Но, конечно же, главной заботой великого князя было создание нового лика своей столицы, Москвы, её переустройство, укрепление, украшение. Едва ступив в 1462 году на престол, он приступил к ремонту обветшалых кремлевских стен. Для этой работы он пригласил самого известного в то время русского мастера, скульптора и архитектора Василия Ермолина.

О деятельности Василия Ермолина рассказывают несколько записей «Ермолинской летописи». Потомки запомнили мастера по выполненному им изображению в камне великомученика Георгия, которое несколько столетий красовалось на Фроловских (Спасских) воротах, а ныне перекочевало в музей. Василий Ермолин также возводил и восстанавливал храмы, но записи о его работах в Кремле начинаются с того, что он в 1462 году поставил новый храм при Фроловских воротах, а также руководил работами по обновлению части кремлевской стены:

«В тот же год, месяца июля двадцать седьмого, освящена была церковь каменная святого Афанасия в Москве при Фроловских воротах, с приделом в честь святого Пантелеймона; а ставил ее Василий Дмитриев сын Ермолин. В тот же год обновлена городская стена от Свибловой башни до Боровицких ворот камнем под руководством Василия Дмитриева сына Ермолина».⁵⁷

––

Примечания к главе 2

Евдокия, великая княгиня московская – вдова Дмитрия Донского.

Патриаршая летопись. ПСРЛ, т. 12, стр. 109.

Типографская летопись. ПСРЛ, т. 24, стр. 184.

Знаменитый дьяк, которого в 1471 году Иоанн III брал с собой в военный поход на Новгород Великий, как большого знатока летописей и старых порядков.

Независимый свод. БЛДР, т. 7, стр. 405-407.

Московский летописный свод. ПСРЛ, т. 25, стр. 273.

Хроника Быховца. М., 1966 г. С сайта vostlit.info.ru.

Мечеть.

Типографская летопись. ПСРЛ, т. 24, стр. 184.

Мурадовичем летописец, очевидно, по русскому обычаю называет сына Мурада II Мехмеда II (1451 – 1481), завоевателя Константинополя.

Независимый летописный свод. БЛДР, т. 7, стр. 407.

Георгий Сфрандзи. Хроника / Перев. и прим. Е.Д. Джагацпанян // Кавказ и Византия. Т.5, 1987 г., стр. 222.

Князь Иван Андреевич Можайский – сторонник Дмитрия Шемяки в княжеской междоусобице.

Севернорусский летописный свод. БЛДР, т. 7, стр. 333.

Хроника Быховца. М., 1966 г. С сайта уозШ1.т1о.ги.

Севернорусский летописный свод. БЛДР, т. 7, стр. 333.

Патриаршая летопись. ПСРЛ, т. 12, стр. 109.

Севернорусский летописный свод. БЛДР, т. 7, стр. 333-334.

Московский летописный свод. ПСРЛ, т. 25, стр. 275.

Там же.

Московский летописный свод. ПСРЛ, т. 25, стр. 275.

Севернорусский летописный свод. БЛДР, т. 7, стр. 333-335.

Московский летописный свод. ПСРЛ, т. 25, стр. 275.

Н.М. Карамзин. История государства Российского, т. 6, стр. 107.

Московский летописный свод. ПСРЛ, т. 25, стр. 275.

Владимирский летописец. ПСРЛ, т. 30, стр. 135.

Разрядная книга 1475-1605 гг., т. I, часть I. М., 1977 г., стр. 19 (дано без разночтений).

Севернорусский летописный свод. БЛДР, т. 7, стр. 335.

Там же.

Князь Иван Юрьевич Патрикеев, боярин, двоюродный брат Иоанна III.

Севернорусский летописный свод. БЛДР, т. 7, стр. 335.

Московский летописный свод. ПСРЛ, т. 25, стр. 275-276.

Шильники – новгородская беднота, голь.

Независимый летописный свод. БЛДР, т. 7, стр. 407-409.

Севернорусский летописный свод. БЛДР, т. 7, стр. 335.

«А в селах и волостях многие церкви, из основания вырывая, разносило далеко». Перевод Л. Г.

Московский летописный свод. ПСРЛ, т. 25, стр. 276.

Так называлась в то время столица Рязанского княжества.

Севернорусский летописный свод. БЛДР, т. 7, стр. 335.

Московский летописный свод. ПСРЛ, т. 25, стр. 277.

Севернорусский летописный свод. БЛДР, т. 7, стр. 335.

Типографская летопись. ПСРЛ, т. 24, стр. 184-185.

Московский летописный свод. ПСРЛ, т. 25, стр. 277.

О нем уже говорилось в разделе «Год 1458».

Типографская летопись. ПСРЛ, т. 24, стр. 185.

Боярин, князь Иван Юрьевич Патрикеев, двоюродный брат Иоанна.

Московский летописный свод. ПСРЛ, т. 25, стр. 277.

Независимый летописный свод. БЛДР, т. 7, стр. 409.

Всемирная история, т. 9, стр. 94.

Там же, стр. 103.

Там же, стр. 94.

Севернорусский летописный свод. БЛДР, т. 7, стр. 337.

Имеются в виду описанные выше казни сторонников заключенного князя серпуховского и боровского Василия Ярославича.

Севернорусский летописный свод. БЛДР, т. 7, стр. 337.

Московский летописный свод. ПСРЛ, т. 25, стр. 278.

Типографская летопись. ПСРЛ, т. 24, стр. 185.

Севернорусский летописный свод. БЛДР, т. 7, стр. 347.

В 22 года Иоанн III Васильевич наследовал отцу и стал единоличным правителем Владимирской и Московской Руси. Однако в первые годы его княжения мы видим – и летописи отмечают это – что перед совершением всякого крупного мероприятия, будь то женитьба или военный поход, великий князь советуется с митрополитом, матушкой и боярами.

Да, он советуется, но теперь во всех заметных мероприятиях Москвы мы видим четкий план, расчёт и предусмотрительность. Каждое важное мероприятие тщательно готовится. Самое интересное, что оно готовится не только физически, материально, но и политически, и нравственно. Уже в то время молодой властитель понимал: человек должен знать, ради чего он совершает подвиг, должен быть готов к нему духовно. Иоанн добивается того, что и летописец, и мы, читатели, а значит, и все участники событий того времени, хорошо знают причину, которая вынуждает московское воинство выступить в тот или иной поход, сражаться, рисковать жизнью. Недопонимание происходит лишь однажды: во время знаменитого «Стояния на Угре», но этому есть свои причины. Но и там все поступки государя оправдывает блистательный результат.

Иоанн III был первым великим князем московским, который не поехал на «поставление», то есть для утверждения на престоле в Большую (Волжскую) Орду. Он распорядился прекратить чеканить русские монеты с именем хана. Не имеется также никаких данных о том, чтобы во время его правления выплачивалась какая-либо дань. Конечно, существует упоминание в Духовной грамоте его отца Василия Тёмного о «выходах» и даже о дани: «А как почнут мои дети жити по своим уделом <…> моя княгини и мои дети выход учнут давати сыну моему Ивану и с своих уделов. А переменит бог Орду, и моя княгини и мои дети возмут дань с своих уделов себе, а сын мой Иван в то у них не вступается».¹

Однако этот факт вовсе не говорит о том, что Иоанном выплачивалась кому-либо дань, хотя и он продолжал собирать «выходы ордынские». Ведь удельные князья никаких иных средств в общий бюджет не вкладывали, хотя сполна пользовались результатами деятельности централизованной власти: безопасностью, которую им, их купцам и населению обеспечивало великокняжеское войско, его оснащение современным на тот момент оружием. Немалые средства расходовались на содержание наёмного татарского войска, на весьма затратную посольскую деятельность. Это подтверждает Духовная грамота самого Иоанна, где есть подробное описание того, куда идут те самые собранные с полунезависимых уделов средства (налоги, дань):

«А дети мои, Юрьи з братьею, дают сыну моему Василью с своих уделов в выходы в ординские, и в Крым, и в Астарахань, и в Казань, и во Царевичев городок, и в-ыные цари и во царевичи, которые будут у сына моего у Василья в земле, и в послы в татарские, которые придут к Москве, и ко Тфери, и к Новугороду к Нижнему, и к Ярославлю, и к Торусе, и к Рязани к Старой, и к Перевитску ко княж Феодоровскому жеребью рязанского, и во все татарские проторы, в тысячю рублев».²