========== Глава I. Показалось ==========

Маринетт снова посмотрела на часы. Стрелки неумолимо приближались к полудню, что не могло ее не беспокоить. В два часа начнется ее смена в кофейне, а они с Адрианом договорились погулять по набережной перед этим, но он уже двадцать минут не брал чертову трубку.

— Агрест, как же ты порой меня раздражаешь, — устало выдохнула она, снова набирая заученный еще три года назад номер.

Они начали встречаться во втором семестре первого курса, и с того момента все в жизни девушки перевернулось с ног на голову. Она и представить не могла, что когда-нибудь сможет так сильно влюбиться. Даже больше.

Она смогла полюбить.

Дни складывались в недели, недели в месяцы, и вскоре Маринетт даже не успела понять, как они с Адрианом отметили их третью годовщину.

Отношения до этого давались девушке с большим трудом, но когда она встретила Адриана, она поняла — вот он, родной человек.

Все правда было лучше, чем можно было представить. Это сперва казалось ей даже слегка неправдоподобным, поскольку, потому что, словом…

Такое только в фильмах бывает. У нее складывалось ощущение, что судьба просто притаилась и готовилась вот-вот напасть исподтишка, вставив нож в спину.

Но за все три года ничего подобного не происходило. Родители Маринетт были просто в восторге от такого приятного молодого человека и порой за семейными вечерами тихо шептали: «Поженятся, точно тебе говорю. Наша девочка нашла того, кто достоин ее.»

И Маринетт тихо улыбалась в такие моменты, сжимая руку Адриана под столом и делая вид, будто ничего не слышала.

Девушка давно собиралась съехать, но ее родители настояли на том, чтобы она сначала была уверена в своей работе и своем достатке, прежде чем навсегда покинула родной дом.

Сабин было только в радость видеть дочь по утрам. Она не была готова принять мысль, что Маринетт может съехать. Она тянула время.

К тому же, комната Маринетт — все равно была бы ее комнатой. Сабин заверила дочь, что, даже после ее переезда, они все равно не станут сдавать ее.

Адриан тоже не торопился съезжать из родительского дома. Да его и не торопили. Карьера модели пошла в гору, дома он бывал пару раз в неделю, только чтобы взять необходимые вещи, потому что большую часть времени он проводил в комнате Маринетт.

Адриан любил ее, всем сердцем любил, а она любила его. И все бы ничего, но… Порой Маринетт казалось, что она придирается к существенным мелочам. С другой стороны, и вовсе это не мелочь.

Она встречалась с Адрианом уже три с лишним года, познакомила его со своими родителями, они почти жили вместе, но… Он так и не познакомил ее со своим отцом.

Ей было даже немного обидно. Нет, ну вы сами подумайте. Как бы чувствовали себя на ее месте? Да, месье Агрест был известным на всю Европу модельером, но это же не значило, что она не может банально пожать ему руку и сказать: «День добрый. Я встречаюсь с вашим сыном уже три года. Может, все-таки познакомимся?»

И вы не думайте, она не из тех девушек, которые делают намеки или что-то в этом роде. Она даже в лоб спрашивала Адриана об этом, но тот только пожимал плечами, повторяя, что это не существенно. Маринетт не понимала только этого.

Почему он не позволял ей познакомиться с ним?

Что-то щелкало в сознании юноши, когда Маринетт заводила об этом разговор, и он наотрез отказывался знакомить их, только в завуалированной форме. Он не мог понять, почему не хотел их знакомить. И она не понимала, почему он не хотел. Маринетт даже дома-то у него была всего пару раз. И оба раза его отец был в отъезде.

Возможно, сама судьба подсказывала ей, что нужно просто все оставить так, как есть.

Но Маринетт никогда не слушала советов судьбы.

Монотонные гудки уже буквально взбесили девушку до края, и она сбросила звонок. Маринетт глубоко вдохнула, глядя через черные витиеватые прутья массивных ворот на огромный особняк Агрестов.

Вот же черт. Неужели ей придется зайти внутрь? Она прекрасно знала, что Адриан был дома, да только самостоятельно в этот дом она еще не заходила.

Она вытянула руку вперед, и та замерла в трех сантиметрах от звонка. Маринетт согнула палец, на секунду закрыв глаза, и, мгновение колебавшись, все же нажала на кнопку. Послышался массивный звон со стороны дома, и она непроизвольно от этого вздрогнула.

Она уже морально готовилась к тому, что придется объяснять охране, кто она такая, и что да: она девушка Адриана, а не просто мимо-проходил, но…

Послышался не очень приятный слуху звон, и калитка самостоятельно открылась, приглашая девушку зайти на участок. Маринетт округлила глаза. Неожиданно, что еще сказать.

Медленно шагая по каменной дорожке, она то и дело смотрела по сторонам, выискивая Адриана. Возможно, он просто оставил телефон дома, а сам засиделся в саду с хорошей книгой? Или решил заняться фехтованием на свежем воздухе и тоже потерял счет времени?

Но ни одна из ее догадок не воплотилась в реальность. Садовые дорожки, окруженные идеально постриженными кустовыми розами, пустовали. Лавочки, казалось, были подернуты невидимой корочкой пыли — так редко на них сидели. Так редко кто-то из жильцов дома наведывался в сад.

Маринетт покачала головой, поднимаясь по плоским каменным ступенькам круговой лестницы к дверям дома. Недолго думая, девушка сама осторожно навалилась на дверь и просунула голову внутрь.

Пусто. Даже прислуги не было. Маринетт помнила, как однажды, когда Адриан привел ее домой, тут суетилась с дюжина прислуги.

Все готовились к приезду хозяина. Казалось, что такая тишина была ей на руку. Нет суеты — владелец в отъезде. Так что Маринетт даже на секунду успокоилась.

С осторожным хлопком закрыв одну из двух главных створок двери, девушка двинулась по просторному светлому холлу. Гул ее шагов отскакивал эхом от стен, как бы тихо она ни старалась двигаться.

Наверное, отец Адриана не зря обустроил холл именно так. Простор, много света и отличная слышимость. Она почему-то представила, как месье Агрест входит в эти самые двери в новеньких ботинках от Гуччи на небольшом каблучке. Цоканье заполняет холл, и прислуга приходит в «боевую готовность» — нагрянул хозяин.

Девушка улыбнулась собственным мыслям.

Завернув голову вверх и разглядывая фрески под потолком с неописуемым восторгом, Маринетт не заметила, как со всей силы врезалась в кого-то, вышибая из легких воздух. Девушка попятилась назад и, опустив голову, замерла на месте с широко распахнутыми глазами.

— Чем я могу вам помочь? — глубоким низким баритоном проговорил мужчина, вскинув брови.

Маринетт только часто заморгала, то открывая, то закрывая рот. Складывалось ощущение, что она была немой. Но она правда не могла сказать ни слова. Одно дело — видеть на обложке с тонной фотошопа, совершенно другое — в реальной жизни.

И девушка готова была засмеяться фотографам в лицо, потому что они изо дня в день делали безумную глупость — старались отретушировать то, что не нуждается в ретуши.

У него были аристократические черты лица, высокие скулы и пронзительно серые глаза. И если бы ей сказали, что совершенного искусства не существует, она бы поспорила.

— М-месье Агрест, я полагаю, — заикнувшись, произнесла она и протянула вперед руку.

Мужчина, по-прежнему иглой держащий спину, бросил взгляд на вытянутую руку, но свою не протянул. А взгляд этот словно окатил кожу Маринетт кипятком, и та отдернула ее обратно, отчего-то заводя за спину.

— Правильно полагаете, — коротко кивнул он, посчитав, что слегка напугал девушку тем, что произошло. — А вот вас я здесь ни разу не видел. Кто вы?

Девушка перемялась с ноги на ногу, подбирая слова. Было и без того некомфортно быть всегда всех ниже, но сейчас, когда этот человек стоял подле нее на голову выше, она ощущала себя совершенно беззащитной и беспомощной девочкой.

Совершенно ничего из себя не представляющей. Незаконно разговаривающей с тем, с кем разговаривать в принципе можно по особому разрешению. У Маринетт даже сложилось впечатление, что из-за огромного горшка, стоящего в дальней части коридора, вот-вот выйдет охранник и взашей выгонит ее из этого дома.