— А если я не пойду к нему? — выпаливаю, вспоминая наш разговор.

— Но ты же не можешь этого не сделать, — усмехается, отрываясь. Хватает мои ноги и прижимает к груди. — Мы же партнёры, так ведь?

Почему последние слова звучат с такой издёвкой?

— Это будет завтра. Обсудим всё потом.

Его палец опускается мне между ног. Кружит возле отверстия, посылает волну жара с головы до ног.

И с лёгкостью входит в меня. Добавляет второй палец.

А грудную клетку будто стискивают тисками. Не дают дышать.

— Сейчас у нас занятие повеселее. Он был в тебе пальцами?

Я прикрываю от странных ощущений глаза. И нервно выдыхаю:

— Да.

— И отчего не трахнул? Знаешь, Али тогда сказал правду… Рыженькие девушки красивые. Молочно-розовые киски смотрятся так, что хочется постоянно трогать.

Как это грязно звучит! Хоть бы постеснялся… Хотя, кого?

Он слегка ускоряется внутри меня. Делает круговые движения, от которых вытягиваюсь назад. Хочу отстраниться, закончить эту муку. Дотронуться до чувствительного комка нервов пальцами, и сделать себе хорошо.

Никогда не думала, что с мужчиной мне будет приятно. Вообще что-либо. Даже чувствовать. Особенно с Арсановым.

— Ждал… — закусываю губу, чтобы не простонать в голос. Не дождётся. — Своего дня рождения. Оно у него…

— Завтра.

Я киваю. Не знаю, видит ли он это или нет, но не могу сказать и слова. Концентрируюсь только на его умелых руках. Который заставляют выгибаться, тяжело дышать и испытывать эти феерические ощущения.

Ровно год назад я и сбежала. А он так и не дождался своего подарка.

— Зря, — Арчи резко останавливает. Из-за чего я не выдерживаю. С губ слетает стон разочарования.

И я ругаю себя за это. Потому что это — слабость. Зависимость. От его движений. Которыми он дарит мне искры перед глазами.

Слышу как Арсанов встаёт с кровати. Открывает тумбочку. А я слежу за этим. Ожидая своей участи.

Ошейник достаёт. Тот самый. Который на мне был.

А я не помню как он с шеи пропал. Я сама сняла его? Или… Нет? Я тогда так перенервничала, что ничего и не помню толком.

Но уже без разницы.

Арчи снова возвращается на место. А я поднимаюсь. Чтобы он не видел меня ТАМ. Это слишком низко и смущающее лежать перед ним с распростёртой, мать его, душой. Точнее, ногами.

— Зачем это? — слежу за его руками. За пальцами, сжимающими кожу.

— Понял, чего тебе не хватает. Для полноценной кошки.

Он снова оказывается возле меня. Встаёт на колени, но я всё равно поднимаю голову и смотрю на него…

Удивлённо. И… С надеждой? Чтобы не надевал его. Не унижал. Не показывал моё место. Игрушки. Рабыни. Или обычной кошки с улицы. Побитой, израненной. Которую пинают даже тут.

Он подносит его к моей шее. Звон металла зажигает ту самую сжирающую меня тревогу.

— Когда у кошки есть ошейник, у неё есть хозяин, — гремят его слова.

С которыми я не соглашаюсь.

Внезапно, сама не понимая как, поднимаю руку. Выбиваю ошейник из его пальцев. Перехватываю кожаный ремешок с замками и обхватываю тело Арсанова руками. Валю набок и сажусь на него сверху.

Непривычно. И страшно.

Но именно страх и обид сейчас движут мной.

Наклоняюсь к нему на автомате. Впиваюсь губами в его губы и ёрзаю на его члене. Распаляю сильнее, пока ловкие руки без стеснения надевают ошейник на мужчину.

Я усмехаюсь ему прямо в губы. Внутри зарождаются довольный вопль победы.

Но хватка на талии, которую он заключил в плен, усиливается.

А я отрываюсь. Затягиваю ремень его шее сильнее. Но не вдеваю в петли — не успеваю. Но придушить его — вполне.

И от этого не могу брать улыбку с лица.

— У меня нет хозяина, — говорю ему с вызовом. Смотрю в полыхающие голубые глаза. От которых идёт секундное удивление, растерянность.

Но Арсанов ничего не предпринимает. Только сильнее сжимает мою талию. Оставляет на ней в наказание синяки.

Не вижу злобы в его глазах. Нет. Только азарт. Предвкушение. И яркий огонь, от которого зажигаюсь я. А не он.

Думала ли я, что когда-нибудь буду сидеть сверху на своём враге и тереться об него причинным местом, только бы задобрить? Чувствовать над ним мнимую власть?

— Но и у котов они бывают, — проговариваю.

— У тебя ловкие руки, — вроде и хвалит, но пугает одновременно. У него появляется адский прищур. И меня в дрожь бросает. Перестаралась?

Но меня он игнорирует.

— Я воровала, — признаюсь честно. Зарабатывала на квартиру. Но это не так просто. А потом ещё обеспечить всем, чем нужно. Приходилось марать руки. — Поэтому сноровка ещё ост…

Я не договариваю. Внезапно лечу вбок и утыкаюсь лопатками в мягкую кровать. Ошейник вылетает из пальцев, и я не замечаю, как Арчи сдирает его с себя. С такой же улыбкой, с которой я смотрела на него всего секунду назад.

— И как ты только не попалась с такой-то силой? — издевается. — Ах, да. Попалась. Ты же теперь здесь. Но мне он не идёт. А вот тебе — да.

Он снова тянется ко мне своими руками. Быстро и ловко обхватывает кожей мою шею и застегает. На замок. Несмотря на то, что мешаю ему руками. Мне не нравится быть под чьей-то властью.

И сейчас я оказываюсь под Арчи.

И мне это жуть как не нравится.

Особенно его взгляд. Скользит им по телу. Касается, травмирует, даже не касаясь. Останавливается на животе. Я неосознанно прикрываю один из шрамов рукой.

— Да, такой вид мне нравится намного больше, — хмыкает. И правда нравится. Вижу по довольным глазам. — В следующий раз, когда вдруг захочешь задобрить меня — надевай его. У тебя получится.

Я молчу.

В жизни такого никогда не сделаю.

— Даже если я попрошу тебя в нём отменить встречу с Волковым?

Его взгляд ожесточается. Скулы становятся острее, как и взгляд. Тот словно режет. И я понимаю — зря сказала.

Поджимаю губу и чувствую, как Арчи хватает меня за талию. Переворачивает на живот. Проводит ладонями по ягодицам. Я сжимаюсь. Мне не по себе.

— Нет.

Этого ответа мне хватает, чтобы прикрыть глаза. И испугаться рук, что лезут под мой живот. Проходятся по лобку, а потом слегка обвивают бёдра, дёргая на себя.

И снова я в той унизительной позе. Когда он сзади. А я упираюсь ладонями в простынь. Трусь грудью о кровать. Задираю попу.

И чувствую, как сердце громко грохочет в груди.

Я вроде и хочу… Но не с ним. Точнее… К этому жару во всём теле он, конечно, причастен, но…

Я запуталась.

И не пытаюсь сказать ему, чтобы убрал от меня руки, когда снова водит между складок своими пальцами. Играется, накаляет сильнее. И заставляет задохнуться от нескольких движений у входа.

Слышится звук расстёгиваемой ширинки.

А я сжимаюсь всё. Когда представлю, что тот член, что пугает своими размерами даже под тканью сейчас войдёт в меня.

И я стараюсь абстрагироваться. Разве не это наше условие сделки? Я даю ему секс, информацию и победу над Волковым. А он взамен делает мою жизнь свободной.

— Что, сегодня без «на колени и отсоси мне»? — нахожу в себе силы и язвлю. Да у нас же разнообразие!

— Зачем? — спрашивает так, будто я недавно озвучила какую-то ересь.

Я округляю вмиг глаза. Чувствую горячую плоть, что скользит к входу. И это уже не пальцы. Те были намного тоньше, чем то, что сейчас тычется мне между ног. Утыкается к отверстию.

— Если сегодня у меня есть твоя киска.

Он дёргает меня за ягодицы на себя.

От этого я резко встаю на руки и выпускаю тихие хрипы из горла.

— Больно, — жалобно скулю.

— Я вошёл наполовину, — раздаётся раздражённо. Он толкается ещё. Вперёд. Скользит во мне как нож по маслу. А мне отчего-то не до кайфа. Не до оргазма, который испытала в первый раз в машине. Вообще не до чего. Закусываю губу и сдерживаю слёзы.

Да ладно, плакать из-за такой херни, Ди, ты серьёзно?

Я шмыгаю носом.

— Расслабься и тогда больно не будет, — шипит за спиной Арчи.

И я стараюсь. Расслабляюсь. Представляю ласку, которую он делал до этого. Как играл своими пальцами с моим клитором. И вновь внизу живота распространяется магма.