в бега, едва мы с Джессикой показались у дома Горацио. То есть за домом явно велось наблюдение. А Хаи‑3, встречая меня в женевском представительстве, уже знал, кого я ищу. Для какой бы цели ни похищались люди, оликсы по меньшей мере обладали сведениями об этом.

— И все же зачем? — спросила Кандара. — Какой мотив?

— Рабочая версия у нас: нелегальные медицинские исследования, — ответил Юрий. — Двадцать один процент медицинских расходов в системе Сол составляют траты на процедуры с К-клетками для замены органов. Это серьезные деньги, поскольку мы, скажем прямо, — нация ипохондриков.

— Однако исследования и разработка новых применений К-клеток — не быстрое дело, — пояснил я. — Регулирующие органы человечества предъявляют строгие требования и протоколы. Простое и легкое использование К-клеток вроде выращивания нового сердца первым получило допуск и до сих пор составляет основной объем продаж. Но более сложные органы и железы требуют времени. Человеческим ученым, сотрудничающим с оликсами, приходится действовать осторожно, а инвестируют в эти исследования люди. Мы предполагаем, что они нацелились ускорить процесс. И если бы предложили подпольные сделки, оликсы и от таких бы не отказались. Что ни говори, люди есть люди.

— Дерьмо. — Кандара, судя по ее лицу, была шокирована. — Вы имеете в виду, что они ставили опыты на живых людях?

— Не сами оликсы, — поправил я. — Организовать тайные лаборатории для ускорения работ могли компании, работающие с К-клетками. От продажи К-клеток они получают лишь малый процент, но все относительно. А новое применение К-клеток, выйдя на рынок, принесло бы новые законные доходы. К чему и стремятся оликсы. Они по необходимости законопослушны. Как заметил Юрий, деньги там задействованы фантастические. Энергия для подзарядки межзвездного ковчега недешево обходится.

— И они продолжают этим заниматься? — спросила Кандара. — Люди по–прежнему пропадают?

Смешок Юрия больше походил на стон отчаяния.

— Люди пропадали всегда. Большая часть случаев внушает подозрения. Продолжаются ли такие незаконные опыты, нам попросту неизвестно. — Он пожал плечами. — За последние тридцать семь лет на рынок выпустили несколько хороших К-клеточных трансплантатов: селезенка, лимфатические узлы, слизистые брюшины, не говоря уже о косметике.

— Властям Универсалии наверняка известно о похищениях, — сказало Элдлунд. — Сколько народа ежегодно исчезает при подозрительных обстоятельствах?

— По всем пятнадцати солнечным системам и тысячам космических поселений? Кто может знать? — ответил Юрий. — Только на Земле таких насчитывается десятки миллионов в год. Большей частью наши службы относят их к обычным случаям пропажи: люди впадают в депрессию, хотят порвать с партнером, с родными, или это мелкие преступники, или люди, увязшие в долгах, или мальчики и девочки, которых обработали и вовлекли в систему услуг определенного рода. Кое–кто потом обнаруживается, но многих так и не находят. И попросту невозможно сказать, кто из них был похищен ублюдками вроде Батиста.

— Так много? — изумилось Элдлунд. — Не может быть!

— Но так и есть, — подтвердил я. — И всегда было. С двадцать первого века процент немного упал, потому что наша экономика наладилась и снизила уровень недовольства в обществе. Но все равно цифры ошеломляют. Хуже того, с такими количествами не справляются даже наши сети и Ген 7 Тьюринги. Люди вечно ворчат, что мы живем в полицейском государстве, что авторитарные правительства следят за каждым их шагом. А на самом деле властям — по крайней мере, в Универсалии — нет дела до отдельного человека.

— Пока он не перестанет платить налоги, — буркнул Каллум.

— Туше, — признал я.

— Утопийское правительство больше заботится о благополучии граждан, — заявила Джессика. — Это основа нашей конституции.

— Похвально, — усмехнулась Кандара. — Но и у вас случаются пропажи.

— Крошечный процент.

— Мы здесь для экспертизы чужого корабля, — напомнил я, — а не для политических склок.

Алик фыркнул.

— Итак, те, для кого Батист похищал людей, наняли Меланому уничтожить улики? — спросил он.

— Мы пришли к тому же выводу, — кивнула Джессика. — Какая–нибудь медицинская исследовательская компания с деньгами, нулевой этикой и подпольными связями.

На дальнем конце салона Элдлунд отставило свою чашку.

— А эта убийца, наемница или кто там она есть, — Меланома? Вы ее нашли? Или еще ищете?

— Мы всегда ее ищем, — сказал Юрий. — Как и все прочие.

— Крутая сука, — проворчал Алик. — Ее даже Бюро не может найти.

— Так вам она известна? — проницательно заметил Каллум.

— Она мелькала в одном из моих дел.

— Вы ее поймали?

Я отметил, с каким скрипом неподвижные мускулы Алика складываются в недовольную гримасу.

— Нет. Но то дело было не из обычных.

— Что в нем необычного? — спросил Каллум.

— То расследование, строго говоря, вело не Бюро. Меня попросили о личной услуге: знаете, помочь знакомому знакомого — нужен был человек со связями, хотя бы через вторые руки, в глобальных политкомитетах…

Четырнадцатое января, без четверти полночь, и метет так, словно дьявол, заглянув в Нью–Йорк на вечеринку, не закрыл за собой двери. А повеселился князь тьмы, решил Алик, на полную катушку. Он рассматривал труп, с которого кто–то из прибывших на место преступления копов сдвинул простыню. Алику не дали закончить ужин, а теперь и о завтраке думать не хотелось.

Девушка, насколько он мог судить, была природной блондинкой. Это всегда выдают корни волос. А оскальпировавший ее психопат оставил немного корней. И голова еще держалась на шее, хотя от конечностей мало что сохранилось. Алик перевел взгляд на стену, изрисованную тошнотворной кровавой фреской со сгустками плоти в выбоинах от пуль. Когда жертва еще стояла на ногах, кто–то, чтобы ее свалить, использовал медвежий калибр. Как специалист Алик мог предположить, что сначала ей отстрелили руки, затем голени ног. Оскальпировали в последнюю очередь. Возможно, в тот момент она была еще жива, но от потери крови и шока наверняка лежала без сознания. И слава богу.