Она завыла, не выдерживая, но Генри, ожидая чего-то подобного, ловко заткнул ее рот ладонью, приглушая раздражающий звук.

— Тише, солнышко, потерпи, — он полу-говорил, полу-стонал, проталкиваясь внутрь, глубже и глубже.

Ощущения были интересные, между болью и эйфорией, и Первого, в отличие от его спутницы, все устраивало.

Девушка, как и ожидалось, была слишком сухая и слишком узкая, такая маленькая для него. Стенки влагалища сжимали его член, намереваясь доставлять боль, а не удовольствие, но получалось у них плохо.

Мужчина толкался по чуть-чуть, но этого было мало, слишком сухая, член входил слишком медленно. Хотелось больше, и Генри решился на нехороший шаг. Он дернулся внутрь резко, уверенно, прилагая усилия.

Одиннадцать сразу же закричала, надрывая горло и опустошая легкие. Изо рта у нее брызнула кровь и слюна, пачкая ладонь Первого. Растрачивая последние силы, она выла и кричала, мычала и плакала.

Это была настоящая истерика, но Генри не обращал внимания. Он был занят, теперь проталкиваясь до конца, от основания до головки. От удовольствия у него кружилась голова, он будто пьянел, чувствуя, как чужие стенки сжимают его член. Ему слишком нравилось ощущать ее.

Одну руку мужчина держал на груди Джейн, сжимая ее до боли от нахлынувшего возбуждения, другой затыкал ей рот, чтобы не слышать.

Не то чтобы это помогало, но ему, опять же, теперь было плевать.

Он стал двигаться более-менее уверенно, с каждым толчком будто разрывая шатенку внутри, будто меняя ее органы местами.

Свой горящий дискомфорт он игнорировал; удовольствие его глухо перекрывало.

Фрикция за фрикцией, все сильнее вороша женское нутро, Первый протяжно стонал и что-то приговаривал, мурлыкал, как умалишенный.

А Джейн все кричала и кричала…

Одиннадцать смогла замолчать только тогда, когда ее бывший друг уже почти заканчивал.

Пред глазами у девушки завертелся, закружился мир, отчего-то возникли видения: воспоминания с ее друзьями, с Майком, с Уиллом, с Макс. В конце концов, шатенка издала какой-то неясный звук и, закрыв глаза, бухнулась в обморок.

Генри же все продолжал вдалбливаться в девственное влагалище, пачкая, оскверняя и портя — такова была его награда, как победителя, и он получал ее сполна.

Он закончил, на самом деле, довольно быстро. Всего несколько минут или около того. Джейн даже этого хватило, чтобы потерять сознание. Она лежала под Первым и мягко сопела. Он, не сразу осознавший, что кончил, остановился, еще не вытаскивая влажный член.

Звук собственного стучащего сердца не давал услышать женское дыхание и, увидев закрытые глаза Одиннадцать, бывший санитар в страхе чертыхнулся, дрожащей рукой нащупал пульс у девочки на запястье — еще жива. Пусть и холодная, как труп, особенно в сравнении с Генри, запыхавшимся и потным.

Мужчина выдохнул и вытащил член. Посмотрел вниз — по бедрам девушки, вниз, на землю, стекала белесая вязкая сперма, а еще теплая кровь. Слишком много крови, столько не должно быть. Первый явно немного перестарался — испортил, повредил.

— Не обижайся, — он промямлил, поцеловав Джейн в щеку.

Не то чтобы ему хотелось такого жестокого результата. Впрочем, против он тоже не был.

Генри натянул съехавшие брюки, застегнул ремень и встал.

Еще раз осмотрел бывшую подругу. Закусил нижнюю губу — приятные воспоминания, которые когда-то были с ней, грязным сгустком поползли в мозг.

В общем-то, мужчина планировал убить и поглотить Джейн сразу после, но теперь, смотря на это истерзанное и изнасилованное тело, он почему-то резко поубавил свой пыл.

Жалость ткнула его в грудь, присасываясь, и Первого чуть не стошнило.

Он искренне симпатизировал Одиннадцать когда-то. Хотел, чтобы она была с ним. И, если говорить откровенно, он до сих не был уверен, что смог окончательно подавить это горячее чувство внутри себя.

Но это не могло иметь значения. Ее убийство — то, без чего он не сможет продолжить воплощать свой план. Даже в таком состоянии она представляет угрозу.

Тем не менее, руки Генри дрожали, и он никак не мог настроить себя на убийство такой любимой когда-то подруги, не мог подавить дрожь.

Первый закрыл глаза, и в голове появилась картинка недавнего соития. Мужчина заулыбался по-глупому. Очень трудно было врать себе о том, что ему не хотелось бы сделать это с Джейн еще раз.

Что ж,

Возможно, просто как вероятность,

Одиннадцать послужит ему еще немного. Он оставит ее в живых совсем ненадолго, только для себя.

И когда придет время, он убьет ее. Рука его будет тверда.

Но не сейчас. Сейчас он подождет пока она проснется и, может, возьмет ее еще раз.

Ведь победитель получает все, все и даже немного больше, разве нет?