— Что рассказать? — спросила не на шутку перепуганная Аля.

Маринетт сглотнула, смахивая с щек горячие слезы.

— Я не смогу выйти за Адриана сегодня.

Аля прерывисто выдохнула, прикладывая пальцы к губам.

========== Глава VII. Молчи ==========

— Господи, Маринетт, пожалуйста, скажи, что ты пошутила. Скажи, что это неправда.

Аля мотала головой из стороны в сторону, не в состоянии переварить информацию, которую разом вывалила на нее за десять минут до выхода к алтарю лучшая подруга. Маринетт не прекращала всхлипывать, пока рассказывала ей все это, обнажая душу, и, когда закончила, Аля около минуты просто сидела с широко открытым ртом.

— Я сама не могу поверить, что такое со мной случилось. Я не могу… Понять, — сглотнула Маринетт, — как так получилось…

— Маринетт, как это?..

Впервые у одного из лучших журналистов столицы не было слов для ответа или вопроса. Судьба дарит неожиданные подарки каждый божий день. Аля облизнула губы, покачав головой.

— Как?.. Боже.

— Я не знаю, — зажмурилась на мгновение брюнетка, выдыхая через рот. — Не знаю, как. Я просто увидела его тогда и… все, — приложила Маринетт ладонь ко лбу.

Аля вскинула брови, до последнего рассчитывая, что подруга решила пошутить и довести тем самым Сезер до инфаркта.

— Любовь с первого взгляда? Как в фильмах Николаса Спаркса? Не смеши меня, — махнула рукой Аля, снова хватая со столика косметичку, чтобы исправить весь ужас, который был на лице невесты за несколько минут до выхода.

— Нет, — отрицательно покачала головой Маринетт, опустив глаза. — Нет, — повторила она. — Это случилось не сразу.

Маринетт помолчала. Сколько ей понадобилось времени, чтобы понять, как долго она ждала в своей жизни Габриэля? Сколько понадобилось времени, чтобы осознать всю глубину ситуации, в которую она вляпалась?

И Маринетт вспомнила, как столкнулась с ним в холле тем вечером. Вспомнила, как он посмотрел на нее. Как не протянул руку. Как привел ее в свой кабинет. Как они смотрели друг на друга свыше дозволенной нормы. И как ее будто пробило волной тока, когда он пожал ей руку на прощание.

Вспомнила, как неделю спать спокойно не могла. Как вся обыденность стала казаться ей серой и какой-то резкой. Как Адриан стал открываться для нее с новой, непривлекательной стороны. Как однажды она снова проснулась от беспокойного сна, потому что он был просто печкой, и, собравшись, ушла на берег Сены.

Вспомнила, как встретила Габриэля там. Как они перешли на «ты». И как он прикоснулся губами к ее щеке, когда надел на нее свое пальто, совершенно не беспокоясь о том, что сам может простыть или схватить пневмонию той осенней ночью.

Она вспомнила, как взволнованно он пришел к ней в кофейню и, лишив ее своим взглядом воздуха, напомнил про вечер. Помнила, как не дышала, стоя возле зеркала в платье, которое он прислал ей с курьером.

Помнила, как его руки снимали с нее это платье. Как его губы изучили той ночью каждый сантиметр ее тела. Как спальня освещалась огнями фейерверка, и как она хотела, чтобы это никогда не заканчивалось.

Она вспомнила все. Все, что было. И во что все это вылилось.

— Мне хватило недели, чтобы влюбиться, — помолчав, произнесла Маринетт, не высказывая сопротивлений, когда Аля начала поправлять ей макияж. — И трех дней, чтобы полюбить его на всю оставшуюся жизнь.

Аля убрала от лица подруги кисточку с пудрой и уселась на колени. Выждав паузу, Сезер рванула.

— Проклятье! — всплеснула она руками. — Тогда почему ты здесь? — Маринетт потерялась от такой резкой смены настроя подруги. — Почему ты сейчас сидишь тут, в свадебном платье, и собираешься выйти за того, кого не любишь?

— У меня нет выбора, — покачала она головой.

— Ой, да послушай ты себя, — нахмурилась Аля, стараясь вразумить подругу. — Выбор есть всегда. Вопрос лишь в том, как его сделать.

— Нет, Аля, — сжала в полосу губы Маринетт, с мольбой в глазах глядя на нее. — Ты не понимаешь, я должна…

— Тайм-аут, Королева Драмы! — вскочила на ноги Аля и потянула за собой Маринетт, усаживая ее на стулик, чтобы провести вразумительную беседу с этой девчонкой. — Кому ты чего должна?

Маринетт плюхнулась на стул, сжимая холодными влажными пальцами подол платья и посмотрела на отчего-то рассерженную подругу, которая возвышалась над ней с грозно опушенными на пояс руками.

— А-Адриану, — заикнувшись, произнесла пока еще Дюпэн-Чэн.

— Что именно? — требовала объяснений Сезер.

Маринетт задумалась, прикусив губу. А действительно. Что она ему должна?

— Свою… любовь?

— Вы оба ничего друг другу не должны. Вы обычная среднестатистическая пара. Причем, довольно странная, учитывая тот факт, что никто почти не знал до помолвки о ваших отношениях, и вы жили пять раз в неделю в твоей спальне.

Аля выжидающе смотрела на подругу, которая запустила мыслительный процесс, чуть нахмурившись и закусив губу.

— Ты счастлива с Адрианом? — нарушила молчание Аля.

Маринетт подняла глаза.

— Ни капли, — призналась она.

— Хочешь провести с ним остаток жизни?

— Скорее нет, чем да, — смягчила ответ Маринетт.

— Ты любишь его? — задала главный вопрос Аля.

Маринетт чуть нахмурилась, сделав паузу, и спросила это быстрее, чем подумала.

— Кого именно?

Аля тут же хмыкнула.

— Если бы ты любила Адриана, этого вопроса бы не было, — она видела, как металась меж двух огней подруга. Ну и вляпалась же она. — А теперь ответь на все мои три вопроса так, будто я спрашиваю про Габриэля.

Маринетт судорожно выдохнула.

— Да, да и да, — три раза кивнула она, собственноручно подписывая себе приговор. — Тысячу раз «да», — глотая безысходность, ответила она.

— Тогда какого черта ты все еще здесь?! — вскинула руки Аля. — Ваши с Адрианом бессмысленные долгосрочные отношения привели к неизбежному: к бытовухе и вынужденному этапу, который должен логически вытекать из таких отношений.

— Какому? — потерялась девушка.

Аля клацнула языком.

— Свадьбе, Маринетт, — почти взвыла Сезер. — Выключи идиотку. Адриан сделал это, потому что так надо, понимаешь? Насмотрелся на Курцбергов, и вот вам, пожалуйста. Да только эти двое любят друг друга до безумия, и брак для них — лучший исход; причина завести семью, пойти дальше. А для тебя — худший.

Сначала слова подруги показались Маринетт самой чертовски обжигающей и дрянной правдой, от которой она скрывалась сама несколько лет. И она уже хотела с ними согласиться, как вдруг невидимый барьер в душе девушки объявил тревогу.

— Да какая, к черту, разница, Аля?! — вскочила она с места, не позволяя Сезер нанести последний штрих в виде помады. — Я не могу с ним так поступить!

— А, ну конечно! — уже рычала Сезер. — Давай, жалей его и себя. Вперед и с песней. Выйди за него замуж, останься несчастной на всю оставшуюся жизнь и сходи с ума от безысходности, когда на Рождество и День Благодарения Габриэль будет приходить к вам в гости с кучей подарков для ваших детей, в которых видеть он будет совсем не отраду, а безнадежную, безумную тоску.

Сезер обессиленно выдохнула, с размахом бросив тушь в сумочку и опустив ладони на туалетный столик. Во всем этом чертовом круговороте была замешана Маринетт, но Аля никогда бы не позволила единственной лучшей подруге в одиночестве с этим разбираться.

Уж лучше кричать, бить посуду и ругаться. Но разобраться. Разобраться и найти выход.

— Постой, Аля…

Маринетт встала с места и медленно подошла со спины к ней, останавливаясь на расстоянии вытянутой руки. Дюпэн-Чэн нервно начала вертеть в руках кружево на оборке корсета.

— … ты пытаешься отговорить меня? Отговорить от брака с Адрианом?

Сезер развернулась на сто восемьдесят на каблуках к подруге и посмотрела на нее тем самым как-ты-порой-меня-бесишь взглядом.

— Нет, черт возьми, просто так распинаюсь, — закатила глаза Аля. — Подруга, я видела, какая ты была счастливая те две недели. Я же не спроста подумала, что ты беременна, — добавила она. — И я видела, как ты была несчастна все два месяца, пока шла подготовка к свадьбе. Я — журналист, если ты не забыла. И ты стала моей первой открытой книгой. Неужели ты правда думала, что я не смогу сложить два и два?!