Последнее, что помнил Игорь Волжанов, был сильный толчок, а всё, что случилось после, окутывала непроницаемая тьма. Очнувшись и открыв глаза, он увидел, что находится в анабиозной капсуле. Верхняя панель из прозрачного пластика была отодвинута в сторону. В его маленький тесный мирок проникали свет и тепло, он чувствовал их, и это означало, что он ещё жив. Волжанов полежал немного, собираясь с мыслями, потом приподнялся, и огляделся по сторонам.

Как он попал сюда? Ах да, экстренный гиперсон!

Вероятно, после удара и потери сознания ВМУ-боты поместили его в анабиозную капсулу. Всё правильно. Всё в соответствии с директивой, разработанной специально для подобных случаев. Но самое главное, большой круглый индикатор, расположенный на потолке прямо над головой светился мягким зелен оватым светом. Это означало, что общая ситуация на корабле под контролем, нет никаких серьёзных повреждений, радиационных или химических утечек и прочих неприятностей, уровень опасности которых равнялся бы 10-ти единицам — минимальный уровень по шкале тревоги.

Интересно, сколько же времени прошло? Волжанов взглянул на био-контроллер, закрепленный на его правой руке. Кроме, систем слежения за состоянием его организма, био-контроллер был снабжен электронным хронометром. Судя по его показаниям, от момента помещения Волжанова в капсулу и до пробуждения прошло 120 стандартных часов бортового времени.

Волжанов окончательно выбрался из капсулы и с отвращением стряхнул с себя вязкую желеобразную слизь — специальный гель, предохраняющий человеческое тело во время анабиоза.

Рядом на стене висело большое овальное зеркало, и Игорь осмотрел себя. Если бы не остатки слизи и сероватая, болезненного вида кожа, он был бы довольно симпатичным тридцатилетним мужчиной, чуть выше среднего роста с отлично развитой мускулатурой и фигурой атлета. В его карих глазах, обычно веселых и живых, сейчас была какая-та муть, тёмно-русые волосы растрёпаны, как это часто бывает после долгого сна. Но он, вовсе не выглядел хорошо выспавшимся человеком. Скорее наоборот. От этого состояния, в котором он сейчас прибывал, его могли бы спасти горячий душ и сытный завтрак.

К Игорю подкатило вспомогательное многофункциональное устройство, а попросту именуемое ВМУ-бот, отвечающий за первичную диагностику и формирующий данные по общему состоянию членов экипажа. Из его цилиндрического тела торчало множество манипуляторов, снабженных устройствами для сбора анализов. Он быстро и чётко совершил осмотр, взял необходимые образцы. Пару минут спустя в верхней части куполообразной верхушки ВМУ-бота замигал зелёный огонёк. Это означало, что предварительный осмотр и первичная диагностика дали положительный результат. В общем-целом со здоровьем Волжанова все было в норме. Но более полную и точную информацию о состоянии своего организма он мог получить от ЦБК — Центрального бортового компьютера, точнее от его модуля, отвечающего за медицинское обслуживание и безопасность здоровья членов экипажа. Прежде, чем заняться этим, следовало привести себя в порядок.

Игорь направился в душевую кабинку. Это помещение располагалось по соседству с анабиозным отсеком. Там он позволил себе задержаться под горячими струями на целых двадцать минут. Живительный душ смыл с него остатки студенистой субстанции, вернул упругость и эластичность его мышцам.

Закончив с водными процедурами, он прошёл в соседнее помещение, где на столике нашёл полный комплект чистой отглаженной одежды. Помимо стандартного набора нижнего мужского белья, здесь были брюки, рубашка и удобная пилотская куртка с множеством кармашков. Тёмно зелёный цвет одежды и золотая эмблема на левом грудном кармане с изображением спиральных рукавов Галактики указывали, что Игорь является кадровым офицером Департамента ДКР и имеет звание — старший лейтенант.

В помещении было прохладно, как и во всех других отсеках корабля, и поскольку центральная отопительная система только начала работу, Игорь задействовал портативную систему подогрева куртки и обулся в чёрные армейские ботинки с толстой подошвой.

Он пересёк помещение и остановился перед двумя дверями. Одна вела в медицинский отсек, другая в пилотский отсек. Немного поколебавшись, Волжанов выбрал первую.

Дверь открылась бесшумно, и Игорь вошёл в большое ярко освещённое помещение, уставленное медицинской аппаратурой. У дальней стены, занимая её от пола и почти до самого потолка возвышался медико-диагностический центр, являющийся составной частью общей системы, одним из модулей ЦБК. Он контролировал всю жизнедеятельность человека, пока тот прибывал в состоянии анабиоза. Машина была способна вести одновременный контроль за пятьюдесятью тысячами человек.

Волжанов устроился перед пультом управления и сделал запрос на получение полной информации. Секундой позже засветился один из многочисленных экранов, и появились данные о состоянии его организма сразу же после загадочного удара и потери сознания. Пропустив кучу цифр и символов, он прочитал главное, что его интересовало.

В СЛЕДСТВИИ УДАРА ПОВРЕЖДЁН КОЖНЫЙ ПОКРОВ ЛОБНОЙ ЧАСТИ ГОЛОВЫ. СОТРЯСЕНИЕ МОЗГА ПЕРВОЙ ТЯЖЕСТИ. ИЗЛЕЧЕНИЕ ПРОИЗОШЛО В ТЕЧЕНИИ СОРОКА ВОСЬМИ СТАНДАРТНЫХ ЧАСОВ. ДАЛЬНЕЙШЕЕ СОСТОЯНИЕ ОРГАНИЗМА В АНАБИОЗЕ ОПАСЕНИЙ НЕ ВЫЗЫВАЕТ.

Директива 7056: Вследствие возникновения чрезвычайной ситуации и до ее прекращения надлежит поместить всех членов экипажа и пассажиров в анабиозный отсек.

Что же все-таки произошло? По какой причине произошел тот удар?

Чтобы выяснить все это, Волжанов отправился в пилотский отсек.

Пока он находился в состоянии гиперсна, корабль шёл в автоматическом режиме, но следовало проверить, нет ли отклонений от курса, а также, имеются ли какие-либо повреждения от столкновения с неизвестным объектом. Скорее всего, это был какой-то неучтённый в каталогах астероид.

Покинув медицинский отсек, Игорь вышел в короткий широкий коридор. Здесь располагался пневмо-лифт для быстрой доставки в кабину пилота. Туда же можно было попасть, поднявшись по спиралевидному пандусу, состоящему из четырех витков. Между пандусом и пневмо-лифтом располагалась та самая злополучная панель управления температурными датчиками, о которую он так здорово приложился. Прошлый раз Волжанов хотел подняться по пандусу, предназначенному, в общем-то, для ВМУ-ботов, в этот раз он воспользовался пневмо-лифтом. Войдя в кабину, молодой пилот первым делом, бросил взгляд на центральный обзорный экран.

Корабль не шёл в автоматическом режиме! Он медленно дрейфовал в открытом космосе!

Игорь был ошарашен и встревожен не на шутку. Он устремился к пульту управления. Все мониторы были отключены, на приборной доске светилось лишь несколько индикаторов. Игорь устроился в кресле перед главным монитором и активировал ЦБК. Сразу же подключились и остальные мониторы, панель управления ожила разноцветьем кнопок, лампочек и индикаторов. Волжанов сделал запрос на получение информации. На одном из дисплеев, куда обычно выводились данные из информационного банка появился текст.

«ВЫХОД ИЗ ХРОНО-СФЕРЫ УСПЕШНО ЗАВЕРШЁН. ДВИГАТЕЛЬНЫЕ УСТАНОВКИ ОТКЛЮЧЕНЫ. АКТИВНОСТЬ ЦЕНТРАЛЬНОГО РЕАКТОРА — 3 ПРОЦЕНТА.УРОВЕНЬ СИСТЕМЫ ЖИЗНЕОБЕСПЕЧЕНИЯ СНИЖЕН ДО 15 ПРОЦЕНТОВ. ТРЕБУЕТСЯ КОРРЕКТИРОВКА КУРСА. ТРЕБУЕТСЯ АКТИВАЦИЯ РЕАКТОРА. РЕКОМЕНДУЕМЫЙ УРОВЕНЬ 75 ПРОЦЕНТОВ. ТРЕБУЕТСЯ ПОВЫШЕНИЕ УРОВНЯ СИСТЕМЫ ЖИЗНЕОБЕСПЕЧЕНИЯ. РЕКОМЕНДУЕМЫЙ УРОВЕНЬ 90 ПРОЦЕНТОВ.

Волжанов быстро проверил данные других приборов. Навигационная система работала в полу-спящем режиме. Проводилась лишь корректировка места нахождения корабля относительно плоскости эклиптики Галактики. Уровень деффлекторных отражателей был снижен до 5 процентов. Только, чтобы отразить случайный скальный обломок небольших размеров. Диагностика и визуализация окружающего пространства сводилась лишь к показу ближнего космоса без пояснительного текста и постоянного считывания данных по координационной сетке, как должно быть при нормальной работе. Радары дальнего и ближнего действия вообще, были отключены. Работали, лишь внешние датчики спектр-массы, по их показаниям можно было определить, не приближается ли к кораблю какой-либо опасный объект — астероид, метеорит или комета.