— С чего я должен это делать?

— Я-я… — заикаюсь, прикрываю глаза не знаю что ответить.

— Вот и молчи. Принимай, кхм, награду за твою послушность. Раз уж я могу не могу вставить в тебя — берегу свою игрушку от сколов и трещин, буду искушать и смотреть как ты кончаешь.

Как же я благодарна, что перегородка между нами и водителем сейчас поднята!

Иначе я бы задохнулась от смущения!

— А можно мне другую награду? — всхлипываю, когда комок нервов посылает тот самый импульс вниз живота. Где становится тепло. Очень-очень.

— Наглеешь.

И снова кусает.

— Здесь я выбираю приз.

Арчи внезапно отстраняется, отпускает мои руки. А я вновь стреляю в него слегка затуманенным взглядом. На меня сейчас так стресс влияет? Возбуждение накатывает волной. От одних только поцелуев и покусываний.

Поэтому не останавливаю Арсанова, когда он хватается ладонями за край колготок. Есть ли смысл? Он быстрее меня в окно выкинет, чем послушает.

И я не сопротивляюсь.

Выжидающе смотрю на то, как парень рвёт многострадальный капрон.

Арчи

Ладони сами превращаются в кулаки, сжимаясь от того, что вижу.

Я даже чуть не срываюсь места, чтобы забрать девчонку из этой комнаты. Но только разворачиваюсь, когда Волков пригвождает рыжую к столу, как меня останавливает Стас.

— У тебя биполярка? — насмехается. — Сначала сам соглашаешься на всё это. Даже в полицию приходишь. А сейчас хочешь всё разрушить? Бить начнёт — тогда остановим.

Я стискиваю зубы. Слышу их скрип и останавливаюсь. С нетерпением смотрю на то, Как Слава открывает губы и что-то говорит Диане. Та только плачет, что-то кричит. Я не слышу. Комната эта специальная. Чтобы диалоги чужие не проскальзывали. Условие Волкова.

Я согласился. Не вижу проблемы.

Но отчего-то мне хочется услышать, что он говорит ей. Раз она роняет слёзы. Дрожит как оленёнок перед охотником с ружьём, что целится в неё. И это, сука, мне не нравится.

С каких пор жалость появилась? Пришла откуда не ждали.

Увидел ее, перед тем как она в эту комнату зашла, и почувствовал укол вины.

Я! Укол вины! У Арсановых это чувство автоматом отрубается при рождении. Настройками не предусмотрено.

Но она боялась. Жутко. Я никогда не видел такой тревоги, страха. Хотя столько людей видел по жизни. Мёртвых. И живых, что умоляли о пощаде.

Я не люблю убивать. Делаю это редко. Очень. Только когда настроение плохое.

Но без повода — никогда.

Но услышав и увидев её тело, покрытое в некоторых местах шрамами… Познал такую злость, которую никогда не чувствовал. И убивать захотел. Её в том числе. За то, что чувство это вообще пробудила.

У неё много шрамов. Видимых — четыре. Но есть те, которые бледные-бледные. Не присматриваясь — не заметишь. Но стоит провести рукой — на нежной коже ощущаются рубцы и впадины.

Везде. Даже во внутренней части бедра.

У меня было много времени рассмотреть её. Особенно там. В кровати. Я видел всё. И это даже вызвало жалость.

Следовало проигнорировать просьбу Волкова. Но я этого не сделал. Понял, что жертвую своим планом и прихотями. Всё не так.

Сейчас он должен ощупать её, вызвать истерику. Понять, что она уже не целка. Разозлиться. И поторопиться.

Но я не ожидаю того, что он делает. Душит ту, которой одержим. Именно одержим. Я

долго узнавал, копал инфу на эту девицу. Был в курсе, в каких отношениях они находятся.

Хотя стоит ли удивляться этому, когда я видел те рубцы? Нет.

Но меня злобой охватывает.

И я не выдерживаю. Срываюсь с места, открываю двери соседней комнаты, влетаю в переговорную. Оттаскиваю мужика от Валевской и пригвождаю того к стене.

Взбесил!

И у нас был уговор. Он её не трогает. Она не нужна мне мертвая. Живая — да. И желательно с желанием жить и идти против Волкова.

Пришходиться вмешаться.

Именно поэтому теперь сажаю её в машину и наблюдаю за тем, как она трясётся в углу.

Я просто представил на её месте Еву. Ту, ради которой всё это делаю.

Они чем-то похожи между собой. Обе натерпелись от своих бывших.

И это, сука мне дико не нравится.

Поэтому хватаю девчонку за ногу и опрокидываю на сиденье.

Есть у меня один действенный метод как избавиться от негатива и прийти в себя. Секс. Возбуждение. Похоть. Они заволакивают сознание, отключают мозг.

Даже у таких сучек, как Диана.

Пусть уж лучше ненавидит меня, чем ноет там, в углу.

Да и мне самому нравится. Её тело. Её ненавистные взгляды. Поведение. Дерзкий язык.

Она — всего лишь замена. Не более.

Но мне и ахуенно.

Нравится её большая грудь, вздымающаяся от учащённого дыхания. Розовые соски, что твердеют от одного движения языком.

Она хоть и борется, но всего лишь девушка.

И инстинкты у неё такие же. Как и желания.

Рву на ней колготки.

Сука, уже в который раз. Разорюсь скоро на них.

И снова смотрю в эти карие, прожигающие глаза. И усмехаюсь. Мне нравится её взгляд. Цепкий, метающий молнии и обещающий одно. Она меня убьёт. Ну, это если в её мыслях. На деле же… У неё ничего не выйдет.

— Ты должен мне новые.

И опять уголки губ дёргаются в улыбке.

— Лучше чулки.

Их хотя бы рвать не надо.

Хватаюсь за край трусов и слышу громкий вскрик:

— Хотя бы их оставь!

— Мы играем по моим правилам.

Я оттягиваю их, резко срываю. Взгляд падает на розовые губки. Ненавижу волосы. Потому что не дают глаз порадовать. А у Валевской есть на что посмотреть. Красивая. Симметричная. Как я люблю.

Протягиваю ей свою ладонь к лицу. Опускаю два пальца на её пухлые губы.

— Открывай, — отдаю приказ.

А Диана сопротивляется.

Я понял, что мне в ней нравится. Она — отбитая. Напрочь. Идёт против меня, видя, что я убивал. На её глазах. И всё равно не слушается.

Но несмотря на это позволяет проникнуть в её рот двумя пальцами и смочить их в её слюне.

Вытаскиваю, но она не даёт. Сцепляет на них зубы, покусывает, словно заигрывая.

— Кошка выпустила зубы, да?

Ей явно не хватает ошейника. Жалко, он остался дома.

Или нет.

В нём бы я её трахнул, даже не наплевав на то, что у неё всё болит.

— Отпускай.

Она слушается приказа. Выпускает мои пальцы изо рта, которыми скольжу по её губам. Поднимаю в воздух, образуя тонкую нитку, что тут же обрывается.

А ладонь сама приземляется на её промежность.

Смотрю в затуманенные глаза.

И всё же — эта девушка в возбуждённом состоянии становится слишком хрупкой. И уязвимой. И это заводит. Поднимает член в трусах, теперь утыкающийся в ткань плотных брюк.

Размазываю слюну по её складкам. Смачиваю вход.

И довольно улыбаюсь, когда девчонка прикусывает пухлую и розовую губу. Вытягивается, прикрывает глаза.

Нравится ей. И уже не ревёт.

Несмотря на свой характер, отторжение и ненависть — она согласна.

— Ты точно уверена, что теперь хочешь изменить свой приз? — усмехаюсь и вхожу в неё одним пальцем.

Диана

Арчи входит в меня одним пальцем, размазывает слюну по входу. И большим пальцем потираем отзывчивый клитор. Свожу ноги вместе, но парень не даёт мне этого сделать. Раздвигает колени. Учащает движения, от которых тепло разлетается по всем уголкам тела. Затрагивает все нервные окончания, покалывающие от одной ласки.

Закусываю губу. Не хочу ему показывать, что от него у меня такие… Ощущения. Но я чувствую, как всё вокруг начинает плыть. С каждым его движением. Толчком внутрь.

Входит уже свободнее. И я не удивлюсь.

Мне омерзительно, но в то же время… Хорошо.

— Ты когда возбуждаешься, становишься довольно-таки милой, — делает комплимент. Тихо так, выжидающе.

А я его игнорирую. Только сильнее выгибаюсь, матерю его и хочу поскорее, чтобы это закончилось.