Пальцы девушки гладят его по волосам, она крепко прижимает его к себе и ничего больше не говорит.

Пропасть между ними медленно начинает затягиваться, аккуратными стежками штопая два потерянных месяца.

========== Глава XIII. На дне ==========

Два года и три месяца после свадьбы Адриана и Маринетт. День рождения Адриана.

— У него такие красивые маленькие пальчики, — тихо шепчет Маринетт. — Он похож на Нино, но глаза у него… Твои, Аля.

Маринетт лежит на постели, подложив руку под голову, и смотрит на то, как Эллиот, забавно посапывая, цепко держится смуглыми пальчиками за ее указательный палец. Малыш он спокойный, с ним Але и Нино не так тяжело, как Курцбергам с Софи.

Девушке нравится иногда засиживаться дома у Ляифов, возиться с Эллиотом и совершенно ни о чем не думать. Своеобразная терапия с мальчишкой оказывается невероятно полезной, и Але отрадно, что она хоть как-то смогла помочь лучшей подруге выбраться из всего этого кошмара, что тянул Маринетт на самое дно.

После годовщины Маринетт стало лучше, Аля решила, что неделя на соленом воздухе и в теплом песке сыграла немаловажную роль, хоть и удивилась, что подруга приехала с моря совершенно не загорелой.

Маринетт не сказала ей. Маринетт никому не сказала. Снова.

Она хмурится, осознавая такую незначительную мелочь только сейчас. Аля, которая знала о ней буквально всё, теперь всего о ней не знает.

— Маринетт?..

Аля слишком внимательна ко всему, что ее окружает. Она может делать вид, что не догадывается, но она не идиотка. Ее подруга всегда была самой открытой книгой из всех возможных, но даже она за два года фальшивого брака, опутанного толстым слоем паутины лжи, со временем стала трудно читаемой.

— Ммм? — поднимая глаза на подругу, реагирует она.

— Как ты себя чувствуешь?

Маринетт ведет линией плеч, на мгновение хмуря брови, и чуть хмыкает, не замечая в заданном вопросе подтекста. Было время, когда они с полуслова понимали друг друга. Аля скучает по этому времени.

— Превосходно, — свободно отвечает она и смотрит на подругу.

У Али столько вопросов на языке вертится, столько мыслей, что одна заглушает другую. Она обещала Маринетт в день свадьбы, что будет молчать, и два с лишним года слово свое держит, однако… Маринетт никакого обещания не давала. Так почему же она тоже молчит?.. Тишина затягивается, принося дискомфорт; девушка смотрит на часы и хмурится.

Спустя мгновение, Маринетт осторожно вынимает палец из цепкой хватки мальчишки, не потревожив его сон, и аккуратно встает с постели, забирая с тумбочки свою сумку.

— Мне пора домой, нужно многое успеть сегодня сделать. Шестерки подъедут через полчаса, а я еще хотела заехать кое-куда по делам.

Аля чуть сжимает в замке руки и привстает с места.

— Давай, я помогу… Только вещи Эллиота быстренько соберу и…

— Не нужно, — обрывает ее Маринетт. Девушка снова садится на место, прекращая суетиться. — Аля, все в порядке. Я справлюсь сама, у меня в подчинении будет не больше десяти человек.

Аля чуть кивает, непроизвольно хватаясь пальцами за спинку кресла и искоса поглядывая то на свое отражение в зеркале, то на стоящую рядом Маринетт, надевающую туфли на высоком каблуке. Девушка впервые обращает внимание на то, как всего пара лет изменила их обеих. Она — уставшая мама в клетчатой рубашке с разводами молока в области груди, кругами под глазами от недосыпа и отекшими лодыжками.

И Маринетт — совершенная. Стройная, одетая по последнему писку моды, величественная. Не зашуганая девчонка из школы, запинающаяся за собственные ноги, а ассистентка лучшего модельера Европы, которая носит строгие костюмы и туфли на высоком каблуке, о которых в школьные годы даже думать боялась, но…

Несчастная. За всей этой мишурой Аля видит, как она несчастна. Знает, что ей пришлось пережить, и что она творит последние два года и три месяца. Их связь с Габриэлем отравила ту маленькую девочку с хвостиками и в розовых балетках, которую знала Аля. Перед ней стоит совершенно другая женщина. Именно женщина, с тяжелым багажом ошибок за спиной, что волокутся за ней по земле, оставляя после себя грязный, смердящий след.

Но Аля не осуждает. Аля никогда ее не осуждала, потому что это ее жизнь. Ее выбор и ее решения. Вся наша жизнь — игра с выбором двери из нескольких вариантов. Каждый раз мы открываем новые двери, идем и идем, шагаем бесконечное количество времени, а затем останавливаемся, на мгновение поворачиваясь назад, и понимаем, что куда-то нас эти двери все же привели.

Маринетт они привели к опасной, болезненной зависимости от человека. Алю привели к обычной, но счастливой семейной жизни. Двери в этой игре были одинаковы у них обеих; вся суть заключается в том, что они делали свой выбор.

— Вы сегодня гости на дне рождения Адриана, ждем вас в семь, — кивает она, направляясь к двери. — И да, — вспоминает она, уже собираясь уйти, — Аля, не нужно больше так ради меня суетиться. Это же не вечеринка в честь пола ребенка.

Аля осекается, чуть поджимает губы, опуская взгляд, и даже забывает попрощаться с подругой.

— Вывеску выше, — командует Маринетт, держа в руках черный планшет. — Здесь шары не нужны, уберите их, они будут лишь мешать.

С десяток нанятых рабочих, не считая прислуги дома, суетятся, как осы в улье, слушая приказы своей Королевы. Вечеринка в честь дня рождения Адриана, разумеется, является сюрпризом, сам он сейчас на фотосессии, и пробудет там до половины седьмого вечера, как и всегда. За это время все будет подготовлено, фуршет на тридцать восемь человек будет блестящим, а гости уже соберутся.

На вечеринку приглашен весь круг их знакомых, друзья семьи, коллеги Адриана, несколько влиятельных людей из модной индустрии. На белоснежных скатертях стоят приборы с посудой и бокалами и карточки с золотой гравировкой их имен, в погребе охлаждаются десятки бутылок выдержанного вина, повар на кухне во всеоружии и с закупленными с утра ингредиентами ждет со своей командой окончательного утверждения меню.

Все носятся, как сумасшедшие, слушаются и исполняют приказы, чтобы все прошло идеально. Сегодня сыну влиятельного модельера исполнилось двадцать пять.

— Ледяная фигура отвратительна, — машет рукой доставщику Маринетт, — уберите ее с глаз моих, и пусть не возвращают деньги, мой отзыв на сайте скажет сам за себя.

Она делала все это немного черство и холодно, раздавала указания и не понимала, что со стороны выглядела теперь, как отражение человека, в котором была сосредоточена ее жизнь. Такая же черствая с другими, такая же настоящая исключительно с ним.

— Мадемуазель Агрест.

Его голос горячей патокой течет вдоль позвоночника, и она медленно оборачивается, поднимая глаза вверх и встречаясь с ним взглядами.

— Месье Агрест.

— Могу я быть полезен Вам в подготовке к сегодняшнему вечеру?

Верхняя пуговица его рубашки снова расстегнута, осанка прямая, точно игла, руки заведены за спину. Маринетт сохраняет прежнюю холодность и радушие, хотя внутри все начинает гореть, и чуть вскидывает брови.

— Не думаю, — глаза опускаются в записи планшета, пальцы бегло что-то печатают, но она знает…

Он тоже знает, что…

— Разве что утвердить меню на сегодняшний ужин для шеф-повара.

И в это время, в другой части Парижа, Адриан хмурит брови, непонимающе глядя на секретаря.

— Что значит “не будет фотосессии”?

Девушка жмет плечами, загадочно улыбаясь, и в следующее мгновение в фойе влетают несколько человек с поздравлениями в честь его дня рождения. Адриан смеется, поочередно обнимая коллег по работе, и искренне улыбается, принимая в руки стакан со спиртным.

— Я не выпиваю на работе, — смеется он, параллельно чокаясь с одним из ребят.

— Да брось, Агрест, сегодня твой день. Выпей, расслабься, есть на дне этого стакана нечто такое, что поможет тебе в этом, — заговорщически произносит парень, Отис, кажется, и выжидающе кивает на стакан.

Адриан колеблется, наблюдая за маленькой капсулой, осторожно шипящей на дне прозрачного стакана, взвешивает все “за” и “против”, а после сдается и под звонкие аплодисменты выпивает с коллегами, решая бросить наконец все на самотек и по-человечески расслабиться. Эффект не заставляет себя ждать, и мини-вечеринка, так внезапно начатая в три часа дня, к пяти часам выражается в высокой стадии долгожданной эйфории.