Окунь подобрался, наклонился ближе ко мне, прищурился сильнее. Наконец, как будто рассмотрев что-то в моем лице, он откинулся на спинку стула.

– Посмотри сам. Все данные уже у тебя.

Разумеется. Я достал телефон, несколько раз нажал на экран, добираясь до нужной папки, и постарался не измениться в лице. Несколько фотографий, короткая текстовая справка.

Через несколько минут меня затошнило.

Оказывается, подготовкой кадров управление все-таки занималось, по крайней мере, прикладывало к этому определенные усилия. Но каким способом. Судя по всему, это не было тренировкой, не было отбором самых лучших и не было традиционной спецназовской муштрой, через которую прошел я, – это было уничтожение. Новое слово в формировании войск, как бы иронично это ни звучало. Подготовка абсолютно покорных Окуню людей, не имеющих собственной воли, памяти, с выжженным инстинктом самосохранения.

Разве такое возможно? Как бы то ни было, Окунь и те люди в белых халатах, которые его окружали, изо всех сил старались достичь результатов в проекте, обозначенным лаконичным словом «Собственность». Очень точно, хоть раньше я никогда бы не подумал, что Окунь склонен к поэзии.

Кто эти люди с пустыми глазами на фотографиях, на вид – совсем мальчишки? И где они сейчас? Кто-нибудь из них выжил? Из тех людей, кто начинал подготовку одновременно со мной, до конца дошли далеко не все, а здесь процент «отбраковки» должен быть вовсе запредельно высок.

Во рту стало кисло.

– Ты понимаешь, что может случиться, если эти данные попадут не в те руки? – спросил Окунь.

Я кивнул, хотя точный прогноз дать не мог. Многое может случиться. Ничего хорошего для Окуня – это легко можно предположить.

– Фотографии, которые ты видишь, были украдены, – сказал он. – Мне нужно найти, кто это сделал. Для твоей компании открыты многие двери, добудь любую информацию. Все, что известно о краже, появится у тебя к вечеру.

Да что там искать. Я незаметно сглотнул.

Эти данные были у меня, уже полгода, и не только они. Огромный архив, охватывающий всю работу управления с момента создания и до настоящего момента. Терабайты, наполненные грязью и кровью, через которые Окунь шел к власти.

Вот только мне пришлось бы лечь в могилу, как какому-то сказочному герою, чтобы их использовать. Слишком глубоко я в этом увяз за двадцать лет, слишком много сделал такого, от чего отмыться не выйдет. Если это выплывет наружу – мне не жить, убьют или свои, или чужие.

Полгода назад я готов был умереть ради того, чтобы поймать и выпотрошить Окуня. Чтобы его уничтожить, это было бы моим последним и благим деянием, которым я надеялся искупить все то, что натворил до этого.

Но потом все изменилось, буквально за одну ночь.

Ужасно захотелось жить.

Глупое, неуместное, разбуженное обманом Андрея чувство. Его стоит удавить в зародыше, а Андрей… с ним нужно быть осторожнее. И уж точно не подпускать его на пушечный выстрел ни к каким документам. Да и к себе самому тоже, тогда сделать то, что я должен сделать будет намного проще.

Старая пластинка «Квин» играла на всю кухню. Замешивая тесто, я пытался подпевать, но не знал слов, так что выходило только невнятное мычание. Зато было весело, а еще – вкусно пахло корицей. И апельсинами. И клубникой, о ней я вспомнил в последнюю очередь. В открытую форточку просачивался запах сентябрьского дождя, где-то вдалеке громыхало.

И я чувствовал, что о чем-то забыл, но это было не так уж важно, потому что я помнил самое главное: лицо Никиты, то, что он взял меня на работу, что мы почти занялись сексом и что я наконец почувствовал его запах. Теперь я точно знал, где Никиту найти.

Мы будем каждый день видеться, а дальше – дело техники.

Я должен стать для него важным. Таким, чтобы он не смог без меня обойтись.

Чтобы доверял мне секреты. Чтобы не хотел отпускать.

Узнать о нем побольше, проникнуть во все его тайны хотелось неимоверно, хоть я сам для себя не мог объяснить, откуда взялось такое желание.

Я мечтал о том, что у нас получится быть вместе, и спустя полгода я буду готовить уже на нашей кухне и точно знать, какую начинку любит Никита. Он будет обнимать меня и лезть под руку, а я – ругаться и делать вид, что не доволен.

Такой картины, домашней и идиллической, хотелось больше всего на свете.

Наконец-то, впервые за много месяцев, я чувствовал, что все встало на свои места. Как будто без объятий Никиты, без его рук на своей коже и без его поцелуев я рассыпался, а сейчас стал целым и счастливым. Да. Очень, очень счастливым.

И очень, очень возбужденным, потому что кончить мы так и не успели.

Но я надеялся это исправить буквально завтра.

Входная дверь хлопнула, сестра зашелестела дождевиком, расправила зонт для просушки и наконец появилась в дверях кухни.

– М-м-м-м! Что за запахи! Ты снова печешь?

Я кивнул, сверяясь с рецептом из книги: наизусть я его, конечно, не помнил. Я бы и про книгу, которую вел уже несколько лет, забыл, если бы Люба ее не ставила на самое видное место в гостиной.

Она обняла меня со спины, прижалась всем телом, и мне пришлось выключить миксер, чтобы не забрызгать ее белковой пеной.

– Когда будет готово? – спросила Люба. Потянулась к столу и пальцем собрала немного крема с края миски. – Ты полгода не пек, рада, что ты наконец забыл того мудака и вспомнил о по-настоящему важных вещах. Посмотрим сериал? А мы съедим так много? Тут пирога на три.

К щекам прилила кровь.

– Это на работу. Но потом я отдельно приготовлю для тебя печенье, хочешь?

– В кофейню? – недоверчиво вздернула бровь она. – Зачем?

Лицу стало еще жарче.

– Нет. Помнишь, я рассказывал про то, что ходил на собеседование? Так вот, меня взяли. Буду секретарем.

Я ожидал, что Люба обрадуется, но она прищурилась.

– Тебя? Секретарем? Ты не шутишь? – недоверчивый тон неприятно царапнул.

– С чего бы мне шутить? – Я отвернулся и сделал вид, что проверяю, достаточно ли крем загустел.

– Какие у тебя обязанности? Что за компания? Ты уверен, что ничего не перепутал?

Я закусил губу. Я любил сестру и был ей благодарен, но… иногда ее забота только напоминала мне о том, какой я на самом деле неполноценный. Удивительно, но с Никитой я такого не чувствовал. С ним я чувствовал себя… желанным. Правильным. Я мог бы влюбиться в него только за счет того, кем себя ощущаю рядом с ним.

Люба, это компания «того мудака». У него большой член, ласковые руки, до одурения сексуальный голос и у меня будут особые обязанности. Да-да, те самые, о которых ты подумала. Так что вряд ли моя дырявая голова будет иметь значение.

Круто, правда?

Скорее бы.

– Да я толком не разобрался… – пробормотал я, залезая в шкафчик за новым пакетом муки. – Что-то связанное с охраной.

– Скинь мне название, – потребовала она. – Адрес, телефоны. Какой у тебя график работы? Энди, почему ты молчишь?

Раздался какой-то странный звук, в голове зашумело, я дернулся, как будто где-то внутри произошло короткое замыкание. Все вдруг стало белым, и мне пришлось моргнуть, чтобы из темноты снова выплыли очертания кухни.

Обернувшись, я скрестил руки на груди и тут же растерял весь боевой запал, увидев беспокойство на лице сестры и то, как она нервно крутит пальцами одну из кисточек, украшающих подол ее розового пончо.

– Я просто хочу, чтобы ты был в безопасности, братик, – произнесла Люба и улыбнулась.

Она подошла ближе, заглянула в глаза: на этот раз у нее были зеленые, как трава, линзы. На щеке красовалась переводная татуировка в форме розы.

– Знаю. – Я взял ее за руку, поцеловал тонкие пальцы и улыбнулся.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.