– Ты что, подросток в пубертате, что тебе хочется сосаться и лизаться постоянно? – вновь как бы между делом поинтересовался Шинадзугава-старший, увидев, что Тенген снова терзает шею и так не находящего себе места Зенитсу. На это Узуи, ни на секунду не отрываясь от своего дела, лишь явил ему средний палец. Увидев этот непристойный жест, всполошившийся Агацума быстро обхватил руку мужчины своими ладонями, опуская ее. – Черт, ну ты и засранец, Узуи. Как Агацума только терпит выходки такого кретина? Эй, неужели получше ты никого не смог найти, Агацума? Ты от него не устаешь? В универе видеть его смазливую морду, дома видеть его смазливую морду… Вы круглые сутки вместе! Я бы уже вздернулся.

– Нет, мне все нравится! – поспешно заверил его Зенитсу, все-таки отклоняясь немного в сторону, чтобы губы Тенгена отлипли от его шеи. Узуи, довольный его ответом, проговорив что-то вроде «вот так, мой блестящий», притянул его обратно к себе, на этот раз целуя в губы вязко и горячо. Закрыв себе обзор на них банкой пива, Санеми закатил глаза и обернулся в другую сторону, чтобы не смотреть на эту парочку. Рядом, послушно положив руки на колени, сидел Генья, иногда украдкой бросавший на старшего любопытный, но в то же время боязливый взгляд. Лимит выпитого алкоголя для него был на сегодня полностью исчерпан, и не смевший больше в присутствие брата прикоснуться к спиртному Генья молча жевал закуски, делая вид, что ему и этого хватает. Тандзиро и Зенитсу в этом плане повезло куда больше: Кёджуро не считал нужным говорить своему мальчику, сколько тому можно пить, а Тенген, наоборот, был готов напоить Зенитсу, лишь бы тот раскрепостился и уже позволил утащить себя наверх.

К слову, выпивший Ренгоку вел себя не намного лучше, чем хозяин дома: так же лип к жмущемуся и скромно улыбающемуся пьяненькому Камадо. Его рука давно покоилась под кофтой Тандзиро, незаметно для остальных, как полагал сам Кёджуро, поглаживая его обнаженную кожу. Мальчишка стеснительно опускал глазки, пальчиками мусоля завязки на толстовке Ренгоку, точно заигрывая с ним. Причем Санеми и Тенген давно заметили вставшую в брюках у Кёджуро проблему, но тактично молчали, стараясь игнорировать откровенные переглядки этих двоих. «Да что за траходром – уже что, даже выпить нормально нельзя без этих облизываний?» – негодовал про себя Шинадзугава-старший, для которого прилюдные заигрывания были непозволительны по какому-то личному кодексу чести.

В комнату вернулся молчаливый парень по имени Гию – однокурсник Кёджуро, которого тот решил пригласить на их общую попойку. Томиока был тихим малым, в компании двух облизывающихся парочек чувствовал себя спокойно, даже не реагируя на происходящее. Такой реакции Санеми оставалось только удивляться и завидовать. Юноша прошел к дивану и, взяв со столика наполовину полный стакан, опустился на пол. И практически сразу обзавелся компанией в лице сползшего к нему с дивана Шинадзугавы-старшего, севшего рядом бок о бок и стукнувшего бутылкой о его стакан.

– Ты, по ходу, единственный нормальный здесь человек, – лениво протянул Санеми, бегло скользнув по нему взглядом и снова прикладываясь к своему пиву. На это Томиока ничего не сказал и только неопределенно пожал плечами. Эта его немногословность поначалу сильно раздражала Шинадзугаву, однако спустя пару часов, когда гостиная превратилась в улей, он нашел это качество в какой-то степени даже положительным. – Не чувствуешь себя странно, глядя на них вот? – с этими словами он небрежно кивнул все на того же Тенгена. – Или у тебя тоже кто-нибудь есть?

– Нет, я ни с кем не встречаюсь, – сдержанно ответил Гию, и старший Шинадзугава неопределенно поджал губы, о чем-то задумавшись. Внимательно вслушивающийся в их разговор Генья затаил дыхание, кинув ревностный взгляд на светлый затылок брата. Этот Томиока не понравился ему с самого начала вечера: Санеми почему-то проявлял к нему большой интерес.

– И вам никто не нравится, Томиока-сан? – подал голос удивленный Тандзиро, зажав между двух пальцев вяленых кальмаров, которых с довольной улыбкой поглощал прямо с его рук Кёджуро.

– Нет, есть один человек, – когда Гию произнес это несколько отстраненно, половина из всех присутствующих приосанились, активно включаясь в разговор. Несколько пар глаз внимательно уставились на брюнета, и он, смутившись, поднес стакан к губам, неловко стукнувшись об него. – Тот, кто мне н-нравится, тоже мужчина, поэтому я не знаю, насколько меня можно назвать нормальным…

– Но вы не вместе – он не обращает на вас внимания? Ведет себя так, словно вас для него не существует? – спросил Зенитсу, ладонью закрыв губы Узуи и оттолкнув его лицо от себя.

– Или вы не знаете, как признаться ему? – с интересом предположил Тандзиро.

– Может, ваши с ним чувства под запретом? – вклинился Генья, и от такого пристального внимания к своей проблеме Гию замялся – на бледных щеках стал хорошо различим легкий румянец. Тенген и Кёджуро невольно переглянулись между собой, очевидно, молча обмениваясь вопросами – могли ли они вести себя подобным образом со своими вторыми половинками? А Санеми, резко обернувшись на своего младшего, раздраженно шлепнул его по коленке, как бы предостерегая от дальнейших необдуманных заявлений.

– Нет, дело не в этом, – отчего-то погрустневшим взглядом всматриваясь в тонкую пленку пены в стакане, Томиока как будто ушел в свои мысли на какое-то время, а потом, вспомнив, что его ответа ждут сразу несколько человек, добавил. – Я уже рассказал ему о своих чувствах: я сделал это сразу после ночи, которая была между нами. Но он не хочет заводить отношения – так он сказал. С тех пор мне кажется, что он как будто начал избегать меня.

– Вот это наглость! Я прекрасно понимаю, каково это, когда любимый человек делает вид, что ты пустое место! – нахмурившись и смешно надув щеки, выдал Агацума, игнорируя непонимающий взгляд Тенгена, обращенный к себе.

– Но я у тебя первый, – отвлек его от разговора Узуи, за подбородок разворачивая лицом к себе, но тут же снова получая ладонью в губы. – Твою мать, Зенитсу! Ты сейчас что, меня имеешь в виду? Я никогда уныло не обращался к тебе как к пустому месту! Зенитсу! Блестяще хватит меня отталкивать!

С его реакции Ренгоку громко захохотал, что тут же подхватили Санеми и Генья. Томиока лишь молча недоуменно захлопал глазами, а Камадо смущенно прикрыл рот ладошкой, понимая, что именно имел в виду его лучший друг. Все-таки время, когда Узуи-сан и Зенитсу еще не встречались, он помнил прекрасно. Поэтому Тандзиро радовался тому, что сейчас заставить Тенгена отлипнуть от Агацумы было невозможно. Все-таки с Тенгеном было тяжелее иметь дело, чем с Ренгоку-саном. Едва подумав об этом, мальчишка счастливо заулыбался сам себе и потянулся к своему любимому, ни с того ни с сего даря ему легкий поцелуй в щеку. Переставший смеяться Кёджуро на мгновенье замер, а потом расцвел, засветившись от восторга.

Вечер протекал на хорошей ноте, они расслаблялись, истощая запасы алкоголя и купленных закусок. Разговоров было множество самых разных. Еще больше было нежности, в которой Тандзиро купал Ренгоку, и пошлостей, которые Тенген нашептывал старающемуся отползти от него и спокойно поговорить с Геньей Агацуме. Санеми что-то активно выяснял у Томиоки, иногда пьяно толкая его в грудь. Ближе к десяти часам, когда к компании пришло осознание того, что имеющийся алкоголь постепенно кончается, начали решать, кого из присутствующих можно было по-быстрому послать до ближайшего магазина.

– Только не Ренгоку! Он не знает толка в бухле! – изрек Шинадзугава-старший, нравоучительно возведя указательный палец к потолку. Тенген это смелое высказывание незамедлительно поддержал, активно закивав, при этом с самым серьезным видом сложив руки на груди. Грустно усмехнувшегося Кёджуро тут же принялся утешать его партнер, гладя по плечам и с улыбкой что-то шепча ему на ухо. – Может, Агацуму пошлем? Сгоняешь кабанчиком, блондинчик, а?

– Сам блестяще беги кабанчиком: не видишь, он занят? – отверг это предложение за своего парня Узуи, чмокнув Зенитсу за ухом и показав другу язык.