Московский же летописец отмечает и другие таланты Аристотеля:
«Тое же весны, месяца марта 26 на велик день пришел из Риму посол к великому князю Семен Толбузин, а привел с собою мастера муроля, кои ставит церкви и полаты, Аристотеля именем, тако же и пушечник той нарочит лити их и бити ими, и колоколы и иное все лити хитр велми».62
23 марта 1475 года в Крым отправляется второй русский посол Алексей Иванович Старков. Он везёт несколько проектов новых договорных грамот с ханом Менгли-Гиреем. Договор «другу другом быти, а недругу недругом быти» заключён, назвались братьями, но этого для настоящего союза недостаточно. Возникла проблема. Менгли-Гирей хочет, чтобы Иоанн III заключил с ним союз против главного врага Крыма – хана Большой Орды Ахмата, чтобы порвал с ним все отношения и прекратил ссылаться послами. Просит военной поддержки Москвы в случае нашествия хана Ахмата на Крым. Иоанн готов выполнить эти условия, но взамен требует, чтобы и Менгли-Гирей сделал то же самое по отношению к главному врагу Москвы, захватившему в годы лихолетья многие русские земли – королю Казимиру. Хан в затруднении, ибо Литва когда-то помогла его отцу укрепиться на крымском престоле, с ней продолжают поддерживаться добрососедские отношения, а главное, этот союзник регулярно платит Менгли-Гирею определенные «поминки» – дань. Иоанн парирует, что и у него теперь неплохие отношения с Большой Ордой, и что «осподари наши великии князи от отцов и от дед и от прадед слали своих послов к прежним царем к ординским, а они своих послов посылали к великим князем».63
Старкову предстояло утрясти все эти проблемы и добиться от Менгли-Гирея нужных условий союза против короля Казимира. Кроме того, Иоанн требует от хана, чтобы тот повлиял на своих подчиненных в Крыму, куда с древних времён ездили торговать русские купцы. С утверждением там татарского, а позже и турецкого влияния, Крым, в том числе и захваченная турками Кафа, теряют признаки цивилизованного рынка, «гостей» там все чаще грабят, заставляют трудиться на общественных работах, на строительстве стен и укреплений, случается, хватают в плен, продают на невольничьих рынках в Турции. Иоанн требует вернуть награбленное имущество, грозит не пускать на Русь татарских купцов, взыскать награбленное с них, ведёт переговоры по этому вопросу не только с Менгли-Гиреем, но и с кафинскими властями.
«Князь велики Иван Васильевич всея Русии повествует: <…> что есте посла моего Прокофия погрбили, товару и животов на многое рублев есте взяли, и яз вам о том приказывал, чтобы есте то взятое нашим людем отдали. А не отдадите того нашим людем, ино бы вам ведомо было: мне вам того не заложити, велети ми на ваших людех того искати».64
Старков получает также задание подробнее узнать о предложенной сыну Иоанна невесте из Мангупа – дочери Мангупского князя Исайки, о том, какое за ней предлагается приданое.
Посольство Старкова постигла великая неудача. Уже в Крыму оно попало в большую передрягу: внезапно Крым захватил хан Большой Орды Ахмат, поставив там нового царя – Зенебека. Менгли-Гирей бежал сначала к грекам на юг полуострова, скорее всего в Кафу, нынешнюю Феодосию, затем был схвачен турками и, в конце концов, оказался в плену у турецкого султана в Константинополе. Русское посольство захватили в плен и ограбили ордынские татары. Самом Старков смог убежать в Москву. Удалось ему также сохранить и грамоту Менгли-Гирея о союзе против «твоего недруга Короля».
После всех передряг в Крыму, там вновь вернётся к власти хан Менгли-Гирей. Он станет правителем Крыма, признав вассальную зависимость от турецкого султана. Союз с ним Иоанна будет восстановлен.
Османская империя продолжает покорять и присоединять к своей империи новые христианские земли: «Султан Махмед II завоевал слабое греческое Трапезунтское царство и все малоазиатские эмираты. Его войска захватили генуэзские колонии в Крыму с важнейшим торговым городом Кафой, – нынешняя Феодосия, – и подчинили Турции Крымское ханство».65
«В лето 6983. <…> Того же лета Туркове взяша Кафоу и гостей Московскых много побиша, а иных поймаша и иных пограбив на окуп подаваша, Азигириеву Орду, Крым и Перекоп осадиша [дань даватии] и посадиша оу них меньшаго сына Азигириева Менгидирея, а два брата его, Азигиреевых же детех, оубежаша. А приходили воеводы, а царь сам не был».66
«В том же году я нашел писание Афанасия Никитина».67
Тверской купец Афанасий Никитин, первый русский писатель – путешественник в Индию и другие страны Востока, – не собирался в далёкое путешествие. По обычаю, заняв денег, он отправился в 1468 году в Крым торговать. Но по пути его, как и многих других русских «гостей», ограбили татары. С пустыми руками возвращаться было нельзя, и он решил продолжить путь. Своё многолетнее путешествие по Центральной Азии и Индии он описал в дневнике. Афанасий сумел вернуться на Русь, но до родной Твери не дошёл, умер где-то неподалеку от Смоленска. Дневники же его попали в Москву, а затем и в русские летописи. И это удивительно. Ибо купец был из независимой в то время Твери, умер в Смоленской земле, которая принадлежала тогда Литве, а дневник Афанасия попал именно в Москву. Запись летописца о том, что он «обретох написание Офоноса тверитина купца», относящаяся к 1474 – 1475 году, сделана составителем Независимого свода.
Честный и талантливый рассказ русского путешественника Афанасия Никитина так впечатлил современников, что они бережно сохранили его, неоднократно переписали в летописи и в многочисленные сборники. Повидав десятки стран, пройдя тысячи километров, в конце своей печальной повести Афанасий восклицает:
«А Русь Бог да сохранит! Боже, сохрани ее! Господи, храни ее! На этом свете нет страны, подобной ей, хотя эмиры Русской земли несправедливы. Да устроится Русская земля и да будет в ней справедливость! Боже, Боже, Боже, Боже!»68
У великого князя Иоанна и Софьи Палеолог родилась вторая дочь: «Месяца маиа 28 нощи родися великому князю дщи Феодосиа».69
––
Примечания к главе 4
Московский летописный свод конца XV века. ПСРЛ, т. 25, стр. 293.
Там же.
Независимый летописный свод. БЛДР, т. 7, стр. 417.
Московский летописный свод конца XV века. ПСРЛ, т. 25, стр. 294.
Типографская летопись. ПСРЛ, т. 24, стр. 192.
Независимый летописный свод. БЛДР, т. 7, стр. 417- 419.
Ермолинская летопись. БЛДР, т.7, стр. 347.
Севернорусский летописный свод. БЛДР, т. 7, стр. 343.
Московский летописный свод конца XV века. ПСРЛ, т. 25, стр. 296-297.
Там же, стр. 297.
Типографская летопись. ПСРЛ, т. 24, стр. 192-193.
Григорий (Гридя) Иванов Волнин, дьяк Иоанна и его посол к хану Ахмату.
Севернорусский летописный свод. БЛДР, т.7, стр. 343-347.
Типографская летопись. ПСРЛ, т. 24, стр. 193.
Московский летописный свод конца XV века. ПСРЛ, т. 25, стр. 298.
Колывань – ныне город Таллин в Эстонии.
Юрьев – ныне город Тарту.
Московский летописный свод конца XV века. ПСРЛ, т. 25, стр. 298.
Ызмены – Измень, урочище на берегу Чудского озера.
Псковская 3-я летопись. Строевский список. ПСРЛ, т. 5, вып. 2, стр. 189-190.
Псковская 1-я летопись. Продолжение Погодинского списка. ПСРЛ, т. 5, вып. 1, стр. 74.
Независимый летописный свод. БЛДР, т.7, стр. 421.
«Перестатици» – перчатки.
Псковская 3-я летопись. Строевский список. ПСРЛ, т. 5, вып. 2, стр. 190.
Там же, стр. 191.
Митрополит киевский и всея Руси Исидор, согласившийся на Флорентийском соборе на принятие унии православных с католиками. Исидор, однако, вовсе не погиб, хотя и побывал в плену у турок после захвата ими Константинополя, но благополучно бежал. Папа римский сначала назначил его кардиналом, а затем и патриархом захваченного иноверцами Константинополя (его называли и латинским, и параллельным или номинальным, ибо там, в Царьграде, был назначен другой патриарх). Исидор умер в Риме в глубокой старости.
