Я надеялась, что именно поэтому он не убьёт меня. Там же люди будут. Брат, Влада.

А тут…

Рано, чёрт!

— Да, особенно не в том, что я тебе сказал купить.

Я оборачиваюсь к нему и смело встречаюсь с ним взглядом.

— Его купила я, — говорю прямо. — На твои деньги. Но оно того стоит.

Я не кручусь и не демонстрирую ему всё красоту. Что этому сухарю? Даже в платьях не смыслит.

Арсанов внезапно отрывается плечом от косяка и делает несколько шагов. Приближается, поднимает ладонь. А я неосознанно зависаю. Перед глазами образ Славы, который поднимает на меня руку. Точно также. И жёстко, хлёстко бьёт.

Я зажмуриваюсь, но удара не следует.

Только пальцы на подбородке. Арчи слегка поднимает его вверх. Я даже на каблуках перед ним мелкая.

— Глаза открой.

Я нерешительно делаю это. Зачем злить и так злого человека?

Заглядываю неуверенно в голубые глаза. Мельком. И тут же и отвожу взгляд вниз.

Не могу смотреть на него.

— Ты думала я тебя ударю? — почему эти слова звучат так настойчиво и недовольно? А тишина затягивается. Я не тороплюсь отвечать на его вопрос, и это явно не нравится Арчи. — Отвечай.

— Да, — хмыкаю.

— За что? — да что же он ко мне пристал?

— За платье.

— Странно бить тебя за платье.

— Да кто ж тебя знает, — прикрываю глаза. Но опять он дёргает меня за подбородок. — Не послушалась же. Против пошла.

— Да, — соглашается чересчур спокойно. Ох ж эта буря перед затишьем! — Но за непослушание я по-другому наказываю.

Зря я это затеяла.

Потому что Арсанов и правда собирается наказать меня за мою оплошность. Опускает руку на мою талию и дёргает за собой. К столу. К которому поворачивает лицом рукой. И одним движением ладони на моей спине пригвождает к столу.

— У нас церемония через десять минут! — пытаюсь вразумить его.

— Успеем, — доносится лаконично. Чувствую, как многочисленные слои платья перестают накрывать попу. От кондиционера становится прохладно. А вот голову накрывает ворох из ткани.

И мне кажется бороться с ним бесполезно, если он что-то задумал.

Лёгкий шлепок летит по заднице, и я закусываю губу.

— А если кто-то зайдёт? — делаю ещё одну попытку. Только бы потом не встречаться с Ликой в таком вот состоянии. Вообще перед всеми. Стоять перед толпой и знать, что ты вся потная и мокрая между ног — противно.

— Я закрыл дверь.

Понятно. С самого начала это задумал. А платье всего лишь предлог.

Арчи внезапно срывает на мне трусики, и я разочарованно постанываю:

— У меня нет запасных.

Но, кажется, для него это не проблема:

— Пойдёшь без них. Платье позволяет тебе прикрыть все твои нежные места.

Хватается ладонями за мои ягодицы.

— Ноги раздвинь.

Я трусь щекой о стол, но делаю, как он хочет.

— Сделаешь это — и первой брачной ночи не будет, — кидаю угрозу.

— Да? И что же ты сделаешь? — мнёт разгорячённую кожу. Касается пальцами меня между ног и пару раз кружит над клитором пальцами, пробуждая словно ото сна все нервные окончания.

— Убью себя, — отчего-то проговариваю. Не всерьёз. Но мои слова Арсанов воспринимает чересчур серьёзно. Настолько, что хватает меня за рыжие волосы. И тянет за них, запрокидывая мою голову назад.

Я морщусь от болезненных ощущений и чувствую, как его горячий и твёрдый член уже готов войти в меня. Когда только успел расстегнуть ширинку?

— Что ты сделаешь? — наклоняется и шипит мне на ухо.

— Я пошутила, — выдыхаю. Страх пронизывает с головы до пят.

— Пошутила? — спрашивает осторожно.

— Неудачно, — сглатываю.

— Очень, — язвит.

И резко входит. Пронизывает моё тело одним ударом, входя на полную длину.

Я распахиваю рот и выгибаюсь, отстраняясь. Вгоняю ногти в деревянный стол и вся сжимаюсь от новых, но в то же время старых ощущений.

Сейчас всё по-другому. Тогда было больно. А сейчас… Не знаю.

Но я стараюсь отстраниться. Арчи не даёт этого сделать. Одной рукой поддерживает мой таз и начинает двигаться. Рывками, мощными ударами, от которых летят искры в глазах.

Я не сильно была возбуждена. Вообще нет. Но сейчас что-то чувствую. От этого лёгкого скольжения между ног. Я не возбуждена. Нет. Не мокрая. Ничерта.

Тогда почему он так свободно двигается во мне? Вколачивает в меня свой член. Зло. Яростно. Злясь на меня. Потому что ослушалась.

И я это понимаю.

Хотела человека перед собой? Получи и распишись.

Я приоткрываю рот и выпускаю первый стон удовольствия.

Грязные действия, беспощадные рывки и я возбуждаюсь. От этой грязи, пошлости. И начинаю ненавидеть себя. Я слабая. И бесхребетная. Раз позволяю собой так пользоваться. Но мне, чёрт, нравится. Когда он затрагивает все чувствительные точки и не даёт даже передохнуть.

Вырывает из моего рта грязные стоны, которые пытаюсь заглушить плотно сжатыми зубами и губами.

Но вместо стонов раздаются довольные мычания.

И я чувствую, как теку. Вот так низко, порочно. От трения сосков о грубую ткань платья. От того, что скольжу лицом о чистую поверхность стола. И от толчков, схожих на грубые удары, которые выбивают из меня весь воздух и мозги.

Волосы снова натягиваются и я выгибаюсь. Только потому что он так хочет.

Арсанов останавливается, оставаясь во мне на полной длине. Чувствую его яйца, дотрагивающиеся до моих складок. И как длинный член упирается в матку. Чёрт, как это больно и приятно одновременно.

— Что ты там сказала, напомни мне. Убьёшь себя? — слегка задыхается.

— Я пошутила, — проговариваю снова. Как в бреду. Оголяюсь словно нерв, до которого он дотрагивается. Специально. Зля меня и раздражая. — Я больше так не буду.

— Не будешь, конечно, — проговаривает с какой-то язвительностью.

Выпрямляется и снова натягивает мои волосы. И пять прогибаюсь в спине.

— Какая у меня тут грациозная кошечка на столе, — делает толчок.

А мне плевать. Хоть пусть буду черепахой.

Я хочу кончить. Эгоистично, да. Но я просто хочу словить ту эйфорию. Слабость.

Почувствовать как коленки дрожат. Как сокращаются стенки лона от оргазма.

И мне хватает несколько пронзительных ударов.

Я закатываю глаза и задыхаюсь под грязные шлепки. От того, как истекаю перед собственной свадьбой.

Но мне пофиг.

Я рассыпаюсь. Вот так. Бьюсь на части. И умираю под выстрелом между ног.

И я бы насладилась этим моментом и дальше, но…

Арсанов останавливается. Выходит из меня. И я чувствую, как из меня что-то вытекает.

Какого хера?

Я резко поднимаюсь, упираюсь попой в его всё ещё напряжённый член и паникую.

— Ты что сделал?

По ногам течёт его сперма. Я поднимаю платье и смотрю за белой жидкостью, капающей на пол. Всего пару капель, но и так понимаю, что он натворил.

— Ты больной? — выдыхаю. — Ты в меня кончил, придурок!

Но он не отвечает. Отстраняется.

Слышится звук застёгивающейся ширинки.

— Будем считать, что трусики были за выходку с платьем, а кончил я в тебя… — он говорит это так легко, будто ничего не произошло! — Чтобы выбирала шутки.

И всё.

Я оборачиваюсь к нему и вижу уже отдаляющуюся спину.

— Приводи себя в порядок. Скоро начнётся церемония.

Я стою растрёпанная посреди комнаты. Причёска, о которой я забыла — разрушена. Я растрёпана не только в голове. Внешний вид — дерьмо. По внутренней стороне бедра продолжает течь его семя.

А в душе раздрай.

Как теперь достать таблетку? И как выйти в таком виде в свет? Учитывая, что судя по толпе в окне… Там людей не меньше двух ста. Дохера репортёров, подруга, и маленькая сестра. Перед которой мне теперь будет даже неловко говорить.

— Падла, — кидаю ему в спину.

Но жаль, что он уже вышел и не слышит моих слов, оставляя меня одну. Растрёпанную, в непотребном виде, но зато удовлетворённую.

Я поднимаю порванные трусы и под проклятья, льющиеся изо рта, надеваю их, подвязывая сбоку. Перед этим протираюсь салфетками и думаю, как отомстить Арсанову. Сказать «нет» на алтаре? Тогда я сделаю хуже себе.