— Меня зовут Маринетт, месье, — будто стараясь прыгнуть выше головы, произнесла она, глядя ему прямо в глаза. — Маринетт Дюпэн-Чэн. И я…

— Пройдемте в мой кабинет, — внезапно прервал он ее, протягивая руку в сторону комнаты, дверь в которую была открыта. — Если вы не торопитесь, разумеется.

Девушка несколько раз судорожно кивнула, не понимая, на что соглашаясь. В кабинет? К лучшему модельеру Европы? Да без проблем.

Мечта Маринетт стать великим дизайнером канула в Лету, и сейчас она зарабатывала на жизнь тем, что варила первоклассный кофе, однако она не могла жаловаться.

Работу свою она чертовски любила. Особенно, если учесть тот факт, что благодаря ей она и познакомилась с Адрианом. Кстати о работе. Вообще, она торопилась. Вообще, она искала Адриана. Вообще…

Месье Агрест вошел за ней следом и, закрыв дверь, прошел чуть быстрее вперед к столику, на котором явно стояло какое-то спиртное, и Маринетт в нос ударил аромат его одеколона. Девушку непроизвольно повело в сторону.

Никогда в жизни ей не было так сильно приятно вдыхать мужской аромат, учитывая тот факт, что ароматов она повстречала немало.

От Габриэля веяло сдержанностью и стойкостью. Аристократической утонченностью и мужеством. Он держался так уверенно и спокойно, что она непроизвольно задержала дыхание, чтобы удержать этот аромат в легких.

В нем сочеталось что-то противоречивое. Что-то, с чем она никогда в жизни не сталкивалась.

— Желаете выпить? — не поворачиваясь к ней, спросил мужчина.

— Я вот-вот должна идти на работу, — не сразу ответила девушка, продолжая переминаться с ноги на ногу у входа в его кабинет.

Он на мгновение посмотрел на нее, а после налил себе на дно стакана темную жидкость и направился в сторону рабочего стола.

— О, прошу, не стесняйтесь, проходите, — чуть дернув левой бровью, ровным тоном произнес он, усаживаясь в кресло.

Девушка робко прошла вперед, со всем энтузиазмом начиная рассматривать орнамент на плитке, по которой шла. Сев на мягкое кресло, Маринетт только через бесконечные три секунды заставила себя поднять взгляд.

— П-простите, что влетела в вас, — не совсем правильно подобрала она слово и на секунду зажмурилась от неловкости, мотнув головой. — В смысле… Въехала. То есть, я хотела сказать… Впечаталась, — снова зажмурилась. — Простите, в голове какая-то каша.

Она была привлекательна. Очень даже, можете не сомневаться. Слегка вьющиеся темные волосы с прямой челкой шли в диссонанс с алыми щеками, но придавали ей некий шарм.

Острые плечи периодически горбились и распрямлялись, словно то забывая, с кем она находилась рядом, то снова вспоминая. Глубокого цвета синие глаза молодой леди бегали по комнате, стараясь за что-нибудь зацепиться, и это показалось Габриэлю забавным. Сколько ей лет? Двадцать? Двадцать пять?

— Все в порядке, мадемуазель Дюпэн-Чэн. Не извиняйтесь. Вы…

— Я искала Адриана, — выпалила она. — Простите, что без приглашения. Что вошла вот так…

Габриэль повел линией плеч от упоминания имени сына, глядя на буквально не находившую себе места девушку. Мимолетная улыбка вновь пропала с его губ, возвращая невесомую холодность, и мужчина слегка посуровел.

— Адриана? — переспросил он.

— Я… — Маринетт снова подняла взгляд и столкнулась с завораживающей серостью его радужек. — Я его девушка, месье, — после небольшой паузы произнесла она.

Габриэль почувствовал странный привкус на корне языка. Невесомое покалывание, смешанное с необходимостью смочить это место высокоградусной жидкостью. Это чувство было редким гостем в его обыденности. На языке колола она.

Досада.

Маринетт смотрела на него несколько секунд, а после невесело усмехнулась, подкладывая ладони под бедра. Она всегда так делала, когда не знала, куда девать руки. И куда девать себя.

— Я вам совсем не нравлюсь, верно? — с особым энтузиазмом начиная рассматривать носы своих туфель, негромко произнесла она и чуть нахмурилась. — Я не слишком хороша для вашего сына? Я права?

Она снова через силу подняла взгляд, против воли закусив нижнюю губу с левой стороны, чтобы унять непроизвольно появившуюся дрожь, заглушив ее небольшой физической болью.

— Почему вы так решили, мадемуазель? — искренне удивился Габриэль, после чего одним глотком осушил размазанный по дну стакана виски.

— Ваш взгляд красноречивее всяких слов, — снова начиная играть в опасную игру, ответила она, посмотрев ему в глаза.

Было что-то завораживающее в этой холодности. В этой стойкости и непривычной для нее утонченности. Она казалась ей ненастоящей. Казалась ей наигранной, неживой.

Будто ему самому было противно глотать каждое утро железный шест и держать спину иглой, даже не подавая руку для знакомства или банального приветствия.

— Не стоит верить моему взгляду, — бархатом отозвался он, навалившись руками на стол. — Даже я ему не доверяю.

Только Маринетт собралась ему ответить, как дверь в кабинет резко открылась.

— Отец, я собираюсь…

Молодой человек встал в дверях, совершенно не ожидая увидеть здесь кого-то, кроме его отца. Тут даже прислуга бывает не чаще раза в три дня для уборки. Это как храм вдохновения его отца. Как обособленный мир для одного. Это его частный, а не публичный кабинет.

За все свое детство Адриан был здесь от силы раз десять, а с возрастом перестал делать больше трех шагов от порога, и это считалось нормальным. Сейчас же он видел совершенно непредсказуемую картину. В обители Музы его отца сидел человек. И не просто кто-то, а…

Маринетт.

— Адриан, почему ты не познакомил меня со своей девушкой раньше? — не дав сыну отойти от шока, спросил он.

— Я… не знаю. Правда, не знаю, — спустя какое-то время ответил он, все еще немного оглушенный от этой ситуации.

— Что ж, — встал Габриэль с места, — был рад с вами познакомиться, мадемуазель Дюпэн-Чэн.

Мужчина, не прерывая с ней зрительного контакта, одернул пиджак и, секунду раздумывая, протянул вперед руку. Маринетт тоже поднялась с места. Правда, не сразу. Ее ноги дрожали. И она не могла понять, откуда эта дрожь появилась. То ли от трепета перед этим человеком, то ли от холода. То ли от…

— Мне тоже было приятно, — негромко произнесла она, коротко кивнув, и не сразу заметила вытянутую вперед руку.

Девушка непроизвольно сделала паузу. Робко подняв руку, она вложила ее в неожиданно теплую и сухую ладонь Габриэля.

От этого касания вдоль пальцев девушки и вверх к сгибу, предплечью и к солнечному сплетению пробежала нестройная вибрация. Маринетт опустила руку и, развернувшись, прерывисто выдохнула, после чего непроизвольно приложила эту руку к груди.

Перед тем, как выйти из кабинета, девушка бросила взгляд на человека, с которым судьба не могла ее познакомить три года и два месяца. Он так и стоял за своим широким столом из темного дерева, глядя вниз на чуть согнутую руку, которую протягивал Маринетт.

Он сжал и разжал пальцы, будто проверяя чувствительность.

Маринетт резко отвернулась. Она решила, что ей просто показалось.

========== Глава II. Бессонница ==========

Маринетт ворочалась без сна уже третий час подряд. Она не могла уснуть, было чертовски жарко, хотя за окном был прохладный сентябрь. Ей мерещились то какие-то букашки, бегающие по груди, то казалось, будто на грудной клетке появилось раздражение, и она бегала в ванную, чтобы проверить.

И от Адриана исходил жар; лежа рядом с ним, Маринетт чувствовала себя так, будто находилась возле печки. Она не могла отодвинуться от него, и так лежала почти на самом краю кровати, сбросив тонкое одеяло, которым укрывалась.

Это просто невыносимо.

Она подумывала о том, чтобы подремать на софе, но Адриан очень не любил просыпаться и не видеть Маринетт рядом; от этого с самого утра он становился раздражительным, и день начинался с какой-нибудь ссоры на пустом месте.

Хуже невыносимой жары могли быть только мысли, которые не давали Маринетт покоя. Она впервые увидела, насколько ее комната была тесной. Девушке не хватало воздуха.