Из лечебки вышло главный врач, подошло к ней.

— Теперь ты, если хочешь, можешь зайти, — сказало оне. — Только ненадолго. Седативные уже начали действовать.

— Спасибо. — Ирелла мгновенье колебалась, потом тряхнула головой, отгоняя сомнения. После всего, через что им пришлось пройти, смешно опасаться встречи с Деллианом с глазу на глаз.

Она подняла палец, приказывая Уме с Дуни остаться снаружи. Те надулись и повесили головы, но безропотно позволили ей уйти.

Деллиан прищурился, глядя на нее с койки, и, узнав, улыбнулся сквозь навеянную химией безмятежность.

— А вот и ты!

— А вот и ты. Как дела?

— Нормально, по–моему.

— Бедная твоя рука.

— Ничего.

— Надеюсь, на ис–коже снова проступят веснушки. Они мне всегда нравились.

— Мы с тобой наедине в спальне…

Губы у нее дрогнули в улыбке.

— Так и есть. Сави с Каллумом снова вместе.

— Ты меня поцеловала.

— Что?

— Там, когда мы бродили в полном одиночестве по крутым–прекрутым горам. Ты меня поцеловала.

Ирелла взяла его руку и коснулась губами костяшек.

— Да, правда?

— А еще можно?

— Посмотрим. Если будешь хорошо себя вести и слушаться докторов.

— Что они говорят?

— Морокс тебя не слишком глубоко ранил. — Она подняла бровь. — Вот уж повезло. Просто невероятно. Я верно угадала.

— Так меня модифицируют?

— Что?

— Это модификация, да? Мне имплантируют всякие супер–пупер боевые гаджеты?

— Эй, чем тебя накачали? Я тоже такого хочу. К модификации приступят только на следующей неделе. Дадут всем время оправиться после испытания.

Он протяжно вздохнул, утонув головой в подушке, расслабившись.

— Ты меня проверяешь.

— Нет. Понимаешь, не было никаких каникул. Обучение продолжалось. Остров–курорт, все тамошние забавы — просто переменка между матчами очередной тактической игры. Только и всего. Этому не будет конца, Деллиан, — никогда. Не для нас.

— Ну и ладно, — пробубнил он со слипающимися глазами.

Ирелла любовно взглянула на спящего мальчика и поцеловала его в лоб.

— Поправляйся. Ты мне нужен.

Кабинет директора Дженнера располагался на верхушке высочайшего в клане здания. Не такого грандиозного, как небоскребы Афраты на той стороне долины, однако и здесь пейзаж за изогнутыми прозрачными стенами открывался впечатляющий. При виде уходящей в туманную даль долины у Иреллы, шагнувшей из двери портала, даже поднялось настроение.

Александре ждало ее и ласково обняло вошедшую девочку. Только тогда она заметила, что переросла наставника на несколько сантиметров.

— Как ты, милая? — спросило Александре, указывая ей на кушетку.

— В полном порядке, — натянуто ответила Ирелла. Она не сводила глаз с сидевшего за столом Дженнера. Директор было в мужской фазе, оделось в костюм из блестящей желтоватой ткани с узким белым воротничком и алой отделкой, в котором оне выглядело слишком внушительно для главы обычного образовательного учреждения. — Но ведь мне по–настоящему ничего и не грозило?

Дженнер и Александре переглянулись.

— Нет, — с величайшей неохотой признало Александре. — Не скажешь ли, когда ты сообразила?

— С какой стати? Чтобы вы не повторили ошибки со следующим годом?

— Это не так существенно, как ты, видимо, думаешь, — ответило Дженнер. — Мы здесь все учимся. Просто мы хотели бы знать, стоит ли изменить процедуру и предупреждать девочек заранее.

— А мальчиков нет?

— Нет.

— Почему нет?

— Они — авангард. Ты же знаешь. Они должны научиться действовать как одно целое.

— Думаю, сейчас уже даже мальчики смекнули, — проворчала Ирелла. — За шестнадцать лет промывания мозгов трудно не понять.

— Мы не промываем вам мозги, — тотчас возразило Дженнер. — Это обучение, и не более того.

— Вы нас учите сражаться за вас.

— Человечество — загнанный зверь, Ирелла. Когда–то и где–то во вселенной нам придется прекратить бегство и дать отпор. Вы с самого начала знали, что ваше предназначение — дать бой врагу. Мы этого от вас никогда не скрывали. Все дальнейшее: все, чему вас учили, на что натаскивали, — делалось с целью увеличить ваши шансы на успех.

Она вздернула бровь.

— В том числе и кугуар?

— Нет, — покаянно ответило Александре. — С кугуаром вышла ошибка. Мы не знали, что он бродит в том районе.

— А мороксы ненастоящие? Гендес–управляемые?

— Когда–то были настоящие, — сказало Александре. — Тысячи лет назад, в звездной системе за световые годы отсюда. Корабль поколений обнаружил планету, где туземная фауна не слишком отличалась от земной: редкий и удивительный случай. Они задержались там для изучения ксенобиологии на целый век, потом двинулись дальше. Мы реплицировали мороксов в молекулярных инициаторах. Нужна была правдоподобная угроза.

— Эта угроза чуть не оторвала Деллиану руку!

— Ничего подобного. Они всего лишь наносят глубокие царапины. Крови много, а серьезного вреда нет.

— Вы нас напугали до жидкого дерьма ради мотивации? Гады!

Александре подсело к ней и обняло за плечи. Ирелла сердито стряхнула чужую руку.

— Нет. От вас не хочу. Мы вам доверяли, считали почти за родителей. А вы нас предали.

Она утерла глаза, сдерживая слезы.

— Я скорей умру, чем вас предам, — отозвалось Александре. — Может, биологически я и не родитель вам, но люблю не меньше.

Ирелла покачала головой.

— Родители бы так не сделали. Никакие.

— Мы все, добровольно оставшиеся позади, когда наши семьи отбыли в поисках безопасности на кораблях поколений, знали, что будем страдать — вот так страдать, — воспитывая вас, — тихо проговорило Дженнер. — Мы пошли на эту жертву, потому что не только любим вас, но и верим в вас. Ваша судьба — стать нашим спасением.

— Мы вам не спасение. Мы — покорные солдаты, — сказала, как сплюнула, Ирелла. — Зачем вы вообще нас рожали? Чем были плохи гендес–дистанционки?

— Ради тебя, Ирелла, — тихо ответило Александре. — Ты причина всему.

— В каком смысле?

— Гендесы умны, быстры, но изначально ограниченны — в воображении, в интуиции. А ты нет. Ты — человек.

— Глупости. Умом я уступаю гендесу. Каким бы большим ни вырос мой мозг, мне с ними никогда не сравниться.

— В абсолютной скорости обработки данных — верно. Но Тьюринги, как любая технология, рано или поздно выходят на плато. Для них не существует «следующего уровня». Одиннадцатой генерации не будет.

— Я — не следующий уровень эволюции! — воскликнула Ирелла. — Наоборот. Я — атавизм, бинарный человек. Вам нужны были такие люди — мальчики, — потому что мы агрессивны, как примитивные существа.

— Да, мальчики понадобились ради агрессивности. Нам, омни, не достичь такого уровня тестостероновой воинственности — во всяком случае, устойчивой — из–за смены фаз. А им постоянный мужской пол дает величайшее преимущество, каким может обладать человеческое существо в боевой обстановке. Мы должны победить, Ирелла. Враг не остановится, сама знаешь. Он не останавливался тысячелетиями. Мы обязаны послать против него лучших.

— Тогда зачем вам я? Я ни в чем не лучшая.

— Думаю, в глубине души ты прекрасно понимаешь. Я знаю, как тебе трудно признать себя тем, что ты есть, и очень сожалею об этом. Но ты такая как есть, Ирелла, — умная. Ты в самом деле полагаешь, что гендес догадался бы, отчего произошло крушение? Гендесы лишены подозрительности. Задавать вопросы — еще не значит обладать любознательностью. Любопытство — человеческая черта, оно проистекает из эмоций. Гендес способен проанализировать ситуацию и обстановку, но заподозрить фальшивку, не будучи предупрежден заранее, он не может. А ты сумела. И не только потому, что ты умна, но и потому, что не лишена чувств. Чтобы принимать решения, какие принимала ты… это еще один невосполнимый недостаток гендесов. Видишь ли, когда вы окажетесь среди звезд, лицом к лицу с врагом, перед вами встанет главный вопрос: очень человеческий — вопрос доверия. Чтобы приказывать Деллиану и его одногодкам, тебе требовалось их доверие — их уверенность, что ты их никогда, никогда не подведешь; что составленный тобой план атаки — лучший из планов. План действий, придуманный гендесом, возможно, окажется не хуже, но у тех, кому придется его исполнять, всегда останется капля сомнения. И это в обстановке, когда промедление смерти подобно. Доверие — ядро человеческой природы, одно из величайших наших проклятий — и благословений.