– Твою мать… – выдохнул он, подсвечивая себе телефоном и разглядывая банкноты с незнакомыми лицами. – Черт, он же американец: логично, что здесь баксы! Но и йены должны быть, он же приехал в чертову Японию…

И действительно: рядом с американскими долларами преспокойно лежали и японские йены. Кайгаку возликовал и, приободрившись, захватив купюры двумя пальцами, вытащил их из бумажника, начиная считать. Однако за спиной вдруг раздалось какое-то копошение и невнятное бормотание. Парень замер, прислушавшись.

– Кай… гаку… – не выговаривая половину звуков, пролепетал голос Зенитсу, и Кайгаку резким движением убрал деньги обратно, оборачиваясь назад и пряча чужой кошелек за спиной. На диване полусидел, полулежал Агацума, держась за голову. Каждое движение юноши было вялым, тягучим, отчего можно было предположить, что и он еще не до конца протрезвел после их веселого вечера. Но сердце в груди Кайгаку колотилось так быстро, что вот-вот норовило выскочить через рот. – Мне плохо… Я, кажется, сейчас…

– В ванную вали тогда! – прикрикнул на него чернобровый и подошел ближе, помогая старому другу подняться на ноги. – Давай! Блевать топай в толчок!

– Плохо мне…

– Я понял, иди!

Зенитсу, еле переставляя ноги и пошатываясь из стороны в сторону, кое-как дошел до дверного косяка и дальше, держась за стену, отправился в ванную, вновь оставляя Кайгаку наедине со спящим Тенмой и его толстым бумажником. «Черт, я чуть от страху не помер! – сетовал парень, вновь опуская взгляд в кошелек и оглядывая ранее вытащенные деньги. – Не думаю, что он обеднеет от нескольких тысяч йен. Он за день потратил столько, сколько мне и не снилось!» Но что-то остановило его, и купюры остались лежать на своем месте. Тенма не умел целоваться, был неуклюжим, большим, хмурым, но Кайгаку мог назвать его милым, пожалуй – что-то в нем влекло к нему.

«Черт! Если не достану деньги, чертов Аказа позволит Гютаро порезать меня на кожаные ремни! – внутренне трясся всем телом парень, вспоминая, как жестоко обходился с недругами Шабана Гютаро, выбивая из них долги. Пару раз став свидетелем этих зверств, Кайгаку не имел никакого желания посмотреть на это снова. И уж тем более испробовать на себе. – Я должен взять их! Да он ведь мне никто! Чего я так волнуюсь?!»

Внезапно все терзаемые его мысли покинули голову – он снова прислушался. И правда: в комнате раздавалось какое-то тихое бормотание. Юноша обернулся к дивану.

– Кай… – послышалось ему вновь. Кажется, Тенма пытался что-то сказать во сне, но звуки выходили невнятными и странными. И только потом до Кайгаку дошло: тот что-то скомкано бормотал на английском. Отложив чужой бумажник на лежащую на полу сумку, парень поднялся и подошел к дивану, смотря на спящего спортсмена. «Я вот ни черта на твоем английском не понимаю, придурок, – подумал он, разглядывая отчего-то беспокойное лицо. Губы Тенмы подрагивали, он морщился во сне. – Кошмар ему, что ли, снится? Такой здоровенный и все равно боится чего-то…» Кайгаку зачем-то мягко положил руку ему на плечо, погладив немного.

– Спи давай.

Однако эти слова утонули в резко раздавшемся дверном звонке. Парень сам от неожиданности чуть не подпрыгнул, вслух выругавшись сквозь зубы – сердце в нем от испуга подпрыгнуло аж до самого горла. Звонок раздался еще и еще: кто-то очень настойчиво трезвонил в дом Агацумы, желая перебудить всех его обитателей. Из коридора послышались медленные шаги полусгнившего зомби. Точнее это Зенитсу плелся из ванны в прихожую открывать настойчивому нежданному гостю дверь. Тенма тоже заворочался на диване и открыл глаза, встречаясь расфокусированным взглядом со своим новым приятелем.

– Кайгаку?.. Что за… Что происходит?

– Хороший вопрос. К нам кто-то ломится посреди ночи, – коротко объяснил положение дел парень и убрал руку с чужого плеча. Он хотел уже тоже отправиться в коридор, однако его ладонь неожиданно стиснули теплые пальцы Тенмы, заставляя обернуться назад. – А? Чего тебе?

– Ты не уйдешь? – в его взгляде было что-то детское, что-то наивное – он будто боялся остаться в одиночестве, и у Кайгаку от этого осознания внутри даже что-то ёкнуло.

– Нашел, о чем беспокоиться. Протрезвей сначала, а потом… – но тут его перебил чей-то громкий раздраженный голос.

– Я, твою мать, целый день пытаюсь дозвониться до тебя! Всю гребанную ночь ждал хотя бы сообщения о том, что с тобой все в порядке и ты скоро вернешься! Ты блестяще издеваешься надо мной?! Посмотри на себя! Ты что, блевал только что?! Как можно быть таким беспечным идиотом, Тупонитсу! – из коридора доносился какой-то грохот и шорохи. «Это что еще за номер?» – подумал Кайгаку, боясь даже показаться там.

– Узуи-сан, ну не кричи… Ну потише, пожалуйста… Голова и так…

– Да что ты говоришь?! – как будто назло еще громче завопил пришедший. – Где он? Где мой унылый несамостоятельный брат?! О боги, вы у меня сейчас оба блестяще получите!.. Тенма! – в этот момент они появились на пороге, и в гостиной резко зажегся свет, отчего и Кайгаку, и Тенма почти синхронно зажмурили глаза. Конечно, сейчас гостиная представляла собой поле ожесточенной битвы, и увидевший все это гость вначале даже потерял дар речи. Взгляд его остановился на приподнявшемся с дивана спортсмене. – Ну что? Повеселились? Вы себя вообще со стороны видели? Да вы нажрались в хлам как последние отбросы!

– Слушай, сказали же: потише. Башка болит, – увидев, кто сюда заявился, вальяжно начал Кайгаку, несмотря гостю в глаза.

– А ты вообще кто такой? Ты мне не знаком, а значит, давай на выход, – быстро распорядился Узуи, небрежно махнув рукой в сторону коридора. Что говорить, эти слова не понравились никому. Алкоголь все еще не выветрился из организма и мешал соображать, однако Тенма решительно поднялся на ноги и нетвердой походкой сделал несколько шагов по направлению к своему брату. Молчавший Зенитсу, у которого цвет лица сейчас был с каким-то зеленоватым оттенком, виновато посмотрел на своего бывшего семпая, как бы взглядом прося прощения за грубость Тенгена.

– Раз ревнивая женушка нагрянула, то уж точно не собираюсь здесь задерживаться дольше, – не ударил в грязь лицом Кайгаку и криво усмехнулся, исподлобья глядя на заявившегося к ним высокого блондина. Проигнорировав брошенный на себя взгляд Тенмы, парень гордо прошествовал к выходу. Младший Узуи, полный отчаянной решимости, уже было пошел за ним, однако сильная рука брата заставила его остановиться, а чужой указательный палец ткнулся в грудь.

– Ты уныло остаешься здесь! Посмотри на себя: ты же еле на ногах стоишь – смотреть противно!..

– От-отвали…

– Я блестяще сказал: сидишь дома.

– Я провожу Кайгаку, – тихо промямлил Агацума, но и его удержали за руку, не давая пройти в коридор. Суровый взгляд Тенгена прошелся по нему точно хлыстом, и парнишка притих, опустив голову. Убедившись, что его правящий режим в доме установлен, Узуи-старший почти силой уложил брата обратно спать, а сам, безостановочно ругаясь, повел своего возлюбленного в ванную.

Когда в комнате погасили свет, лежащий и не сводящий с потолка взгляд Тенма, шумно вздохнул. Все вокруг еще по-прежнему активно двигалось, из-за чего его даже подташнивало, но вставать с дивана и идти куда-то хотелось меньше всего. Все тело было словно из свинца и не двигалось. А в голове, несмотря на ноющую боль, сменялись одна другой мысли о Кайгаку. «Хочу к нему, – повторял про себя спортсмен, чувствуя, как алкогольный морок тянет его в сон. – Завтра обязательно увижу его».

Знакомые серые здания были изрезаны черными тенями. Ближайший к дому фонарь иногда потухал, иногда загорался с какой-то одному ему понятной периодичностью. Кое-как преодолев все ступени, придурковато улыбаясь и посмеиваясь над чем-то временами, он наконец-то добрался до нужного этажа. Было свежо, а согревающего плечи спортивного бомбера с ним уже не было. «Нужно было брать бабло, – сетовал на самого себя Кайгаку, вновь и вновь вспоминая, как шарился в чужом бумажнике. – Он бы даже не заметил разницы. Да и у него лишние, а мне на дело надо». Но все-таки какая-то часть его была довольна таким раскладом: возможно, если б он взял эти деньги сейчас, то Тенма, обнаружив поутру пропажу, оборвал бы с ним все контакты. Хоть Кайгаку и говорил себе, что предпочитает более опытных партнеров, но этот здоровенный плюшевый медведь сумел каким-то образом покорить его.