Курорт, протянувшийся вдоль южного побережья Барбуды, только тем и держался. За неделю уединения заламывались небывалые цены. Каллум Хепберн полагал, что расходы полностью окупаются. «Клуб Дианы» к северу от мыса Коко представлял собой россыпь роскошных бунгало в нескольких метрах от девственно–белого песка. Днем зрелище поражало варварской роскошью: тропическое солнце, обрушиваясь с безоблачного лазурного неба, добавляло яркости зелени высившихся над пляжем пальм и раскаляло искрящийся песок так, что к полудню на него не ступить было босой ногой. Бирюзовые воды, колыхаясь ленивой прозрачной волной, позволяли видеть стайки разноцветных рыб, игравших на отмели.

Ночь оказалась столь же прекрасна. Серебристый свет зависшего над горизонтом полумесяца облил теплый песок призрачным сиянием, а ласковые воды превратил в темные таинственные глубины. Тесный ряд деревьев над пляжем образовал рваный черный силуэт в основании звездного неба.

Двое, завернувшись в белые махровые халаты, держась за руки и хихикая, пробирались по дорожке от домиков к пляжу.

Ступив на горячий песок, Каллум ахнул.

— Что с тобой? — забеспокоилась Сави.

— Не ожидал, что так горячо, — признался Каллум.

— Здесь? — Ее ступня поворошила песок. — Пустяки. Уж очень ты нежный.

— Я из Абердина, — запротестовал он. — Там ступишь на гальку, нога примерзает. И это еще летом.

— Неженка! — Сави выпустила его руку и бросилась бежать. — Неженка, неженка!

Он со смехом рванул вдогонку. Поймал ее и, восторженно взвыв, повернул к себе лицом.

— Цыц, Каллум! Услышат.

Он оглянулся на высокие деревья, качавшие длинными ладошками под ласковым ночным ветерком. Тени среди гладких стволов были непроницаемо черны, чернее провалов между звездами. Как знать, кто в них прячется?

— Кто услышит?

— Они, — подмигнула она. — Другие отдыхающие. Персонал. Все любопытные.

Он обхватил ее, подтянул вплотную и поцеловал.

— А ты против? — Он ткнулся носом ей в шею. — Если подсмотрят?

— Не против.

Но в ее голосе проскользнула знакомая резкая нотка, услышав которую Каллум усмехнулся. Сави не сдерживала себя в исследовании своей сексуальности.

— Все равно никому рассказать не успеют, — успокоил он. — Умрут от зависти раньше, чем мы кончим.

Сави облизнулась.

— Хвастай–хвастай, — горячо шепнула она. — Только халат сними.

— Слушаюсь, жена.

Она широко улыбнулась.

— Это тебе захотелось секса на пляже. Так вперед, муженек!

Каллум сбросил с плеч халат, расстелил на песке. На том самом песке, на котором он днем стоял в футболке и плавках (плюс тапочки с толстой подошвой, чтобы ноги не загорелись), а она в белом бикини и алом саронге. Церемония не заняла и пяти минут. Кроме них, присутствовали всего четверо: местный падре из поселка, проводивший венчание, помощник управляющего и двое курортников, немало позабавленные ролью свидетелей.

Сави, опять захихикав, с вызовом покосилась на деревья.

— Ложись, — распорядилась она. — Я сверху.

Каллум, расслышав в ее голосе нарастающее возбуждение, повиновался. Сави стояла над ним, расставив ступни по сторонам его бедер. Она медленно, напоказ, развязала пояс и позволила халатику распахнуться.

Каллум рассматривал жену как чудо: как блестело ее легкое тело в пастельном сиянии луны. «Моя жена!»

— Ты богиня, — хрипловато проговорил он.

Уронив с плеч халат, Сави встряхнула длинными глянцево–черными волосами.

— Которая? — Она его дразнила.

— Парвати, богиня любви и женской энергии.

— Умничка. — Она жадно усмехнулась, глядя сверху вниз.

«Слава тебе, интернет, никогда больше не стану тебя проклинать», — мысленно поклялся Каллум.

— А известно ли тебе, что она оделяет женскими искусствами и силой целую вселенную? — мурлыкнула Сави, опускаясь на колени.

Каллум беспомощно заскулил.

— И мастерством. — Ее глаза хищно сверкнули.

В небе над головой Сави вспыхнул огненный хвост падающей звезды. Каллум загадал желание. Оно исполнилось.

Проснулся Каллум от сильного утреннего света, пробившегося сквозь деревянные ставни домика. Тихо гудел кондиционер, но при всех его усилиях в спальне уже сейчас было жарче, чем в разгар лета в Шотландии. Повернув голову, Каллум увидел рядом голую Сави.

— С добрым утром, муженек, — сонно протянула она.

Он нежно смахнул прядь спутавшихся густых волос с ее лица. Она была так хороша, что ему оставалось только улыбаться.

— Ты о чем? — спросила Сави.

— Подумал, что мне приснился лучший сон моей жизни, — тихо ответил он. — А потом оказалось, что это воспоминание.

— Ох, Калл!

Она потянулась к нему, и они страстно поцеловались.

— Я — женатый мужчина… — неуверенно произнес он. — Все не верю, что ты сказала «да»!

— А мне не верится, что ты спросил!

— Я всегда хотел спросить.

— Да ну?

— Правда. Как тебя увидел, так и захотел. Но понимал, что придется подождать. Знаешь, прежде поздороваться, может, выяснить, как тебя зовут.

— Глупыш.

— Я вчера решил, что все испортил.

— Вовсе нет. — Она погладила его по щеке.

— Мы женаты! — Каллум засмеялся.

— Да. Осталось придумать, как об этом всем рассказать.

— Ох, зараза. Правда…

Он нахмурился: одна мысль о предстоящем на корню сушила страсть.

Сави с интересом разглядывала его.

— Тебя это что, беспокоит?

— Нет. Нет, тут все нормально.

— Ты трусишь признаться моему отцу, — проницательно предположила она.

— А вот и нет.

— А вот и да. Вот так муж! — не тебе ли положено сражать ради меня демонов и драконов?

— Не боюсь я твоего отца. А вот мать другое дело…

— Маме ты нравишься.

— Она успешно это скрывает.

— Знаешь, как говорят: хочешь знать, кто вырастет из твоей девушки, смотри на ее мать.

Каллума настигло мимолетное, но все равно пугающее воспоминание: отец на стадионе Питтодри криками подбадривает «Донов», в каждой руке по банке пива.

— Окажись ты похожей на свою мать, я буду в восторге.

Изумленно округлив рот и тут же прикрыв его ладошкой, Сави расхохоталась.

— Ох, я вышла замуж за страшного вруна.

— Ну, ты сама признай: они немножко консервативны. А я ведь белый.

Она провела ладошкой по его коротким имбирно–желтым волосам.

— Белый и рыжий. Настоящий шотландец. От вида твоей кожи мне грозит снежная слепота.

— А не ты ли называла мои веснушки милыми?

— Веснушки милы у десятилетки, Калл, а в тридцать лет они просто смешны.

— Вот спасибо!

Каллум поцеловал ее. «Лучший способ покончить с этой темой».

— К тому же, — он дернул плечом, — нам не о твоей семье надо беспокоиться.

— А, господа и повелители нашей клятой корпорации «Связь»! Ненавижу!

— Политика компании. Кадровый отдел здорово жмется в вопросе личных отношений. Безумно боятся исков о сексуальных домогательствах.

— Мне тебя домогаться не пришлось.

— Правда.

— И вообще, — продолжала она, — дело не в отделе кадров.

— А в чем?

— Всем сотрудникам отдела безопасности положено представлять своих друзей на проверку.

— На проверку? То есть они решают, с кем тебе можно встречаться? Какая наглость! Не может быть.

Сави поморщилась:

— А, видишь ли, в моем контракте есть статья о том, с кем я вправе общаться в нерабочее время. Очень ясно сформулирована.

— Постой… ты что, ее подписала?

— Отдел безопасности, Калл, он такой. Работаешь в безопасности, должен знать, с кем общаешься. По–настоящему знать. Мы не можем позволить конкурентам внедриться в наши ряды.

— Черт, вот это огорчение.

— Понимаю. Но такова реальность. Мир — недоброе место и полон недобрыми людьми.

— Так–так. Значит… и что на меня собрали?

— А… — Она вздрогнула. — Вообще–то я им не докладывала.

— Звучит нехорошо.

— Я… это… Калл, помнишь, как нам было весело при первой встрече? Мне тогда подумалось, понимаешь ли…