— Переждём мы ночь, а дальше что? — всё же девчонка слушается. Разувается, бредёт до узкой кровати. Хватается за одеяло и обматывается им. Судя по словам — зуб на зуб не попадает.

— Я предупредил начальника охраны, что если не отзвонюсь через двадцать четыре часа, значит, что-то случилось. Когда на связь не выйду — поедут искать. Машину увидят. И найдут.

Перед этим могут сами попасть в аварию, или застрять, но я молчу. Не обязательно ей об этом знать.

— Мне страшно, — резко выпаливает.

Хочется закатить глаза.

— Это не конец жизни, — успокаиваю. Смотрю на огонёк и горящие дрова.

На этом и замолкаем. Через двадцать минут чувствую исходящее из камина тепло. Пододвигаю слегка пыльный коврик к нему. Взмахиваю им, вытряхивая. Сам сажусь.

— Одеяло хватай и сюда иди, — кидаю через плечо. И невольно усмехаюсь. Сидит, трясётся, нос в одеяле прячет.

А сейчас резко подскакивает со своего места и семенит ко мне. Внезапно скидывает одеяло, накрывает мои плечи. И приземляется прямо на меня.

Нет, чтобы сесть мне между ног, эта дурочка садится мне на пах, обвивая своими ногами моё туловище. Скрещивает их на моей спине. А сама елозит на моём члене, поправляя на нас одеяло. Приходится одёрнуть его, схватиться ладонями и обнять Ди, чтобы быстрее согрелась.

Но эта чудачка обнимает меня. И утыкается холодным носом мне в шею. Вызывая злое шипение.

— Не шипи, — цокает. — Так теплее. Ты горячий.

— Нашла себе телогрейку, — фыркаю.

— Я сейчас согреюсь, и буду греть тебя.

— Как же это? — выгибаю бровь. Сразу не то, что нужно представляется.

Со-о-овсем не то.

— Дышать в шею тебе буду.

Для наглядности делает это.

Я мурашками покрываюсь.

А член уже колом стоит, утыкаясь ей между ног.

— Вот, кровь уже приливает, отлично, — шутит мне в шею. Сильнее прижимается.

А я рычу.

Испытание какое-то!

Я ж её сейчас трахну, несмотря на холод.

Но нет, терплю.

Вздыхаю её новый запах геля для душа. Нет. Ей мой идёт больше. Но и так она пахнет слаще любого цветка. Да меня один её аромат с ума сводит настолько, что я впервые кого-то так в жизни обнимаю.

Но держусь.

Полчаса. Час.

Понимаю, что жарко становится.

Комната маленькая — камин прогревает быстро.

А Ди уснула. Сопит мне в шею. Облизывается, мычит. А у меня тело всё затекает.

Решаю её на кровать перенести. Но только хочу встать — как она глаза распахивает и выпрямляется. Я от внезапности одеяло из рук выпускаю. И понимаю, что комната в доме неплохая. Не духота, не жара, но вполне нормально. Жить можно.

— Ой, уснула.

Мило потирает ладошкой глаза.

— Теплее стало?

— Очень, — кивает. — Но я согреться не могу.

Рука сама тянется вверх. Хватается за её волос.

— На кровать иди. Может, по полу немного тянет.

Хотя, я не чувствую. Дом стойкий.

— Не хочу, — мотает головой. Обнимает меня за шею и неловко взгляд отводит. — С тобой теплее.

Впервые такую Валевскую вижу. Не стерву, не язву. Не испуганную лань. А вот эту… Ласковую, Милую.

И опять на меня смотрит. Прожигает своими карими глазами, от которых все органы сводит.

И внезапно она подаётся вперёд. Впивается в мои губы поцелуем, запуская свой острый язычок в мой рот. Пытается вести, но я быстро перенимаю инициативу на себя, понимая, что её темп я не выдержу. Сразу. Слишком медленный. А мне хочется ещё. Её. Полностью и до дна.

Зря она это сделала.

Потому что я сбрасываю наше одеяло.

Опрокидываю её на коврик, задирая свитер до груди. Нависаю над ней и снова целую сладкие губы, ныряя ладонями ей под одежду.

А она и не против. Обвивает меня за шею, жарко целует, прикусывая мои губы и язык. Льнёт всем телом.

Зажигает меня сильнее. Магму по груди всю заставляет расплыться. И ещё сильнее её захотеть.

Рука сама скользит на её бедро. А другая — под свитер. Под тканевый лиф. Смыкаю два пальца на её соске и сильнее возбуждаюсь. Её грудь — личный афродизиак для меня. У неё и попа хороша, но её соски я готов кусать сутки напролёт.

На мгновение отрываюсь от Валевской и смотрю в затуманенные похотью глаза.

Я её не принуждал.

Она сама. Впервые. Без просьб и уговоров.

— Ты…

— Я не хочу с тобой сейчас говорить, — выдыхает мне в губы. — Мне холодно и я хочу согреться.

Она снова подаётся вперёд, дотрагивается своими манящими губами. И искусно заволакивает меня в свои сети.

Грани на этом стираются.

И я уже не замечаю, как избавляемся от одежды, и пребываю в это время в раю. Жарком, перед камином и на полу. Получая крышесносное удовольствие. От звонких стонов. Её рук на моей шее. И громких шлепков наших тел.

Валевсккая впервые отвечает так. Искренне, жарко, отдаваясь всем телом и душой.

Диана

С того момента в охотничьем домике минует два долгих месяца. За это время происходит много чего…

Арсанов взрывает два предприятия Славы, оставляя его без основного дохода. И попутно, внедряет в дом Волкова своего человека. Это было тяжело, учитывая, что у Славы нет новых людей. Только все проверенные.

Но нам повезло.

С помощью карты дома, которую я нарисовала — Иван, наш человек раскидывает по дому взрывчатку. Точнее, под домом. Чтобы в один момент, когда Волкова не будет в здании — взорвать его.

Весь его бизнес и остальное — не так важны, как его крепость.

Без своего коттеджа он как без рук. Ибо там — вся его оборона. А Арчи сказал правду. Он — трус.

И постоянно прячется там.

И подожмет хвост, стоит ему только увидеть старание наших трудов. И запаникует. Сделает осечку. И покажет себя всему миру. Конечно, и мне придётся сыграть свою роль, но… Пусть. Там всего лишь будет телефонный звонок. А если нет — секундная встреча.

Что до меня и наших отношений с Арчи…

Всё тяжело.

Особенно с того момента.

Я не знаю, что тогда подтолкнуло меня сделать это. Я так была благодарна ему… Что Лику удочерил. На тот момент думала, какой он хороший. Он был для меня всем. Спасителем. Богом. И от одного осознания того, что он сделал — в груди поднимался тайфун. Чувств. Которые раньше никогда не испытывала.

И в тот момент, когда он обнимал меня… Я пожелала его поблагодарить. Его захотела. Просто почувствовать, что это не сон. И он рядом. И я…

Мы блин, занялись сексом!

Обычным. Без всяких грязных слов. Без издевательств. Наоборот, С лаской, нежностью. Я до сих пор чувствую его язык на своих сосках. Их покалывает, как и низ живота постоянно. Когда его вижу.

Что он делал со мной… Там, возле камина. Осыпал кожу поцелуями. Терзал тело. И входил так, что перед глазами были только звёздочки.

А в животе… Бабочки.

Мне так понравилось…

Что я хотела остаться в том доме. Но нас нашли на следующий день. Как Арчи и сказал — его люди начали его искать. Метель к утру поутихла и за нами приехали.

И с того дня я хотела ещё. Опять испытать ту нежность. А потом большее. Мне не хватало эмоций. Не хватало грубостей, его рук на своих бёдрах.

Но он не просил. Не брал. Ничего не делал. Даже когда я выходила из комнаты в одной майке на голое тело. Либо мокрая, с затвердевшими сосками. Или же в откровенном виде, получая от Евы красноречивые слова в виде «путаны».

И я правда чувствовала себя ей. Но первая делать шаг не хотела.

Точнее, не решалась.

Страшно. Я впервые такое почувствовала. Странную тягу. Зависимость.

Я боюсь сама себя и своих чувств.

Которые с каждым днём становились сильнее.

Раз в две недели он возил меня к Лике. Чаще не получалось. Покупал ей подарки. И давал нам ровно сутки. А потом мы опять ехали по той самой дороге. И каждый раз, проезжая мимо того дома…

Я желала, чтобы с нами приключилось всё вновь.

Странное чувство.