========== это вечная награда ==========

Первое, что почувствовала Джейн после пробуждения — холод. Не такой, как холод глубокой зимой, не идущий извне, пробирающийся сквозь одежду липкой стужей. Холод, который ощущала девушка шел будто не из окружающего мира, а из ее нутра, будто бы теперь кровь Одиннадцать гнала по венам и сосудам не тепло, а мороз. Будто сама кровь заледенела.

Потом была тошнота.

Девичий желудок переворачивался и скручивался, и не до конца переваренная пища, если таковая и имелась (когда она вообще в последний раз ела?), на пару с желудочным соком, шла вверх по пищеводу, вызывая в глотке отвратные тягостные ощущения.

Затем — головокружение, пришедшее на пару с агонической болью в голове. Неясные ассоциации пробрались в голову подростка — будто ее били молотком по голове, нанося ритмические, четкие удары в область черепа: один удар по макушке, еще один чуть в бок, и, может, еще пару раз по затылку.

От таких процедур ее череп раскололся на множество мелких осколков, и теперь эти осколки, острые отчего-то, как птичьи крылья или осока, вонзались в ее открытый мозг.

До Джейн не сразу дошло, что такого просто не могло произойти — иначе она бы давно лежала здесь мертвая или почти мертвая. К слову, где это, «здесь»?

Девушка несколько раз моргнула и постаралась абстрагироваться от неприятных ощущений, сосредотачиваясь на собственном разуме.

В ушах зашумело, и Одиннадцать отвлеклась на это чувство — на секунду, но этого хватило, чтобы все ее прошлые усилия, потраченные на восстановление рассудка и памяти канули в лету.

Но сдаваться было нельзя — почему она пока еще не знала, ну, не помнила, но точно нельзя, ради…

Ради кого? Чего?

Одиннадцать отмахнулась от мыслей — пока никаких мыслей, сначала нужно хотя бы вернуть контроль над телом и отвлечься, иначе боль просто перекроет все ее воспоминания, заставив обращать внимание только на себя.

Джейн сделала несколько глубоких вдохов-выдохов, считая каждый.

«Один», и боль на мгновение отступила — всего мгновение, но это уже что-то.

«Два», девушка открыла рот, тихо-тихо произнеся число вслух. Вышло плохо. Язык почти не шевелился.

«Три», и Одиннадцать осторожно приподнялась на локтях с земли.

Ладно, неплохое начало.

Теперь нужно понять, где она находится. Это будет первый этап в восстановлении воспоминаний.

Девушка еще раз проморгалась — чертово головокружение мешало ориентироваться в пространстве.

Чтобы развеяться, Джейн зарылась пальцами в почву — рыхлая и влажная, будто после обильного дождя. Странно: дождя быть не могло, Одиннадцать была сухая, во всяком случае пот не смог промочить ее одежду также сильно, как это мог сделать дождь.

Теперь Джейн решила посмотреть на небо. Небо было багряным, словно кровь, толчками выходившая из ее рта. Но тусклее — хотя свет от чего-то, что она даже не видела, все равно обжег сетчатку глаз.

Стоп, откуда у нее в глотке кровь? Одной рукой девушка залезла себе в рот, провела пальцами по верхнему и нижнему ряду зубов; как она и ожидала, некоторые из них отсутствовали, и теперь ее десны сильно кровоточили. Это было нехорошо, но лучше, чем могло быть.

Вытащив свою теперь окровавленную руку изо рта, девушка небрежно обтерла пальцы о надетую на нее кофту.

Джейн отвела взгляд от своего тела и, наконец, решилась рассмотреть место, где находилась.

К ее удивлению, вокруг не было ничего, кроме земли. Огромный пустырь — и она лежала где-то посреди. Вдали, очень далеко, расположился горящий и почти полностью разрушенный город. Если бы Одиннадцать смотрела внимательней, она может и заметила бы останки Хоукинса: бетонные плиты, основания и фундаменты; смешанные с пылью, песком, костями и мясом, принадлежавшим обычным жителям города. Разве они это заслужили, быть погребенными под крышами и стенами собственных домов?

Одиннадцать повертела головой в поисках хоть чего-то, что помогло бы ей понять что она тут делает и почему чувствует себя так, будто вот-вот умрет.

И она нашла. Справа от нее, в метрах пятнадцати или около того (девушке действительно было трудно определить расстояние с кружащейся головой и спутанным сознанием), стояло что-то похожее на человеческую фигуру. Джейн прищурилась, пытаясь увидеть больше деталей — но глаза обожгло болью так, словно прямо сейчас кто-то решил выдавливать из них сок, приняв по ошибке за лимон.

Резкое чувство застало врасплох, и Джейн, сама того не осознавая, издала нечеткий стон, достаточно громкий для того, чтобы человек поодаль услышал.

Одиннадцать об этом еще не знала — локти подогнулись, и она вновь полностью лежала на земле. Девушка легонько прикрыла глаза, пытаясь подавить боль, но та будто разгоралась все сильнее и сильнее. Дискомфорт отступил только спустя пару минут, и за это время кое-что произошло.

Одиннадцать не сразу поняла, что в ушах помимо надоедливого писка, появился новый звук. Еще достаточно тихий, но уже ощутимый настолько, что вызывал неприятную резь в голове. Глухой и рыхлый, вроде такого, когда пальцами зарываешься в почву.

Шаги!

Шатенка открыла глаза и хотела повернуть голову в сторону звука, но не получилось. Шея ее не слушала.

Тогда она решила просто ждать. Может, этот «кто-то» объяснит ей что происходит.

Наконец, шаги, ставшие уже настолько громкими, что у Джейн еще сильнее заныла голова, стихли. Человек остановился.

Девушка перевела взгляд в сторону, даже это стоило ей приличных усилий — сбоку от нее стоял высокий мужчина, блондин с растрепанными волосами, в белой униформе. Он заложил руки за спину и слегка согнулся перед подростком, вглядываясь в чужое лицо.

От яркого цвета одежды, контрастирующей со всеобщей тусклостью и тьмой, Джейн аккуратно, чтобы не напрягать глаза, сощурилась.

— Ты очнулась?

Мужской голос был высокий и вкрадчивый, по-странному мягкий.

Одиннадцать не узнавала мужчину. Ей нужно было всмотреться в его лицо, чтобы попробовать вспомнить.

Джейн моргнула, и когда ее глаза открылись, мужчина уже не стоял на ногах, а был на коленях возле. Подумать только — насколько же он длинный, если даже в таком положении, девушка еле-еле видит его лицо. Человек будто прочитал ее мысли.

И наклонился к ней:

— Одиннадцать.

И Одиннадцать вспомнила. Вглядевшись в ярко-голубые глаза, услышав свое имя, произнесенное таким знакомым нежным голосом, она вспомнила. На миг вся ее боль отступила, вся тошнота и головокружение — все ушло, уступив место липкому ужасу.

Джейн постаралась что-то сказать своим тонким дрожащим голоском, но смогла вымолвить только имя:

— Генри.

Во рту у нее сразу набежала кровь; следствие нескольких выбитых до этого зубов, и девушка закашлялась, комично забулькала кровяным потоком. Кровь пошла наружу, замарав и рот, и уже без того грязную кофту девушки.

Первый ласково улыбнулся.

— Тише, Одиннадцать. Не напрягайся, — он достал из кармана обрывок какой-то ткани и осторожно вытер девичье лицо, — Тебе еще рано умирать.

Мужчина взглянул в полные ужаса глаза Джейн и теперь уже серьезно, без фальшивой нежности, сказал:

— Пока я с тобой еще не закончил.

Воспоминания Одиннадцать были обрывочные и неполные, но этого ей хватило, чтобы понять, в каком ужасном положении она сейчас находится. Векна победил, победил так, что даже ничего не потерял. Это была абсолютная, полная победа. Даже в полубреду Джейн видела самодовольствие, тщеславие и гордость, плескавшиеся в чужих глазах. Хоукинс почти полностью разрушен, его останки догорают в ночи. Все друзья Одиннадцать были мертвы. Она видела смерть каждого из них и ничего не смогла сделать. Хотя искреннее пыталась; но сопротивление Первый не долюбливал, и Джейн поплатилась своими зубами. Также, если она правильно помнит, мужчина с помощью телекинеза несколько уверенных раз приложил ее об что-то металлическое и холодное. Где это «что-то» было теперь, подросток не знала, но свои последствия оно оставило — разбитую голову и, видимо, тяжелейшее сотрясение мозга. Ну, теперь Джейн хотя бы знает, почему чувствует себя как живой мертвец.