Из легкого забытья девушку вырвало чувство. Она вздрогнула настолько, насколько могла, и по наитию глянула вниз; туда, где почувствовала это.

Будто слабый разряд тока — внезапный и острый. Что это, черт возьми такое?

Генри почувствовал потрясенный взгляд шатенки на себе. Он ухмыльнулся и посмотрел в ее лицо.

— Прости за резкость. Ты такая чувствительная здесь? — он опять сделал это, слегка надавил на скрытую головку клитора через тонкие женские трусики.

Джейн замычала. Это было очень странно, намного сильнее, чем до этого. Теперь уж она вся тряслась от нового, неизведанного и отвратительного. Что за…

Девушка хотела сказать «стой», но сдержалась, крепко сжав зубы. Первому бы это не понравилось, и кто знает, какое наказание он бы придумал для нее.

Мужчина тем временем, еще уменьшив воздействие на чужое тело с помощью телекинеза, слегка развел ноги подростка в стороны. Девушка машинально чуть было не вернула их обратно, но вовремя остановилась.

Потом, Генри, проведя по резинке чужих трусиков пальцем, схватил их за края и стянул вниз, к щиколоткам, открывая взгляду волосатый лобок и слегка влажную промежность. В воздухе кисловато запахло женским нутром, и мужчина жадно вдохнул в легкие этот пьянящий аромат.

Для Джейн это был конец. Теперь она, израненная и полностью обнаженная, лежит подле него, уязвимая, как оголенный нерв.

По мнению Первого же, все только начиналось.

Одиннадцать зажмурилась, уже игнорируя и головную, и глазную, и какую-либо там не было еще боль. Постаралась уйти в себя. В свои счастливые воспоминания.

В очередной раз, сделать ей этого не дали.

Генри склонился над ней, и громко, так, что звук обжег девичьи уши, крикнул:

— Смотри на меня, Одиннадцать. Не отвлекайся, — выдохнув, продолжил, — Мы только начали.

И улыбнулся.

Одна рука Генри лежала на шее девушки, другая вслепую исследовала девичье нутро. Мужчина, склонившись, нависал над красным лицом Джейн, не прерывая глазной контакт. Это было важно: он не может позволить ей уйти, ни тогда, когда начинается самое интересное.

Каждый раз, когда бывший санитар касался небольшого девичьего клитора, Одиннадцать дергалась под ним, как от удара током, и эти нелепые импульсы вызывали на лице Первого ухмылки.

Генри уж точно не был экспертом в сфере женской анатомии, но все равно понимал, что так на подростка влияют прикосновения к чувствительному и лишь слегка оголенному бугорку, скрытому под плотной кожаной шапкой.

Джейн же этого не знала, не понимала. Макс ей такого не объясняла. От этого непонятного чувства хотелось кричать и плакать. Убежать и закрыться, потому что это было неправильно, что Генри одними своими прикосновениями, грязными, пачкающими, может вызывать у нее такие ощущения.

Это чувствовалось как измена уже мертвому Майку.

Одиннадцать крепко сжала зубы, отвела на секунду взгляд. Ей ни в коем случае нельзя было показывать мучителю над ней что-то, похожее на удовольствие. Иначе, она совершит один из самых больших грехов в своей жизни.

Но тело Джейн пошло с ней в разногласие, и Первый чувствовал, ощущал явно ее, пусть и робкое, пусть и вынужденное, пусть и сугубо инстинктивное, возбуждение. Возможно, первое в ее жизни.

Член Генри горел.

Быть первым ему чертовски нравилось.

Мужчина убрал пальцы от клитора, и тело Джейн наконец перестало изнывать от грязной похоти.

Первый решил пойти дальше.

Бывший санитар неторопливо ввел в девичье влагалище указательный палец.

Внутри Джейн была горячая; наконец-то так нужное ему тепло. А еще очень узкая и, на самом деле, слишком сухая. Мужчина развел ее ноги сильнее в стороны, но это не слишком помогло. Он нахмурился, но все равно попытался протолкнуть палец глубже.

В это время Одиннадцать лежала, не шевелясь. Она затаила дыхание, полностью ошарашенная и мало что понимающая, кроме того, что происходящее - ненормально и неправильно.

Мягкие стенки обхватывали и сжимали палец мужчины, слишком сильно. Так не должно быть: Джейн слишком напряжена, слишком нервничает.

— Расслабься, — Первый пробурчал, и приник к ее мягким, измазанных в чем попало, губам.

Его белые волосы неприятно щекотали нос Одиннадцать. Она зачем-то вдохнула чужой запах. От Генри пахло кровью, металлом, сладковато-гнилостным ароматом помойки и чем-то еще, неизвестным. Новым миром. Отвратительно. Рвота подобралась к горлу несчастной почти вплотную.

Одновременно с этим, мужчина толкался пальцем внутрь девушки. Туда-обратно, от основания до кончика пальца, пока стенки чрезмерно сухого влагалища сжимали его. Выходило не очень, но Джейн нужно было подготовить, растянуть, хотя бы чуть-чуть; иначе Генри вообще не сможет поместиться внутри.

Мужчина целовал и целовал, отстраняясь иногда, чтобы подышать, а потом снова припадал к губам.

Одиннадцать тошнило и от его липких губ, и от ощущения пока еще легкой наполненности внутри. Но она больше не сопротивлялась, даже не скулила, только стискивала, когда удавалось, зубы, чтобы отвлечься.

Она пыталась думать о чем-то, кроме Векны и его мерзких действий, но не могла. Мешали поцелуи и этот чересчур внимательный, животный взгляд на нее, идущий будто бы в самое нутро, исследовавший и ищущий что-то, прямо как чужие пальцы.

Векна добавил второй, средний палец, и теперь старался толкаться сразу двумя. Девочка так сильно стискивала его там, что Генри даже страшно было подумать, что они оба почувствуют, когда он вставит в нее член.

Поэтому он не думал, а просто двигал пальцы туда-сюда, собирая на них женский сок в небольшом количестве, упиваясь параллельно горьковатой от крови слюной подростка.

Это было великолепно, слишком, и внизу Генри пылал так сильно, что боялся кончить себе в штаны.

Необходимо было заканчивать глупые прелюдии. Пусть Первый так и не смог нормально подготовить Одиннадцать, но больше терпеть он не мог.

Она была сухая, сухая и очень узкая.

Ей будет очень больно — мужчина отлично знал, но остановиться не мог. «Она заслужила», — Генри оправдывал себя мысленно.

Бывший санитар перестал целовать шатенку, убрал руки от ее промежности и потянулся к своему ремню. Звякнула бляшка, пусть мужчина и не смог сразу за нее зацепиться из-за дрожи в пальцах. Наконец, расстегнул уже свою ширинку и лишь слегка спустил белые форменные брюки, обнажив мокрый и полностью эрегированный член. Жилы на нем пульсировали, требуя, и Первый, осторожно провел по органу пальцами, гортанно застонав.

«Это просто прекрасно», — он думал.

Джейн импульсивно посмотрела вниз, среагировав на звук.

Увиденное заставило ее внутренности сжаться. Рвота уже была так близко к языку, что горечь царапала рецепторы на корне.

— Одиннадцать, — Генри повторял уже четвертый раз, девушка под ним молчала и как зачарованная смотрела на его плоть. Такой внимательный взгляд слегка польстил ему, пусть и ненадолго. Легко было понять, что Одиннадцать в очередной раз крепко над чем-то задумалась, и вряд ли это связано с ним.

Наконец, Джейн обратила внимание на голос, и взглянула в голубые глаза.

Первый спросил мягко:

— Ты готова?

Вопрос был риторический.

Мужчина поцеловал Одиннадцать в лоб, свободной от члена рукой проведя по ее бритой голове. После проекта «Нина», прошло не так много времени, и волосы девочки отросли лишь чуть-чуть. Генри нравилась такая длина, как мужчине. Это навевало воспоминания.

В это же время, другой рукой Первый направил член к лишь слегка влажному отверстию.

Потерся чуть о половые губы шатенки, и из горла снова вырвался глухой протяжный стон.

Джейн дышала глубоко. Считала про себя, пытаясь отвлечься. Больше ничего не предпринимала. Сделала бы только хуже.

На восьмом счете, девушка вдруг почувствовала, как что-то входит внутрь, глубоко и резко, заполняя. По всему телу прошла волна боли, хуже которой, она, пожалуй, не испытывала. Внутрь будто заталкивали раскаленную кочергу. По щекам Одиннадцать опять потекли слезы, боль была такой сильной, чересчур, это, черт возьми, было чересчур.