Та кивнула:

– Он несся с сумасшедшей скоростью! – Взялась за виски: – Ах, зачем ты напомнил! Это было ужасно.

Ну да. Километров десять в час, наверное. А то и все двенадцать. Я сочувственно похлопал тян по плечу. Диана фыркнула.

Сидений в тележке оказалось два. Я охотно предложил усадить тян к себе на колени, но водитель был категоричен.

– Двоих посажу, – пыхнув дымом, объявил он, – третьего нет.

– Но нас трое!

– Так и вызывали бы на троих. Чем думали-то?

– Чем, чем… Забыла, – буркнула Диана. И призвала ещё одну тележку, в которую усадила меня.

Надежда прокатиться бок о бок с тян развеялась, как дым. Пришлось тащиться по серому городу, глядя на унылые серые улицы и сгорбленную серую спину непрерывно дымящего водителя, в гордом одиночестве.

В качестве утешения я вспоминал благословенный мир Кошачьего Е@лища и в красках представлял себе, как туда вернусь. В какой момент вырубился, не знаю. Когда водитель меня растолкал, кто я и где нахожусь, вспомнил не сразу.

Зато Диана, похоже, не дремала. Командовала бодро, глаза горели охотничьим азартом.

– Значит, так, – стоя у входа в серое многоэтажное, явно офисное здание, объявила она. – Говорить буду я, вы помалкивайте.

– Может, мы вообще не пойдем? – осторожно предложила тян. – Мне кажется, без нас ты лучше справишься.

– Один ты уже ходил, – напомнила Диана.

Тян обиженно закрутила хвостом.

– Залог успеха таких мероприятий – свидетели, – объявила Диана. – За мной!

Согласно доске-указателю, висящей у входа – она содержала названия обитающих в здании контор и номера этажей обитания, – нужный офис находился на седьмом этаже. Лифта в здании не было. Перил у обшарпанной лестницы – тоже.

– Как вы тут вообще живёте, – проворчал, обращаясь к тян, я.

– А я, между прочим, предлагал внизу подождать, – отозвалась она. И завистливо посмотрела вверх – туда, где, едва ступив на лестницу, со скоростью, приближенной к звуковой, скрылась Диана.

– Я, между прочим, не возражал, – пропыхтел я.

Мы обменялись печально-понимающими взглядами и поползли дальше. Лестничные пролёты казались бесконечными. Пока добрались до нужного этажа, я успел дважды пообещать себе, что возобновлю утренние пробежки. Пока, конечно, не очень ясно, где и как, но возобновлю.

Диану мы, поднявшись, увидели в конце тёмного коридора – свет в него лился сквозь пыльные окна, расположенные в торцах. Дополнительного освещения не было. Диана стояла перед одной из выходящих в коридор бесчисленных дверей. Она прислонилась к стене напротив, скрестив на груди руки. Выражения лица я в темноте не видел, но поза говорила сама за себя.

– Опоздали, – подтвердила мои предчувствия Диана, дождавшись, пока мы с тян приблизимся. И кивнула на дверь.

«Помещение свободно, – гласило пришпиленное к двери рукописное объявление. – По вопросам аренды обращаться…», – и цифро-буквенный номер.

– Переехали? – спросил я.

– Свалили от греха подальше, – буркнула Диана. – Ожидаемо, конечно, но я надеялась, успеем. Эх, ладно.

Я думал, что продолжением станет: «Идём отсюда», но вместо этого Диана согнула ногу в колене и коснулась каблука своего шикарного сапожка.

Высокий каблук знакомо выдвинулся. А в следующую секунду в руках у Дианы оказался гвоздь. Приличный такой, сантиметров семь в длину. Диана тычком о стену вернула каблук в исходное положение и крутанула шляпку гвоздя вокруг оси. По бокам металлического стержня выдвинулись тонкие пластины.

Я присвистнул. Тян, как ни странно, тоже:

– Что это?

– Пулемёт, – буркнула Диана. И вставила «гвоздь» в замочную скважину.

– Отмычка, – гордо, как будто сама её изготовила, объявила тян.

Я промолчал. Хотя, конечно, тоже догадался, кино про шпионов смотрел. Пара сдавленных ругательств, негромкий щелчок – и дверь открылась.

По состоянию офиса было понятно, что отсюда не переехали, а действительно сбежали, причём, очень быстро. Возможно, даже отстреливаясь на ходу.

Ящики обоих находящихся в помещении столов выдвинуты, по полу широкими веерами разлетелись листы серой бумаги с печатным текстом. Обитый кожей диван в углу тоже усыпан бумагами. Здоровенная пепельница в виде не то штурвала, не то колеса от телеги набита окурками, серые жалюзи на пыльном окне наполовину опущены – как будто их начали поднимать и бросили. О назначении странной машины размером с книжный шкаф, стоящей в углу, противоположном дивану, я мог только догадываться. В нашем мире такая с равной степенью вероятностью могла находиться в прачечной, пекарне или на метеостанции.

Диана, впрочем, игнорируя бумаги, первым делом устремилась к машине. Подвигала какие-то рычаги, покрутила верньеры и нажала ногой педаль внизу. Машина недовольно взревела и выплюнула из щели в боковой панели лист бумаги. Серый. Пустой.

Диана выругалась.

– Придётся повозиться, – сообщила нам. Обошла машину сзади и нырнула в её нутро. – Приберитесь тут, что ли, – донесся до нас приглушенный голос. – Вдруг чего полезное найдете?

Служивший в армии приятель рассказывал, что основной принцип, который неукоснительно соблюдает воинское начальство, гласит: личный состав должен быть занят. Неважно, чем, важно, чтобы постоянно. Ибо солдат, который ничем не занят, запросто может со скуки угнать танк, запустить ракету, повеситься, пристрелить кого-нибудь, привести бабу, начать читать книжку – в общем, найти для себя массу опасных неуставных занятий.

Сам я в армии не служил. Нет, не откосил и даже не пытался: завернули на медкомиссии. Да, так тоже бывает. Тем самым поставив, между прочим, жирный крест на моих планах – я-то собирался хотя бы год не заморачиваться своей судьбой от слова совсем… Щас! Отслоение глазной сетчатки – до медкомиссии я слов-то таких не знал и на зрение не жаловался, что и попытался объяснить. Слушать не стали. Посмотрели, как на придурка, и отправили оперироваться, тиснув в личном деле штамп «Не годен».

Насчёт Дианы я тоже сомневался, что служила в наших вооруженных силах, но армейскими принципами занятости определенно не брезговала. Посему задавать вопрос о необходимости уборки я не стал, а молча пошёл собирать с дивана разлетевшиеся бумаги. Тян присела на корточки на полу. Вид на неё открывался великолепный.

– Послушай, – спохватился я, – а как тебя зовут? – Неудобно, в самом деле – «тян» да «тян». Как неродные, прямо. – Меня – Константин. Костя.

Тян учтиво кивнула. Встала, подошла ко мне и протянула руку:

– Филеас Иммануил Камбервинч. Очень приятно.

Я обалдело подал ей руку и с не меньшим обалдением ощутил крепкое мужское пожатие. Диана из-за машины прыснула.

– Зови Мальвиной, – предложила она, – под цвет волос.

– У Мальвины были голубые волосы, – почему-то обиделся я.

– Я не собираюсь называться женским именем! – возмутилась тян.

И в этот момент в дверь постучали.

Диана вынырнула из-за машины, но сказать ничего не успела. Дожидаться «Войдите» тот, кто стоял в коридоре, не стал.

Дверь распахнулась и впустила серого парня моих лет, дымящего сигаретой.

– Здрасьте, – сказал парень, – я по объявлению. Это вы офис сдаёте?

Пауза висела недолго.

– Уже сдан, – быстро сообразила Диана. – Вот, порядок наводим, – и махнула рукой на нас с тян.

– Угу, – поддакнул я. Принял максимально деловой вид и сгрёб в кучу ближайший бумажный веер.

– Быстро вы, – расстроился парень. – А других свободных офисов нет?

– За те же деньги – нет, к сожалению. Только дорогие варианты остались.

– Вот гадство! – Парень ткнул окурок в пепельницу. Заметил, разглядывая ее: – Ишь ты, серое дерево! Кучеряво живёте.

– Не жалуемся, – настороженно подтвердила Диана.

– А вы уже и задаток взяли?

– Н-ну… – Диана замялась.

– Не взяли? – обрадовался парень. – Так, тогда известное дело – нет задатка, нет сделки! А я, между прочим, с наличными.