— Дорогие гости, приглашаю всех в центр зала. Веселимся!
Ведущий, полный энтузиазма и харизмы, как и было указано в его анкете, выходит в центр зала сам и зазывает всех на танцы. Гости встают со своих мест, тянут за руки друг друга, чтобы по-королевски погулять на самой масштабной свадьбе этого года, а Маринетт чуть машет ладонью на приглашение Адриана, ссылаясь на то, что ее корсет слишком перетянут, и она немного передохнет, а затем присоединится к нему.
Все места гостей оказываются пустыми, за исключением двух.
Её и…
Она ловит его взгляд, не прилагая ни капли усилий. Тяжелый и серый январский лед тает в мгновение ока, сменяясь чем-то потерянным и обреченным. Он смотрит на нее, и Маринетт может поклясться, что на нее никто никогда так не смотрел. Ее почти подталкивает с места невидимая сила.
— Подруга, я бы тебе посоветовала на свежий воздух сходить, — из ниоткуда появляется Аля, — я правда перетянула тебе корсет.
Сезер смотрит на нее долгим, пронзительным взглядом, и он оказывается красноречивей всяких слов. Аля понимает. Аля все, черт возьми, понимает, поэтому делает вид, что не замечает, как спустя всего двадцать одну секунду после ухода Маринетт из зала, следом выходит Месье Агрест.
Она ударяется открытыми лопатками об дверцу туалета, и слабая боль проводит две полосы по выступающим косточкам, но Маринетт в следующую секунду забывает об этом. Габриэль сжимает ее бедра, подхватывая девушку на руки и заставляя ее обвить ногами свою талию, в то время как губы мужчины жадно впиваются поцелуем в запретные губы напротив.
— Ты сделала это… Ты все равно… — убрав рукой мешающий подол платья, расстегивает он одной рукой ремень на брюках, второй удерживая Маринетт, сильно прижатую к стене.
— Замолчи. Просто молчи, — жадно впивается в его губы девушка, обвивая рукой шею.
Он вбивает ее в стену, жадно хватая пальцами бедра и стараясь не метить зубами открытые участки кожи, а она стонет в его губы, зажмуривается и рассыпается на сотни осколков, принимая его в себя снова и снова и проклиная за то, что сделала. За то, что делает.
И за то, что будет делать.
Он поправляет волосы, завязывает бабочку и одергивает жилетку, не сводя с нее взгляда ни на секунду, когда запотевшее зеркало в уборной начинает постепенно принимать божеский невинный вид. Она разглаживает платье, старается хоть как-то сохранить остатки помады, вставляет в прическу упавший на пол бутон белой розы.
И не смотрит на него в ответ.
Машина молодоженов уезжает в свадебное путешествие двумя часами позднее, все машут в закрытые окна, провожая новоиспеченную пару Агрестов и намереваясь продолжить веселье уже без главных виновников торжества. Адриан берет Маринетт за руку и улыбается, а она смотрит на него лишь секунду и снова ловит взгляд Габриэля в самой дали гостей за мгновение до того, как автомобиль трогается с места.
В первую брачную ночь Маринетт лежит под ним, исполняет супружеский долг, чувствует чужие-родные губы на своей шее и смотрит на то, как по белоснежному потолку бежит полоса света. И лишь одна мысль красным баннером мелькает у нее в голове.
Ничего еще не кончено, все только начинается.
Комментарий к Глава VII. Молчи
Я возвращаюсь к ним. Да, спустя три года. И да, с 9 новые главами. Ничего не закончено, все только начинается ;)
========== Глава VIII. Янус ==========
Один год после свадьбы Маринетт и Адриана
— Это так необходимо?
Маринетт старалась скрыть раздражение, но у нее не получалось. Вся эта ситуация в целом вызывала противоречивые чувства, и больше всего — озлобленность, потому что Адриан все сделал сам, не спросил ее мнения по этому вопросу и просто поставил перед фактом. А супруги, вроде как, после принесения клятвы все должны делать вместе, разве нет?
— Нам нужна консультация, Маринетт. Ты не можешь этого отрицать.
За прошедший год многое изменилось. И уклад жизни, и сама жизнь. Маринетт уволилась из кофейни через пару дней после свадьбы и, хотя ее начальник Монти очень не хотел ее отпускать, ему все же пришлось, и девушка впервые увидела, что у него глаза были на мокром месте. Она обняла его на прощание и обещала иногда заходить, но даже это обещание выполнить она не смогла.
Маринетт окунулась в совершенно другую, отличную от кофейной, сферу, и она оказалась в списке со сноской “голубая мечта”, потому что она стала работать в модной индустрии, и не просто “где-то”, а там, где ей самое место. Возле кого ей самое место. Она даже не проходила собеседование, одобрение на должность ассистентки Габриэля она получила в тот самый момент, когда испытала третий за ночь оргазм, опьяненная его желанием держать девушку возле себя как можно ближе.
Первые месяцы она занималась лишь офисной работой, приносила договоры, назначала встречи, отвечала на звонки, задерживалась до позднего вечера, мычала в ладонь его имя прямо на его столе. Со временем он начал позволять ей присутствовать на встречах, общаться с швеями, рекламодателями, ездить с ним в командировки.
Она почти перестала появляться дома, почти перестала видеть мужа, вся ее жизнь крутилась вокруг него. Габриэль стал для нее центром Вселенной, совершенно не понимая, что она также являлась центром его мироздания.
В те немногочисленные перерывы между показами, новыми коллекциями и бесконечным потоком командировок Маринетт снова надевала обручальное кольцо, целовала мужа и была примерной женой, считая минуты до следующей поездки в Милан или Мадрид. За этот год Хлоя и Натаниэль стали родителями, назвали дочку прекрасным именем Софи и окунулись в родительский долг. Нино все же сделал Але предложение, и они обручились.
Маринетт по-прежнему порой извиняется за то, что из-за самолета чуть не опоздала на церемонию лучшей подруги. Аля уже в положении, по прогнозам, кажется, будет мальчик, и беременность так ей идет, что даже вызывает у всех добрую зависть. У всех, кроме Маринетт. Девушке не на руку обременять себя ребенком, но в последние месяцы Адриан буквально с цепи срывается.
“Зачем мы с тобой поженились, если дети не входили в твои планы?!” — закричал Адриан однажды.
И Маринетт не могла его винить. Все их друзья либо уже были родителями, либо готовились ими стать. Все они были счастливы, до края земли любили друг друга, а Маринетт не могла иногда на них смотреть, едва справляясь с позывами рвоты. Ей это не было нужно. Ей нужен был только он. Человек, с которым ее связывает самая грязная и страшная тайна из всех возможных.
— Почему ты решил, что нам это надо? Это нужно тебе, меня ты даже не потрудился спросить, — раздраженно выдохнула девушка.
— Маринетт, — он глушит двигатель автомобиля, — прошел целый год после свадьбы и… Я люблю тебя, знаешь же, да? Люблю, малышка. И очень хочу, чтобы мы тоже могли быть… полноценной семьей.
— Ах, то есть сейчас мы не полноценны?
— Не передергивай, Маринетт, пожалуйста, — хватается Адриан за переносицу. — Я просто хочу знать, все ли у нас в порядке.
Девушка едва не закатывает в раздражении глаза от этого “нас”, но сдерживается.
— Пожалуйста.
Маринетт смотрит на него и понимает, что не может винить его за простое желание иметь детей. Они вместе уже четыре года, один из которых провели в браке. Но брак ли это? Ее совершенно не бывает дома, потому что она не хочет в нем находиться. Ее не разрывает от любви к мужу, а в те редкие моменты интимной близости она представляет другого человека и просто хочет, чтобы это побыстрее закончилось.
Что за грязную игру она затеяла? Они оба. И внутренний голос вторит: “Во имя любви.”
Маринетт фыркает.
— Ты смеешься? — не понимает Адриан.
— Аллергия, — отмахивается она. — Хорошо, Адриан, — кладет она ладонь на ручку двери, — так и быть, давай узнаем, всё ли у… нас в порядке.
Адриан улыбается, а Маринетт этой улыбкой хочется вскрыть себе вены.
С ними обоими врач репродуктолог разговаривает на интимные темы, спрашивает о том, как протекает их половая жизнь, хотя в целом выглядит вполне приличным человеком. Он одиннадцать раз — Маринетт считала — говорил о том, что такова его работа, и он лишь хочет им помочь, но все равно это выглядело как-то некорректно. После общего диалога их повели в разные лаборатории, чтобы взять необходимые для первого визита анализы крови и чего-то еще, и вот тогда Маринетт не на шутку начала нервничать.
