— А твой коллега — это Соко, не так ли? — спросил Юрий.

— Да. Он при перестрелке на Алтее позволил людям Батиста Девруа себя захватить. Мы с самого прибытия пытались отследить проводимые оликсами похищения. С Горацио Сеймуром нам повезло. Подручным оликсов вроде Девруа велели похищать незаметных людей, а Горацио бы таким и был, если бы не Гвендолин. Она оказалась непредвиденным обстоятельством, которого не сумел бы предусмотреть самый талантливый сводчик.

— Дерьмо святое, — прошептал серый как пепел Луи. Кажется, его опять затошнило.

— Итак, Соко вышиб этот корабль из червоточины, — подытожил Юрий. — Привел его сюда. И включил маяк, прежде чем вернуться в анабиоз.

— Верно. Наши тела способны сопротивляться биотехнологиям оликсов. Им бы не удалось его вознести, хотя сразу они могли этого не распознать. Что и дало ему время на внедрение. Я с той перестрелки на складе ждала, когда же обнаружат выведенный из строя корабль оликсов. ’

— Сукины дети! — выбранился Алик. — Так что, остальные на кораблевознесены?

— Оликсы искренне верят в своего Бога у Конца Времен. Который при гибели этой вселенной объединит в себе сознания всех видов. Но жизнь — такая редкость, и так много цивилизаций обречено погибнуть задолго до конца времен, что оликсы считают своим долгом довести все разумные виды до эволюционной вершины. Однако их богу нужны только ваши мысли, ваша личность — но не тело. Оликсы выкрадывали людей с самого начала эксперимента. Это мы запустили слухи, что К-клетки дают возможность трансплантации мозга, — потому что знали, как они будут действовать: запустят к вам захваченные и выпотрошенные тела. Но главной их целью, причиной похищения такого множества людей был поиск наилучшего способа сохранения человеческого мозга на время паломничества. Их технологии куда изощреннее того, что они открыли вам.

— Безумие, — возразил Каллум. — Даже если вселенная циклична и коллапсирует, это произойдет через миллиарды лет. Никакая технология не сохранит мозг на такой срок.

— Путь оликсов рассчитан не на миллиарды лет, — устало ответила Джессика. — Их анклав чрезвычайно искусно манипулирует пространством–временем: внутри его проходят минуты, а снаружи протекают тысячелетия. Вот почему с ними так трудно сражаться.

— Потому вы сюда и пришли? — спросила Кандара. — Чтобы втянуть нас в какую–то галактическую войну? Для противодействия крестовому походу?

— Нет, вы предоставлены самим себе. Я не знаю, где сейчас неаны и существуют ли они еще. Мой народ бежал от оликсов целую вечность назад: неизвестно, в какие дали они ушли. Я знаю, что какая–то часть неан осталась в этой галактике, потому что от них я пришла. Но мы лишены всякой памяти о них, ведь мы могли попасть в плен. Мы с коллегами не раз все обсуждали. И логика подсказывает нам, что неаны совсем покинули галактику. Возможно, оставили автоматические станции, высматривающие новые виды, к которым могли направить таких помощников, как я.

Кандара взглянула на Юрия.

— Вы ей верите?

Тот опустил взгляд на бледную плоть чужака в черепе Феритона.

— Я верю, что оликсы поймали Феритона, когда тот за ними шпионил. А значит, Энсли был прав с самого начала. Не знаю, что они станут делать: вознесут нас, как говорит Джессика, или просто вбомбят в каменный век. Но я признаю, что оликсы нам не друзья.

— Согласна, — кивнула Кандара. — За неимением лучшего.

Ее прицельный лазер выключился, кожа на предплечье сомкнулась, скрыв оружие.

— Я за тобой слежу, — предупредила она Джессику.

Если та и забеспокоилась, то ничем этого не выдала.

— Если кто–то из вас пользуется имплантатами из К-клеток, советую немедленно удалить их хирургически, — сказала она. — Они видоизменяются и распространяются быстрее всякой опухоли — потому–то вам их и подсунули. А на «Спасении жизни» уже знают, что неаны предупредили людей. Простите, но вышло неудачно. Они начнут ваше вознесение.

— Да? И каким же образом? — осведомился Алик. — Хотел бы я на это посмотреть. «Спасение» — здоровенная гадина, но корабль один–одинешенек. А у Обороны Альфа до черта очень кусачего оружия.

— Я же сказала, — напомнила Джессика, — что на «Спасении жизни» скрыт выход в червоточину, ведущую в анклав оликсов. Для вознесения они пришлют армаду кораблей доставки. Проще говоря, планетарные силы вторжения.

— Да бож–же мой! — прорычал Алик и напустился на Юрия: — Надо спешить. Сейчас же! Вернуться к порталу, предупредить Оборону Альфа.

— Несомненно, — ответил Юрий.

— Откуда такое офигенное спокойствие?!

Юрий улыбнулся, достал из кармана десятисантиметровый диск и положил его на пол.

— Начинайте подвязку, — громко сказал он.

Каллум взглянул на черную как ночь поверхность диска и ухмыльнулся.

— Хороший я вам дал урок.

Пока Юрий показывал ему средний палец, в диск проскользнул узкий прямоугольный портал.

— Сукин сын, — буркнул Алик.

К узкому подвязался портал пошире. Каллум с Луи, развернув его короткие ножки, приготовились к подвязке полноразмерной портальной двери.

— Как в старые времена, — протянул Каллум.

— Нет, — ответила ему Джессика. — Те времена прошли. Навсегда.

— Энсли с Эмильей очень захотят с вами побеседовать, — сказал он ей.

— Это хорошо. У меня есть что им сказать.

Оликсы не знают боли. Мы исключили ее из новых тел при вознесении их для начала паломничества к краю вселенной.

Однако наше человеческое тело, Джио–Феритон, когда топор инопланетной самки вошел ему в череп, испытало жестокий болевой импульс. Мы были настроены на мыслительные процессы человека, чтобы подогнать свои отклики и реакции под оригинального Феритона Кейна и не вызвать подозрений.

Нервный сигнал от лезвия, перерубившего плоть и кость нашего странного Джио–Феритона, оказался интерпретирован верно. Это была агония.

Оставшиеся четыре тела оликсов временно утратили контроль над функциями своих членов. Нам хотелось плакать, но не имелось слезных желез. Хотелось кричать, но не имелось голосовых связок. Нам хотелось — мучительно хотелось, — чтобы боль прекратилась. Это желание скоро исполнилось.

Тело нашего Джио–Феритона умерло. Его мыслительные процессы исчезли из нашего совместного существования. Мы сотни раз испытывали утрату мышлений при замещении старых тел квинты, но такого не бывало никогда. Остальные наши тела были парализованы случившимся потрясением. У нас отсутствовал механизм, который справился бы с таким переживанием. Наши тела не предусматривали выброса эндорфинов. В наследство нам Феритон оставил жестокую тоску по этим чисто человеческим свойствам.

Постепенно мы восстановили равновесие. Первым делом наши мысли обратились к замене тела Джио–Феритона для восстановления квинты. Тут же явилось сожаление о понесенной нами потере. Сожаление — чужое свойство. Так мы узнали, что эта уловка — поглощение чужих мыслей — опасна, она лишает нас чистоты. Мы никогда ее не повторим.

Да и надобности не будет.

Единое сознание «Спасения жизни» обратилось к нам с запросом. Его безмятежную сущность заинтересовал необыкновенный взрыв наших хаотичных мыслей.

— Объясните происходящее, — попросило оно.

— Мы теперь — четыре Джио. Наше тело Джио–Феритон убито.

— Как?

— Мы подозреваем, что человек Джессика Май внедрила топор в голову Джио–Феритона, вызвав немедленные фатальные последствия.

— Почему?

— Должно быть, что–то сказанное нами выдало в Феритоне оликса. Мы с уверенностью предполагаем, что это было наше утверждение, будто в четвертой полости хранятся наши святые реликвии. Если Джессика Май знала о ложности данного утверждения, оно скомпрометировало Феритона Кейна в ее глазах. Чтобы знать об этом, она должна быть неаной.

— Они здесь, — огорченно ответило «Спасение жизни». — Следовательно, Соко также из неан.