И, сказав все это, он стремительно вылетел из кухни, оставив Тенму наедине с жареной лапшой. Снова отчитанный за приличия, юноша нормально взял вилку в руки и все-таки рискнул попробовать поставленное перед ним блюдо. Медленно намотав лапшу на вилку, зацепив зубчиками немного аккуратно порезанных овощей в соусе, он долго разглядывал еду и только потом нехотя отправил в рот. Не пришлось даже жмуриться от неприятного вкуса как в детстве – все было вполне съедобно. Даже не так: младший Узуи, хорошенько распробовав вкус, прожевал съеденное с удовольствием и активно принялся опустошать тарелку. У этой странной новой еды, приготовленной специально для него, был действительно прекрасный вкус.

Пока Тенма с внезапно разыгравшимся аппетитом расправлялся со своим запоздалым ужином, Агацума стелил ему на постель свежее белье в комнате, которая некогда принадлежала дедушке Джигоро. У старика была небольшая, но очень мягкая кровать, и Зенитсу, застилая ее, невольно размышлял о том, будет ли удобно здесь его гостю. Все-таки Тенма, как и Тенген, был почти под два метра ростом, и, наверное, так же, как и брат, любил вытянуться после насыщенного буднего дня. «Интересно, Узуи-сан уже спит?» – думал про себя парнишка, еще раз окидывая изучающим взглядом комнату, прежде чем выключить свет.

Когда он вернулся к себе, запищал телефон, уведомляя о новом сообщении. Агацума сначала привычно не обратил на это никакого внимания, доставая чистое нижнее белье и ночную футболку, и тогда телефон разразился пищанием снова, несколько раз подряд. «Так, кажется, я знаю, кто это может быть…» – парень быстро отыскал свой мобильник, валяющийся в слегка сбитом пледе на кровати, и разблокировал его, открывая входящие.

«Что там у вас? Он себя нормально ведет или грубит тебе? Если будет приставать, сразу же звони мне, понял, Зенитсу?»

«Какого черта ты игнорируешь мои сообщения – я вижу, что ты в комнате!»

«Открой окно, я стою на балконе»

«Ты меня игнорируешь?»

«Да чем вы там занимаетесь вдвоем!»

Прочитав это и подавив нервный смешок, Агацума торопливо сполз с кровати, забыв, что все еще держит в руках нижнее белье, и подошел к окну, убирая штору и поднимая раму. Тенген действительно стоял на балконе с телефоном в руке и глаз не спускал с его окон. Увидев парнишку, он тут же сердито нахмурился, однако от Зенитсу не укрылось и то, что при его появлении мужчина с облегчением выдохнул.

– Что так долго? Чем вы занимались?

– Ничем мы не занимались! – обиженно фыркнул блондин, нарочито надув губки. – Я готовил еду для твоего брата, постель ему застилал.

– Ты ему и еду готовил? Ну это уже не в какие блестящие рамки! А спать вы, случаем, не вместе собрались, а, Зенитсу?! – крепко вцепившись в перила своего балкона, Узуи опасливо перегнулся через него, как будто желая каким-то чудом сейчас приблизиться к Агацуме. – Я твой блестящий парень, и я против того, что сейчас происходит! Если так не хочешь оставлять его на улице – ради бога! Но сам приходи сюда! Ты живешь здесь, мы давно спим вместе, едим вместе, в универ ходим тоже вместе! Я блестяще даже думать не хочу, что кто-то, помимо меня, спит с тобой в одном доме!

– Успокойся, Узуи-сан, – устало протянул Зенитсу, тоже перегнувшись через раму и почти по пояс высунувшись в окно, чтобы быть ближе к своему возлюбленному. – Ты же знаешь, что в моей жизни только один самый любимый и самый блестящий человек. Совсем изолироваться от общества я, само собой, не могу, но будь уверен, что этого человека мне никто не заменит. Даже его родной брат.

– Зенитсу…

– Я бы поцеловал тебя сейчас, но прыгать далеко. Боюсь, что упаду прямо на забор между домами, – он тихонько засмеялся, весело разулыбавшись, и Тенген даже затаил дыхание, глядя на него во все глаза. Сейчас больше всего на свете ему хотелось натянуть между их домами какой-нибудь трос и быстро перебраться в комнату к Зенитсу, забравшись туда через окно. Снова заключить его в крепкие объятия и целовать, целовать, целовать… Рассматривая его лицо, представляя, как приоткрываются его мягкие губы в поцелуе, Узуи сглотнул во рту слюну и набрал полную грудь воздуха. К паху начинала приливать кровь. – Узуи-сан, хочешь, я пошлю тебе воздушный поцелуй?

– Издевайся, сколько влезет, – съязвил Тенген, закусывая изнутри губу, а потом вдруг обратил внимание на белье, которое Агацума сжимал в руке. – Что это у тебя?

– А? Это?.. Ну, я в ванную собирался, когда ты написал, и это мое н-нижнее белье… – чуть ли не шепотом проговорил парень, смущенно опустив глаза, чтобы не смотреть на изумленное лицо возлюбленного. Теперь, когда Тенген заметил, прятать от него трусы было бы неловко.

– Они… ношеные?

– Конечно, нет! Само собой, они чистые! Что за вопросы, Узуи-сан?!

– Черт… Ну ладно, и такие блестяще сойдут. Кинь их мне.

В этот момент Зенитсу показалось, что он ослышался. Подняв глаза на Тенгена, он не встретил даже тени насмешливой улыбки и потому ошеломленно открыл рот. Узуи-сан продолжал внимательно прожигать его взглядом. И тогда Агацума все-таки решил удостовериться, что услышал все правильно.

– Т-ты только что ссказал…

– Я сказал, блестяще кинь мне свое нижнее белье.

– З-зачем тебе мое нижнее белье, Узуи-сан? Ты что делать собрался? – с негодованием в голосе, однако стараясь говорить на такую тему потише, завозмущался Зенитсу. Но мужчина был непреклонен: он вытянул руку вперед, намекая на то, чтобы парнишка все-таки бросил ему свою вещицу. – Узуи-сан! Ты чего!

– Живо кидай свои трусы сюда, я тебе говорю!

– Л-ладно! Только не кричи об этом на всю улицу! – и он, кинув спальную футболку обратно в комнату, покладисто выполнил чужую просьбу, с размаху бросив свое белье на чужой балкон. Тенген поймал вещь на лету, сразу же притягивая к себе и внимательно рассматривая, насколько это было возможно в свете от уличных фонарей и окна Агацумы. Сам Зенитсу стоял красный как рак, нервно скользя по раме пальцами. – Н-ну чего ты на них с-смотришь? Обычные… Отдай обратно! – и внезапно мальчишка остолбенел, глядя на то, как Узуи с довольной усмешкой поднес их к лицу, носом утыкаясь в ткань. У Зенитсу аж дрожь по телу пошла от подступившего возбуждения. – Узуи-сан! Извращенец! Прекрати!..

– Блестяще перестань шуметь. Я их забираю в качестве платы за то, что сегодня мы спим раздельно. Завтра наденешь их, когда мы будем ложиться. Ну или блестяще снимешь, когда мы будем ложиться! – с этими словами он развернулся и пошел обратно в дом, так и не отдав чужое нижнее белье. – Спокойной ночи!

– Узуи-сан! Эй!.. – попытался как-то остановить его Агацума, однако успехов не добился и был вынужден смириться с такой наглой «кражей» своего нижнего белья.

Еще в начале первого ночи на этот раз Зенитсу был не в кровати: домывал посуду за своим гостем, потом показывал ему комнату, объяснял, что к чему, потом ходил в ванную, чистил зубы… Глаза уже совсем слипались, когда он снова спускался по лестнице на кухню, чтобы промочить горло. Парнишка уже почти засыпал на ходу, однако сон сошел с него, когда он увидел свет в гостиной. Потом стало слышно, как работает телевизор – по-видимому, был включен какой-то спортивный канал. И вместе с голосом комментатора Зенитсу вдруг услышал еще один: этот голос говорил прямо здесь, низко и на английском. Бесшумно пройдя к дверному проему, Агацума заглянул в комнату: на диване, напротив телевизора, спиной к нему сидел кутающийся в одеяло Тенма и держал телефон около уха. «Да ну! Я же ему в комнате дедушки постелил, что он тут делает? Все-таки из-за наличия телевизора решил без моего ведома лечь сюда?» – размышлял про себя парень, невольно вслушиваясь в разговор. Имея относительно неплохие познания в английском, он смог вникнуть в смысл произносимых фраз.

– Все хорошо, да. Перелет нормально. Да, мы виделись. Нормально. Нет, я остался у друзей. Все хорошо. Да, ел, не волнуйся. Разумеется, есть. Я позвоню завтра, здесь уже час ночи. Хорошего дня. Пусть напишут мне, если что-то надо – я все куплю. Да. Я тоже. Доброй ночи, мам.