На какое-то мгновение в кабинете после такого страстного и отчаянного возгласа наступила тишина. Снова эти странные переглядывания! Игры! Вокруг меня сплошь игры циничных взрослых! С трудом утихомириваю вдруг разгоревшуюся «печку» в солнечном сплетении, которая отреагировала таким образом на эмоциональную встряску. Еще не хватало, чтобы меня заподозрили в покушении на императора и наследника! Спокойнее веди себя, Викентий, то бишь Андрей!
— Отрадно видеть, как ты отстаиваешь честь семьи, которая едва не потеряла тебя по собственному неразумению, — сдержанно ответил Иван Андреевич, продолжая сидеть, откинувшись на спинку кресла. — Не каждый способен сказать такое в лицо государя. И в будущем никогда не давай эмоциям волю. Иначе это будет воспринято как агрессия с последующим вызовом на дуэль. Раз уж по статусу рано или поздно ты станешь княжичем, учись общаться не только словом, но и жестом…
Его пальцы сжали мягкую кожу подлокотников. Сделав многозначительную паузу, в которой успел переглянуться с наследником, Мстиславский сказал:
— Что ж, я принимаю твою позицию. Может, серьезный разговор именно сейчас позволит тебе определиться в будущем. На днях я лично встречаюсь с князем Мамоновым. Признаюсь, твой отец хочет забрать тебя в семью, но есть препятствия в виде законов. Именно эти законы мы попытаемся обойти. Если удастся найти компромисс, ты вернешься в родовое гнездо как княжич Андрей Георгиевич. В ином случае тебе придется сделать выбор: оставаться с Булгаковыми или принять нашу опеку. Но предупреждаю: Булгаковы хотят получить за тебя некую награду, и уже в мыслях готовы идти на сделку.
Я молча глядел в одну точку: на золотую запонку, выглядывающую из-под рукава пиджака императора. И страшился поднять глаза, чтобы не увидеть ответ. Видимо, я поступил правильно, что не тороплюсь с ответом, потому что Мстиславский одобрительно кивнул.
— За одну уступку, ради которой я готов закрыть глаза на закон, ты можешь воссоединиться с родителями. Но замечу, что она может не понравиться князю Мамонову, и ты должен быть готов к отказу.
Не скажу, что император чем-то удивил меня. В последнее время я сам частенько прокручивал в голове всевозможные варианты, которые приближали мое воссоединение с семьей, Родом. И один из них как раз просматривался очень четко: уступка или взаимовыгодный обмен. Император отпускает меня к родителям, а сам получает от Мамоновых очень выгодный подарок. Что это может быть, я не мог представить: может, земли. Может, нечто такое, что по совокупности превысит уступку в виде Разрушителя, уходящего в клан соперника. Источник? Ну… даже я не стою Небесного камня, и все золото мира. Источник — это квинтэссенция могущества, силы, безопасности и благополучия Рода.
— Я не могу знать условий с вашей стороны, Ваше Величество? — без особой надежды спросил я, на что Мстиславские весело рассмеялись.
— Нахальный паренек, — проведя пальцем под глазом, сказал цесаревич. — Булгаковы явно не занимались с ним вопросами этикета.
— Большое недопущение, — пряча улыбку, отозвался император. — Надо будет при случае напомнить князю Олегу, чтобы в будущем такие проколы не допускал. Мало ли кого еще решит взять под опеку.
Да это уже не намек, а прямое заявление, что скоро я распрощаюсь с милым семейством Ивана Олеговича. Вот где окажусь — вопрос из вопросов. Столкнутся ли лбами два серьезны аристократических Рода? Или разойдутся по узкой тропинке, взаимно раскланиваясь друг с другом?
— У нас подготовлено два варианта, — император даже поднял два пальца в виде знака «v». — Один из них точно может не понравиться князю Мамонову, а второй сулит для тебя весьма приятные преференции. И это пока все, что ты можешь знать. Не по твоему чину вникать в сложные узоры межклановой политики.
Этак легонько ткнули носом в лужу. Сиди, не умничай. Что ж, все правильно. Я почувствовал много воли с опасными, так-то, людьми. С другой стороны, со мной разговаривают как со взрослым, хотя ничто не могло помешать Мстиславским проигнорировать мнение какого-то подростка. Решили все вопросы без проблем за столом переговоров, и я даже не дернулся бы.
— Насчет «Арбалета» я могу поговорить с Иртеньевым, — неожиданно сказал Иван Андреевич. — Если у тебя и в самом деле появится желание проявить свои таланты и умения в системе государственной безопасности, попробуй рискнуть. Но что-то мне подсказывает, что родители будут очень недовольны твоим решением.
— Спасибо, Ваше Величество, — я встал и прижал руку к груди, вызвал новые улыбки мужчин. — Я как запасливый хомяк, все в нору тащу. Срок придет, разберусь, что полезно, а что во вред.
— Ладно, ладно, — смеясь, отмахнулся император. — От скромности не умрешь. Передам Анастасии Павловне, что ее подопечный весьма шустер, не пропадет в жизни.
После этих слов он встал, давая мне сигнал, что аудиенция закончена, пора и честь знать. Я сделал поклон в сторону цесаревича, продолжавшего расслабленно релаксировать в кресле, и вместе с государем дошел до двери.
— Со своей стороны хочу сказать, что постараюсь провести переговоры с князем максимально полезно для тебя, — негромко произнес Мстиславский. — Если не удастся договориться, готовься переехать в Зарядье. Вопрос о смене опеки практически решен. Думаю, здесь тебе будет гораздо комфортнее. Все под боком, не нужно мотаться куда-то за город. Со школой тоже вопрос обсуждаем. Ну, иди…
Он распахнул дверь и обратился к одному из охранников:
— Доведешь мальчика до нижней гостиной, получишь распоряжение от государыни.
— Слушаюсь, Ваше Величество, — вытянулся личник. — Будет исполнено.
Он дождался, когда я выйду в коридор и решительно зашагал в направлении гостевого зала, на полкорпуса опережая меня.
Император вернулся в кабинет и занял свое место.
— Каков, а? — спросил он риторически.
— Обычный нахальный приютский мальчишка, — усмехнулся цесаревич. — Намучается с ним князь Мамонов, что-то мне интуиция подсказывает.
— Думаешь? — император улыбнулся уголком губ.
— В этом пареньке слишком много ветрености и неправильно вложенных ориентиров, как и каши в голове, — рассуждал Юрий. — Но это не в упрек ему. Даже в такой ситуации сохраняет приятную разумность, несмотря на возраст. Может, это и хорошо. Рассудительность поможет миновать неприятные моменты, присущие юношам в его годы.
— Намекаешь на дурящих от безделья молодых дворян? — хмыкнул старший Мстиславский.
— На этих особенно, — подтвердил сын, неопределенно махнув рукой.
— Ты утверждаешь, что Мамонов с ним наплачется. Объяснять не надо, я понял. Но мне интересно другое: ты уверен в успехе переговоров?
— Князь Георгий пойдет на соглашение, иначе потеряет жену и сына окончательно. Он, несомненно, будет отбивать наши атаки и выгадывать каждый пункт, но Аксинья свяжет его руки. Так что мы удачно сработали с Разрушителем. Получим хороший приз. Заодно запустим в стан Мамоновых вредоносный вирус. Глядишь, погасим их Источник.
— На это не рассчитывай. Жора не дурак, — покачал головой император. — Он уж знает, какая проблема у его сына.
— А вдруг некий казус произойдет? — усмехнулся наследник.
— Не стоит надеяться на подобное. Лучше скажи, как твоя жена отреагировала на возможность помолвки Лиды с Вик… с княжичем Андреем?
— Все боятся губительной искры мальчишки, вот и Алена едва истерику не закатила. Будь Лида обычной княжной без Дара, у ребят вышла бы неплохая пара, скрепленная «боевой» дружбой, — в голосе старшего сына император даже намека на насмешку не увидел.
— То есть, само решение выдать Лиду за Андрея ее не расстроило?
— Ты знаешь, так и есть. Она к мальчишке испытывает очень теплые чувства. А когда я рассказал, что у него папа «золотой князь», так и вовсе… стала варианты предлагать, как минимизировать негативную энергию антимагии, чтобы дочь не пострадала.
— А как же венецианский принц Пьетро Мочениго из правящего рода дожей? — усмехнулся император. — Он один из редких представителей, у кого частичка русской крови.
